На границе яви и сна

…Маринетт стонет и выгибается навстречу мужскому телу. Габриэль нависает над ней, опаляя сбившимся дыханием девичью шею, и невесомо касается губами свежего красного следа от поцелуя. Они в Высшей Школе — нечто вроде лицея, в одной из аудиторий, но это их абсолютно не смущает. Даже если бы парта, явно неприспособленная к таким испытаниям, отвратительно скрипела, это ничуть бы не умерило пыл любовников. А за окнами — тьма, и будто ничего больше нет, но это не важно. Помещение кажется до безобразия маленьким, невыносимо душным, а звуки, эхом отражающиеся от стен, — поражающе громкими. Маринетт выстанывает имя любовника, цепляется за его плечи острыми ноготками, оставляя на коже красные царапины. Габриэль почти рычит, глухо и сдавленно, рвано целует податливые девичьи губы, и Маринетт чувствует — он уже практически на пике. В ее голове — калейдоскоп витражей, бушующий океан образов и ощущений, но она не может сосредоточиться ни на одном из них. Маринетт сама постепенно подходит к краю и готовится нырнуть в эту сладкую тьму, в мгновенное удовольствие, которое вновь покажется вечностью, будто именно оно стояло у истоков мироздания. Она отвечает на требовательные поцелуи. В них — нестерпимое желание, страсть, лишающая способности дышать, и бесконечно нежная просьба о любви. С громким стоном Габриэль кончает, замирая на пару мгновений и только потом вздыхая. И Маринетт следует за ним, издавая протяжный стон и сильнее обхватывая ногами бедра мужчины. Она не боится последствий. Во сне им дозволено абсолютно все. Габриэль поднимает ее на руки, не спеша выходить. Его член до сих пор пульсирует внутри, и Маринетт это заводит еще больше. Переведя дух, она сама целует мужчину, нагло вторгается языком в его рот, намекая на продолжение. Агрест ухмыляется в поцелуй. Секунда — и он перехватывает инициативу, осторожно прикусывает нижнюю губу Маринетт, заставляя ее вновь издать тихий стон. Потом поворачивается и делает пару шагов. Он прижимает девушку спиной к холодной бетонной стене, и по ее телу проходит дрожь от яркого контраста с внутренним огнем… Она просыпается в своей комнате от оглушительного звона будильника и с досады чуть не разбивает смартфон о стену. Возбуждение проходит не сразу, и Маринетт едва сдерживается, чтобы не успокоить себя старым проверенным способом. Ей нужно быть в школе через полчаса, иначе ее опять отправят к директору за систематические опоздания. Но что она может сделать, если Габриэль Агрест — потрясающий любовник, а будильник всегда звонит очень не вовремя?.. Маринетт нехотя поднимается с кровати, однако увиденная во сне картина никак не выходит из головы. Подернутые пеленой желания темные глаза Габриэля, раскрасневшиеся щеки, капельки пота на лбу, растрепанные волосы, тяжелое горячее дыхание… Девушка одергивает себя. Сейчас не самое подходящее время, чтобы думать об этом. Она быстро собирается и спускается в кухню. Спешно завтракает, целует родителей на прощанье и вылетает на улицу. Еще десять минут — и она опоздает. Благо, до лицея не так далеко, но Маринетт все равно приходится бежать. Она движется по памяти, почти не разбирая дороги. Ее голову снова заполняют воспоминания о предыдущих встречах где-то на границе яви и сна… Маринетт прогибается в спине, прижимаясь животом к перилам на ее собственном балконе. Габриэль входит в нее медленно, заставляя девушку замереть на полувыдохе и сдавленно застонать. На улице ночь, тускло горят фонари. В абсолютной тишине все звуки кажутся особенно громкими. Маринетт двигается навстречу, практически сгорая от нестерпимого желания, пока Габриэль целует и мягко прикусывает кожу у основания ее шеи. Девушка ощущает на себе полный влечения и нежности взгляд, специально прогибается сильнее, срывая с губ любовника глухой стон вперемешку с собственным именем. «Маринетт». Никто никогда не вкладывал в него столько противоречивых эмоций. Вожделение, страсть, странное немое обожание, а где-то на дне — любовь. И одновременно — гнетущая неуверенность и боль. Агресту есть, чего бояться и что терять. Это Маринетт слишком легко позволила влюбленности захватить разум. Но она разом забывает обо всем, стоит Габриэлю притянуть ее к себе и жадно поцеловать… Девушка так погружается в свои мысли, что не замечает Адриана, который явно идет к ней навстречу, и на всех парах влетает в него. Они чудом не падают на землю, но парень удерживает равновесие и успевает поймать ее. Лишь после этого Маринетт приходит в себя и пару раз моргает в попытке осмыслить произошедшее. — Осторожней, — улыбается Адриан своей доброй мягкой улыбкой. Девушка тут же отстраняется, делает два шага назад. С тех пор, как все это началось, она не может смотреть парню в глаза. Совесть грызет ее изнутри, но Маринетт ведь не виновата. Совсем не виновата, что ее соулмейтом оказался Габриэль, и что именно с ним она встречается в своих снах. Так распорядилась судьба, хотя девушка, по правде говоря, предпочла бы Адриана. Это было бы куда проще и правильнее, принесло бы куда меньше страданий. Но Маринетт не выбирала. Это прерогатива Высших сил. — Ты подумала? — спрашивает он с явной надеждой в глазах. Девушка замирает, глядя на него непонимающе, но через пару секунд до нее доходит. Перед выходными Адриан признался ей в любви. И она обещала подумать, однако совершенно забыла об этом. Ей становится стыдно. Маринетт неловко переминается с ноги на ногу. От ответа ее спасает школьный звонок… Струи теплой воды обжигают бледную кожу. В ванной комнате душно, а зеркала запотели от пара, смешанного с горячим дыханием. Маринетт всем телом прижимается к Габриэлю. Сквозь пелену из рваных поцелуев и едва различимого шепота она отчетливо чувствует, как его пальцы проникают в намокшее влагалище. Её тело дрожит, но Маринетт не желает уступать. Она проводит рукой по твердому члену, одновременно легко прикусывает кожу на мужской шее, оставляя красный след, — такой же, как у нее. Габриэль напрягается, когда девушка большим пальцем обводит головку, чуть надавливая. Маринетт усмехается лукаво и медленно опускается на колени. Агрест смотрит на неё призывно, жадно, и девушка, не отводя взгляда, нежно касается губами головки члена… — Мадемуазель Дюпэн-Чэн! — восклицает мадам Менделеева. — Вернитесь с небес на землю! Маринетт вздрагивает и тут же приходит в себя. — Еще раз решите помечтать на моем уроке, — строго говорит преподавательница, — и я отправлю вас к директору. — П-простите… — бормочет девушка и утыкается взглядом в раскрытую тетрадь. — Да что с тобой? — удивленно шепчет Алья, когда мадам Менделеева уходит к доске. — Ты в последнее время сама не своя. — Все хорошо, — слабо улыбается Маринетт. Она никому не рассказывает о том, кто именно приходит к ней во снах. А если её спрашивают, то отговаривается, — мол, пока ничего. Наверное, возраст её соулмейта еще не подошел для таких снов. Вот только все это наглая ложь. Девушка сама до сих пор не может поверить, хотя это выяснилось еще несколько месяцев назад… Подумать только. Уже несколько месяцев Маринетт спит с самим Габриэлем Агрестом, ведь именно он внезапно оказался ее родственной душой. Соулмейты, перешагнувшие восемнадцатилетний рубеж, могут видеть друг друга во снах. И ладно бы просто видеть… они занимаются сексом. Неминуемо, где-то раз или два в неделю, они видят один и тот же сон и вполне осознают происходящее. Но между ними всегда возникает невероятная тяга, которой они не могут противостоять. После подключается фантазия, появляются знакомые места и интерьеры. Маринетт уже успела «побывать» и в спальне Габриэля, и в огромной ванной, и в его машине, и в кабинете. Иногда они оказывались в ее комнате, на балкончике, и — Господи Боже! — на кухне пекарни. В последнее время девушка позволяет соулмейту брать контроль над сном и переносить их туда, куда хочет он. Но их первый раз произошел во тьме, полной неловкости и смущения с обеих сторон. С месяц назад Маринетт поняла, что влюбилась. Влюбилась в сильные руки, красивое тело, завораживающий голос, страстные поцелуи и невыразимую нежность взгляда. В то, как Габриэль произносил ее имя, как неосознанно шептал на ухо милые глупости и признания. В то, как забавно он краснел, когда Маринетт смотрела на него снизу вверх во время минета. В его уставшее, но умиротворенное выражение лица, когда они засыпали рядом, чтобы проснуться порознь в реальности… Перечислять можно было долго, а её чувства давно переросли из простого желания в нечто большее. Однако вне сна они ни разу не пересекались. Да Маринетт и не настаивала. Она прекрасно знает, что у Габриэля есть семья и любимая женщина, которую он вряд ли бросит ради какой-то малознакомой девушки. Маринетт не станет портить им жизнь своим появлением, как бы ей ни было больно. Поэтому она не отвечает взаимностью Адриану. Она просто не сможет приходить к ним в дом и улыбаться Эмили — жене Габриэля, — которая так хорошо к ней относится. Она не сможет лечь в постель с Адрианом, потому что ее тело уже принадлежит другому. Она не сможет взглянуть Габриэлю в глаза, ведь иначе — Маринетт чувствует — она точно не сдержится и выдаст их негласный секрет. Слава Богу, старший Агрест тоже не спешит его озвучивать. Молчание — золото, а в их с Габриэлем случае — залог спокойной размеренной жизни. Она почти вылетает из класса, когда заканчивается последний урок. Девушка боится новых вопросов Адриана. У нее отчего-то не хватает сил сказать ему «нет», и она хранит глупую надежду, что он догадается сам. Маринетт бежит по улице, а на глаза выступают слезы. Внутри все сжимается от гнетущей боли осознания. Они с Габриэлем никогда не будут вместе по-настоящему. Ее удел — убийственно реалистичные сны. Девушка каждый вечер рыдает в подушку, и у нее уже не остается слез… — Я не хочу просыпаться, — говорит Маринетт, касаясь пальцами щеки Габриэля. Полностью обнаженные и уставшие, они обнимают друг друга на широкой кровати в комнате Агреста. Стоит кристальная тишина, только часы тикают будто бы где-то на задворках сознания. Девушка не осознает, что снова плачет, пока такие знакомые губы не касаются ее влажной щеки. — Прости, — шепчет Габриэль, прижимая Маринетт к себе. — Не надо, я все понимаю, — с трудом говорит она в ответ, чувствуя, как в горле собирается ком. Девушка утыкается лицом в мужскую грудь и тихо всхлипывает. Она знает: ей не на что надеяться. Даже здесь, во сне, она это понимает. Но пока у нее есть эти встречи, есть возможность видеть Габриэля хотя бы так, в этом полностью выдуманном мире… Маринетт смаргивает слезы и улыбается уголками губ. Она будет жить этими короткими встречами на границе яви и сна.