***
Ну вот какой же Малфой пиздокрыл, выебень, собака сутулая! Рон едва сдержался, чтобы не двинуть по сучьему бледному носу. Въебать бы ему волшебной палочкой в ноздрю, как Гарри въебал троллю на первом курсе! — Чего улыбаешься Уизли? Вспомнил, как целовал задницу своему Поттеру? — Задница Поттера у тебя штанах! — крикнул Рон первое, что пришло ему в голову. Не самый остроумный ответ, но Малфой явно выглядел сбитым столку. Он даже опустил палочку, и рейвенкловский первокурсник, которого он ради смеха поднял в воздух, шмякнулся в куст. — Что? — переспросил этот бледнолицый шлюхин сын. — Да не знаю я! — честно ответил Рон, уже ударяясь в панику. Нет-нет-нет, нельзя перед этим упырем падать в грязь лицом, нет! Но в голове крутился только стандартный совет сходить на хуй. — Иди-ка ты Уизли знаешь куда… — начал было говорить Малфой, но Рон его перебил: — Сходил бы, но боюсь, твоя задница не выдержит всю мою мощь. Что ты несешь, Рон, захлопни рот, пока не поздно! Рон, Рон, Рон, думай, выкручивайся, ударь его, дай блядине по носу! — Что ты несешь, Уизли, я… И тут Рон решился сказать то, что говорил только маминым невъебенно вкусным пирогам. — Я тоже буду скучать, сладкий, — прошептал он. И почему-то облизал губы. А потом и палец. Средний. Во всяком случае, бледного выблядка это напугало. Или возбудило? Рон слышал о нем разные сплетни. Ничего, главное, что спесь свою он растерял, встал, как будто ему палку в задницу засунули. Или член, если верить слухам. — Снимаю пятьдесят баллов с Гриффиндора за сексуальное домогательство! — наконец нашелся с ответом Малфой, покрываясь красными пятнами. Интересно: от стыда или возбуждения? — Можешь снять с меня не только баллы, — предложил Рон и медленно стал отступать к дверям замка. Рейвенкловец, вроде, уже должен был убежать достаточно далеко. Пора и Рону съебывать. Малфой ничего не ответил, и Рон понял, что последнее слово в этот раз осталось за ним. Хорошо, что Крэбба или Гойла поблизости не оказалось, иначе его маленькая импровизация могла закончиться не так красочно. Эти придурки точно не оценили бы такого ебического выступения, и лежал бы сейчас Ронни в Больничном крыле со сломанным копчиком. Или еще чем похуже.***
— Гарри, ты же Картой сейчас не пользуешься? — А ты видишь, чтобы у меня было время хоть на что-то? — рявкнул Гарри в ответ. Он злобно запыхтел и продолжил писать эссе, с такой силой вдавливая перо в пергамент, что тот рвался. Рон поморщился от звука, с которым острие пера процарапало столешницу, оставляя там тезисы по Чарам. С приближением экзаменов Гарри совсем оскотоебился, бедняга. Еще года два назад Рон послал бы его ко всем долбоежикам, но слишком уж жалко было друга, на него и так многовато свалилось. Любой бы охуел, особенно после травли, что устроили «Ежедневный Пророк», Амбридж и половина учеников Хогвартса. Не говоря уж о херне со смертью Седрика и возвращением той безносой гадюки. — Ты молодец, ты все успеешь, и я уже охуительно тобой горжусь, — сказал Рон, хлопнув Гарри по плечу. Потом Рон вздохнул, откинулся на спинку кресла и типа очень грустно уставился в окно. Смотреть в пустоту, громко сопеть и не улыбаться, не улыбаться, не улыбаться! — Слушай, извини, — тихо заговорил Гарри. — За что ты извиняешься, разве что-то случилось? Когда Гарри начал краснеть, Рон понял, что его манипуляция сработала. — Можешь брать мою Карту, когда угодно. Просто не свети ею, всегда возвращай на место и не оставляй открытой, хорошо? — Да-да, конечно, спасибо! — А зачем она тебе? — Хочу распидорасить Малфоя. Гарри посмотрел на него с лицом лица. Это было как раз то странное выражение, которое Рон никак не мог описать у себя в голове. То ли Гарри смотрел с осуждением, то ли с восхищением, то ли с одобрением, то ли с охуением, а может, и сразу со всем этим одновременно. В общем, такое лицо… лица. — А он сам разве уже не?.. — спросил Гарри. Вот теперь Рон смог точно определить озадаченность в его мимике. — Вот и узнаю. Но мне нужно подловить, когда он будет один. Гарри, к счастью, благословил его намерения и пообещал ничего не говорить Гермионе. Они оба не хотели ее огорчать.***
Малфой, как назло, постоянно шароебился в компании Крэбба, Гойла, Паркинсон и иногда Забини. Однажды Рону даже показалось, что он заперся с Гойлом в одной кабинке туалета, но потом внимательнее присмотрелся к Карте и понял, что там просто оказалось какое-то постороннее пятнышко. Вот ведь Гарри, вот сучара! Так рычит на него из-за Карты, а сам лапает ее грязными пальцами! Ну как можно с таким-то артефактом… Рон аккуратно поскреб ногтем пергамент и частично отодрал соринку. Пока Малфой ходил по замку в кругу своих то ли прихлебал, то ли просто ебал, Рон наблюдал и за остальными жителями Хогвартса. Кто-то из них вел себя странно, кто-то скучно и уныло, а кто-то вводил в крайнюю степень охуения своим присутствием вообще. Рон вспомнил, как два или три раза засек точку Альбуса Дамблдора. Наверное, он возвращался за какими-то вещами в свой кабинет, куда Амбридж прохода не давали. А может, искал место, где можно было бы спокойно переночевать? Или он тайно жил в Хогвартсе, лишь сделав вид, что съебался в закат? Рон как-то попытался рассказать о Дамблдоре Гарри, но тот опять опиздоумел и взбесился, потому что его сон про двери опять прервали, конспект по Зельям кто-то спиздил, этикетка на футболке колола бок, и вообще, Рон, отсоси, ты заебал. Ладно, Гарри просто рыкнул и сказал, что занят зубрежкой, но какая разница — Рона все равно никто никогда не слушал. Ну и хер с ними. Просматривая Карту, Рон заметил, что Лаванда и Парвати подозрительно часто находились в компании Блейза Забини. Но стоило на горизонте кому-то замелькать, как точки Лаванды, Парвати и Забини разбегались в разные стороны. Интересно-интересно. Однажды Рону даже захотелось за ними проследить, но он уже нацепил на себя теплые и охуительно мягонькие носки для сна, поэтому решил оставить это на другой раз. А еще он неожиданно осознал, что не помнил, как должен выглядеть Забини. Казалось, в последний раз Рон видел его на Распределении перед первым курсом — их имена как раз находились в конце списка. И то, возможно, Забини выглядел совсем не так, но то ли воспоминание, то ли воображение Рона рисовало в голове неведомое страхоебище с тремя руками. Наверное, в тот момент Рон так боялся, что Шляпа объявит его сквибом и посоветует свалить из Хогвартса на хуй, что ему начало мелькаться всякое дерьмо. Дин и Симус шлялись по замку, как приклееные. Рон раньше не обращал внимания, как много времени они проводят вместе: их точки, почти слившиеся в одну, ходили к озеру, ходили в лес, ходили в библиотеку, ходили к Хагриду, ходили по крышам, ходили в душ, ходили даже куда-то в стену — на карте это место не отображалось. Видно, нашли какой-то новый тайный ход, засранцы. Невилл почти все время проводил в теплицах. Гермиона в библиотеке, но тут можно было даже и не проверять. А вот Джинни почему-то таскалась с Ли Джорданом. Не самая охуенная перспектива, но хотя бы и не тот патлатый рейвенкловец. Но позже Рон понял, что вряд ли у них что-то такое было, потому что Ли и Джинни не очень-то часто друг к другу приближались, а маршруты их прогулок подозрительно совпадали с новыми болотами, потопами и даже легкими пожарами. Значит, вот кто устраивал проделки после побега близнецов! Конечно, сразу после их эпического съеба бунтовал весь Хогвартс, но с каждым разом приколы становились все более унылыми, мало кто отличался особой изобретательностью, поэтому все быстро пошло на спад. Только время от времени что-то где-то взрывалось, тонуло, взлетало, терялось, исчезало или сгорало. В такие моменты точка с именем Филча носилась по замку, как тот блядский сниджет. Рон видел, как завхоз подбегал то к одному, то к другому ученику, пытаясь уличить нарушителя спокойствия хоть в ком-то. Но тщетно: насколько Рон знал, с введением телесных наказаний (спасибо ебнутой на голову Долорес), еще ни один ученик не попался на чем бы то ни было. Учителя и старосты всех прикрывали, Рон сам частенько выгораживал кого-то, сваливая вину на злоебучего Пивза. Он потратил много вечеров, уставившись в Карту, и вот наконец ему удалось подловить Малфоя без своего сопровождения: Крэбб и Гойл задержались в Большом Зале, Паркинсон попала в Больничное крыло (Рон лично приклеил к ее голове оленьи рога, которые висели в башне Гриффиндора над камином), а безликий и, возможно, многорукий Забини опять нашел себя в обществе Лаванды и Парвати. Точка Малфоя как раз находилась недалеко от библиотеки, в которой Рон готовился к завтрашней Трансфигурации, а рядом с ней носилась другая, с именем «Ричи Кут». Если Рон верно помнил, то был маленький глазастый гриффиндорский второкурсник. Рон членом чувствовал — что-то там не так, поэтому быстро побросал свои вещи в сумку, закрыл Карту и побежал в нужное место. Малфой, разорвав рюкзак Ричи, поднял в воздух его учебники, палочку и прочую херню, гаденько хихикал и комментировал происходящее. Ричи ходил вокруг блондинистого ушлепка и, время от времени подпрыгивая, пытался дотянуться до своих вещей. Ну вот какая же скотоебина, подумал Рон. Тихим шагом он подкрался к Малфою и заговорил ему прямо в ухо: — Я давно искал тебя, Драко, — он постарался сказать это с нежным придыханием. С таким тоном Чарли обычно рассказывал о драконах. И драконологах. Гаденыш аж подскочил на месте, резко развернулся и отошел на несколько шагов назад. Учебники и прочий хлам посыпались на пол, и Ричи принялся собирать все в остатки своего разъебанного рюкзака. — Минус десять баллов с… Но Рон не дал Малфою договорить: — Минус, плюс, — он выдержал театральную паузу и продолжил: — Кому важны баллы, когда сердце так пылает страстью? Рон старался копировать вкрадчивый голос Снейпа — по мнению некоторых девочек, он считался эталоном сексуальности. Бедняжечки контуженные. Ричи заржал очень, очень, ну просто охуенно не вовремя. Рону захотелось треснуть пиздюку по ушам. Он тут, понимаешь, пришел на помощь, закатил отменную гомотрагедию, а этот Кут стоит и ржет! Маленький онанирующий засранец! — Завали хлеборезку! — рявкнул Рон на Ричи. — И скатился отсюда к херам, быстро! Кут, к счастью, послушался без лишних разговоров, хотя смеяться не перестал. Наконец Рон остался с Малфоем наедине. — Уизли, я не знаю, каким бладжером тебя стукнуло, но предупреждаю, если ты будешь продолжать в том же духе, я тебя прокляну! Он нацелил на Рона свою палочку и снова стал пятиться назад. — Меня пронзило бладжером любви, Драко. Он въебал мне с той силой, с которой теперь я хочу въебать тебе. Пронзило? Бладжером? Рон из всех сил пытался не засмеяться из-за той нелепости, что только что ляпнул. — Уизли, это уже не смешно. Нет, Малфой, это охереть как смешно! Губы сами собой растягивались в улыбке — и Рон решил это использовать. Он усмехнулся, как усмехался Билл в присутствии девушек. Конечно, у Рона не было длинных волос, чтобы небрежно отбросить их назад, зато в ход пошли охуительные брови, которые Джинни ему вчера немного подкорректировала (ей нужно было на ком-то отработать косметические чары, а сучки-подружки не соглашались). — Страсть в моих чреслах кипит, член ведет к тебе, как стрелка компаса, — Рон приблизился к Малфою и наткнулся грудью на кончик его палочки. Стараясь не делать резких движений, он плавно поднял руку и отвел в сторону палочку Малфоя. Как будто показывая, что никакая магия его не остановит. Малфой, кажется, еще не успел свыкнуться с мыслью, что какой-то там Уизли подкатывает к нему, как последняя блядина в Лютном переулке. Он ведь после прошлого раза не распиздел на весь Хогвартс о внезапном внимании со стороны Рона, даже не нашел никакого способа поглумиться над ним. Заеби меня дракон, подумал Рон. Малфой ведь не хотел, чтобы об этом узнали. Да, точно, однозначно. У слизеринцев же могли быть какие-то свои порядки, вон про Флинта что-то такое всплыло только после его выпуска, хотя про Оливера все знали давно. Ну, кроме Гарри, тот как всегда протупил самое интересное, гоняясь за своей безносой гадюкой. — Сколько еще баллов должен потерять Гриффиндор, чтобы ты от меня отстал? Рон едва не фыркнул. Какие баллы, идиотина, Гриффиндор давно в минусе! Хорошо, хоть Кубок по квиддичу вырвали, а на школьное соревнование все давно забили. Инспекционная дружина, состоящая, разумеется, из одних слизеринцев, здорово проебалась, снимая баллы со всех факультетов кроме своего. В итоге остальные студенты просто положили хуй, перестали реагировать на замечания, а то и вовсе слать членов дружины повертеться на соплохвостовом половом отростке. — А сколько еще я должен намекать тебе о своих чувствах, чтобы ты ответил мне взаимностью? Рон не удержался и запустил пальцы в зализанные волосы Малфоя. Пять лет хотел потрогать и узнать: такие же они липкие, какими казались на вид? Оказалось, все не так плохо, Рону даже удалось изобразить нежное прикосновение или что-то в этом роде. Но длилось это недолго. Малфой наконец-то пришел в себя и шарахнул Рона каким-то заклинанием. Рон больно ударился спиной о каменную стену и пока пришел в себя, Малфой смылся, как тот Йети, которого порой не могли поймать даже волшебники. Больно, конечно, но подъебка засчитана. Последнее слово снова за ним. Наверное.***
Малфой, конечно же, начал избегать Рона. Даже малявок перестал задирать, наверное, заметив тенденцию ситуаций, при которых они сталкивались. Не считая уроков, конечно же: на них Рон вел себя адекватно, лишь изредка позволяя себе типа неловкие взгляды и типа страстные воздушные поцелуи. Ну и еще пару раз в Большом Зале Рон проделал тот трюк сосиской, чесночным соусом и пристальным взглядом в самую душу блондинистого мерзавца. Когда начались экзамены, Рон временно приостановил свою хитровыебанную деятельность. Да и все были так заняты зубрежкой, что попала всякая необходимость нести возмездие во имя чего-то там. Хотя перед экзаменом по Чарам Рону удалось украдкой ущипнуть Малфоя за задницу, что, как оказалось, здорово подорвало его моральный дух. Гарри входил в аудиторию, когда Малфоя уже заканчивали тестировать, и потом рассказал Рону, что тот здорово проебался на элементарном заклинании Левитации. А ведь падла все последние месяцы неплохо так отрабатывал эти чары на малолетках, Рон сам прекрасно помнил. Ебическая сила! Да он охренительный соблазнитель! Хотелось рассказать об этом Гарри, но тот снова уткнулся в конспект по Зельеварению и реагировал слишком нервно, если с ним пытались заговорить. Внезапно он снова загорелся мыслью стать аврором, потому Рон чувствовал, что находится в обществе уже двух занудных Гермион. Сам Рон так и не определился, кем станет в будущем, поэтому за Зельеварение так сильно не переживал. Ну вылетит, так вылетит, хоть злоебучий Снейп перестанет преследовать его в кошмарах. Оставив Гарри зубрить, Рон направился на прогулку. Он уже неплохо проявил себя на Чарах, Трансфигурации, Травологии и Защите, понял, что ничего охуенно страшного в тех экзаменах нет, и в стрессовом состоянии все само собой вспоминается. Конечно, он не ожидал превосходных результатов (Рон уже мог точно сказать, что не получит ни одной «П»), но в целом сдать он должен все. Многие вещи он знал с детства, когда как той же Гермионе приходилось перерывать кучу учебников, чтобы что-то найти (его слова, конечно же, за убедительный источник не считались). Если на Уходе за Магическими Существами попадется вопрос о драконах (а о драконах вопросы есть всегда), Рон точно сможет накатать эссе про каждый из видов и набить себе дополнительных очков. Спасибо, Чарли, что ты такой пиздобол. Астрономию он тоже неплохо знал с детства, пока дедушка был жив, часто водил всех внуков в походы и рассказывал про звезды даже такое, что не включалось в учебную программу. В общем-то, если знаешь порядок планет по удаленности от Солнца и их приблизительную массу, остальное можно вывести из этого, а там само собой все вспоминается. Напрягали только созвездия, Рон помнил названия альф, бет и гамм только тех созвездий и звезд, а честь которых называли кого-либо из семейки Сириуса. Пока они убирались в штаб-квартире, Рон выучил имена на гобеленах наизусть. Хорошо, что когда-то давно он не стал брать Нумерологию в качестве дополнительного предмета. Единственное, о чем там Рон мог рассказать, так это о квадратных трехчленах и потом плавно увести разговор к семируким восьмихуям, но вряд ли экзаменаторы оценили бы такой вектор беседы. Прорицания и История Магии не волновали его в принципе. Будь Рон чуть более охуевшей личностью, вообще бы не явился на экзамены, пусть хоть сейчас ставят «Т». В коридорах было пусто и одиноко. Не зная, чем себя занять, Рон бродил, время от времени заговаривая с портретами, переставляя доспехи местами, открывая окна, чтобы проветрить душные пыльные коридоры. Но занятие нашло себя само. Рон наткнулся на Малфоя. Одинокого — без своего блядского сопровождения. Вдруг, откуда ни возьмись, появился в рот ебись! Почему-то эта дурацкая фраза то ли из песни, то ли из детского пошлого стишка, то ли из какого-то рассказа Чарли закрутилась в голове Рона на бесконечном повторе, заебав мозг всего за пару мгновений. Малфой заговорил первым, приблизившись к Рону: — Уизли, я искал тебя, — сказал он тихо. — Я много думал… — Да, Драко? — спросил он, вновь включая голос Снейпа. — В общем, я думал о том, что ты говорил… Высший пиздец! Рон даже не задумывался, что его игра сможет привести к такому гомоинциденту. Довыебывался. Распидорасил хуемана. — … но только если мы будем скрывать отношения, понимаешь? — Понимаю. Нет, ни хера. — Выручай-Команта идеальна для такого, верно? — Да! Нет! Малфой вдруг взял его за руки. — Если мой отец узнает об этом, нам обоим крышка. Нужно отнестись к этому серьезно. — Да. Нет, блядь, нет! Рон, Рон, Рон, останови это пиздодушие, останови, останови, останови, пока не поздно, ударь его, дай блядине по носу! Внутренний голос орал хуже мандрагоры. Рон по-настоящему испугался происходящего, но почему-то не мог дать задний ход, отступить, прервать этот блядский цирк. Малфой, конечно, гадина, но нельзя же его чувства так наебывать, еще пойдет, наложит на себя свои холодные потные ручонки, и будут они через пару дней разглядывать на экзамене Астрономии не звезды, а трупик у подножия башни. Вот он такой ебанутенький стоит, смотрит так умоляюще, заслезившимися глазами хлопает, высказывает это все дрожащим голосом, прячет улыбку, усмехается. Усмехается. Секундочку. И тут Рона осенило. Да это же игра в оба кольца! Малфой догадался о его злоебучем плане и решил отплатить тем же галеоном! Иллюзия сразу же развеялась. Рон увидел, что гаденыша потряхивает-то не от возбуждения, а от едва сдерживаемого смеха, и что потные ручонки сжимают его пальцы отнюдь не страстно, а злостно, словно пытались переломать все косточки. Последнее слово останется за тем, кто не отступит, понял Рон. Нужно продолжать гомотрагедию до самого конца. Он гриффиндорец, он Уизли-король, блядь, он выдержит. Рон аккуратно высвободил руку из захвата Малфоя и типа дохера нежно погладил по его щеке тыльной стороной ладони. — Какие у тебя охуенно красивые глаза, — шепнул он. А еще бесцветные, скучные, подозрительно бегающие из стороны в сторону, как у психа какого-то. Малфой не стал отставать и тоже обхватил руками лицо Рона. — А ты… ты… Ха, не можешь-то ничего и придумать, хуегрыз! Малфой немного потупил, но потом нашелся с ответом: — Твои волосы словно медь, — тут его пальцы вцепились в вихры Рона с такой силой, что он едва не охнул от боли. Мразь же какая, паскуда, тварь! — Я восхищаюсь тобой, ты так прекрасен, — сумел произнести он, сдавленным голосом, надеясь, что смог выдать стон боли за волнительный трепет первой влюбленности. Малфой ничего не ответил, но его лицо вдруг стало медленно приближаться к лицу Рона. Никто из них не стал закрывать глаза — это было бы проявлением слабости. Рон мог пересчитать каждую ресничку Малфоя, рассмотреть каждую родинку, каждый мелкий прыщик. Он чувствовал дыхание на своей коже, слава яйцам Мерлина, оно хотя бы было свежим. Они застыли, почти касаясь губами, и, казалось, этот момент длился бесконечно — только в хреновом смысле. Никто не собирался отступать, но и решиться поцеловать своего злейшего врага — тоже. Рон шумно выдохнул и наклонился вперед, он, черт возьми, это сделал, они столкнулись лбами, носами, ртами и… гаденыш сразу же отшатнулся. — Твою мать, нет, нет, я не могу, нет! Рон поднял руки вверх и заорал во весь голос: — Ты слабак, Малфой! — Сам слабак! — Я знал, я знал, что ты сдашься! — Катись к Моргане, Уизли! — Ты даже пяти минут не продержался в роли влюбленного идиота, а я доебывал тебя месяц! Месяц, Малфой! — Мои пять минут стоили больше, чем твой проклятый месяц! — Отсоси! Малфой тяжело дыша, принялся искать свою палочку, но Рон его опередил и впечатал в стену заклинанием. Еще одно последнее слово за ним.***
Гарри и Гермиона уводили Амбридж в лес, Рон наблюдал за ними в окно, мучительно и туго пытаясь придумать план побега, чтобы помочь им. Блядский Уоррингтон держал его, точно нюхлер блестяшку. Джинни все еще пыталась отдавить ноги девке, что схватила ее. А Невилл и Луна, кажется, уже смирились со своей судьбой, у последней вид вовсе был такой скучающий, словно она сидела на первой лекции в восемь утра. По какой-то причине слизеринцы не переговаривались, хотя после произошедшего в кабинете тем для обсуждения хватило бы до задницы. На их глазах едва не применили одно из непростительных, Гермиона рассказала о тайном сильнейшем оружии, Гарри кричал Снейпу о каком-то Бродяге с таким доверием в голосе, хотя тот только что предложил его отравить… Серьезно, обсуждай хоть до утра! На самом деле, Рон надеялся, что они начнут разговаривать, может, кто-то из них отвлекся бы достаточно, чтобы… Тут он столкнулся взглядом с Малфоем. Уебок все еще игрался с палочкой Гарри, то подбрасывая ее вверх, то выгибал так, что она едва ли не трещала. Надави Малфой чуть сильнее, так и совсем сломается… Кляп во рту не давал говорить, поэтому Рон постарался вложить во взгляд всю свою ярость, все свое осуждение и возмущение. Если уж он не может въебать Малфою по роже, так хоть выведет из себя. И он продолжил пялиться в Малфоя, почти не моргая. Сначала тот отвечал своей гаденькой ухмылкой, даже что-то говорил, из-за чего окружающие слизеринцы заливались смехом. Рон не слушал, он смотрел. Подавлять. Угнетать. У себя в голове Рон сообщал Малфою, какой же он мерзкий. Гадкий, злобный избалованный. Ты дно, Малфой, не умеешь ничего, кроме травли. И твой отец тебя не любит. И ты никому не нужен. И у тебя хуевые друзья. И волосы крашенные. И ручонки холодные и потные. Рон не знал, слышны ли его мысли, но сучонок явно начал чувствовать себя не в своей тарелке. Он оставил палочку Гарри в покое и как-то суетливо заерзал на своем подоконнике. Иногда он украдкой смотрел на Рона, но сразу же отводил взгляд, словно боялся. Психологическая атака, сука! Наконец Малфой набрался смелости и уставился на Рона в ответ. И это стало его ошибкой. Рон рос с пятью братьями и одной сестрой, он умел играть в гляделки, как никто. У Малфоя такой практики не было — он моргнул первым. Слабак! Малфой точно ощутил на себе его ликование, Рон видел, как его перекосило. Он решил его добить и подвигал бровями вверх и вниз, а потом попытался хоть как-то усмехнуться через кляп. Вышло, конечно, херово (Рон едва не подавился) но нужного эффекта он добился. Крысеныш соскочил с подоконника и вскинул палочку, направляя ее на Рона. Но Рон был готов, он дернулся так резко, что Оглушающее заклятие полетело не в него, а в держащего его Уоррингтона. Руки наконец оказались на свободе, Рон выплюнул кляп, моментально выхватил палочку из своего кармана и вырубил Оглушающим девку, держащую Джинни — выпустил на волю свое маленькое тайное оружие. Остальные события произошли за считанные секунды. Джинни прижалась спиной к его спине, краем глаза Рон заметил, как она натравила на Малфоя орду летучих мышей. Сам он в это время проклял Крэбба, освободив Невилла. А Невилл, в свою очередь, оглушил деваху, что вцепилась в волосы Луны. Рон оглядывал розовый кабинет, тяжело дыша, и не верил, что у них получилось. — Молодец, Рон, — похвалила его Джинни. — Задавил гада авторитетом. Она подошла к оглушенному Малфою и легонько ткнула его в бок носком своего ботинка. Рон пожал плечами и нагнулся, чтобы подобрать палочки Гарри и Гермионы. Остановившись возле самого уха Малфоя, он не удержался и подул в него. Последнее словно явно осталось за Роном. Рон, Джинни, Невилл и Луна выбежали в коридор, едва не сбив с ног Лаванду, Парвати и… Забини? Да, наверное, это был он. Ничего, он спросит у девчонок потом, главное, успеть добежать до Гарри и Гермионы. Со слизеринцами они разобрались и еще разберутся тысячу раз. Главное, не позволить Амбридж оставить последнее слово за собой.