Шахматы выстроились в два ряда, поле готово к дебюту. Новая партия началась.
Город всё-таки решили оставить на произвол судьбы на ближайшее время, и никто не смел оставить свои следы на белоснежном покрывале. Въезд и выезд из Йокогамы разрешены только для уполномоченных лиц — стоят блокпосты. Крах экономического центра и экономики в целом — вот главная проблема, устранить которую нужно немедленно. По крайней мере, это официальная причина, о которой объявили в средствах массовой информации. А настоящая… — Какой чудесный денёк! — высокий блондин в деловом костюме, спустившись с трапа, раскинул руки в стороны, встречая недавно взошедшее солнце и чистый холст в виде уничтоженного города. Подле него была хрупкая девушка с кипой бумаг в руках и мешками под глазами. Явилась Гильдия.***
Ночь прошла как на иголках. Впервые за долгое время я была рада приходу солнца, особенно после столь ужасной ночи в совершенно иной обстановке. Наконец в голову перестали лезть разные, неприятного рода мысли. Город, в котором я родилась и жила, был разрушен. Мигом в небытие ушла целая тонна воспоминаний, заменив новой, разрушенной реальностью. Очередной знак, что прошлого не существует и стоит жить настоящим. Грустно? Да, бывает. Тяжело? Любые перемены сложны, особенно с целью получить результат. Но разрушение города — это повод идти вперёд без оглядки. Терять больше нечего... разве что, кроме самих себя. Да вот та ли эта ценность, за которую стоит, стиснув зубы, бороться? — Что дальше, Фёдор? — вздохнув, я была готова услышать любой безумный приказ, ведь после всего пройденного, кажется, что даже прыгнуть в огонь — обычное дело. Сидя на подоконнике и нажимая на курок разряженного пистолета через каждую секунду, я скрашивала скуку и одновременно избавлялась от напряжения, так как чувствовала, что день будет далеко не сладким. Как я заметила, Достоевский сидел за шахматами всю ночь, терпеливо делая ход с каждой стороны. С первого взгляда это кажется странным, но когда знаешь, что это за человек, всё приобретает другой смысл и становится страшно — нельзя сказать наверняка, сидит рядом с тобой сумасшедший или гений. Хотя, грань здесь всё-таки тонка. Наконец, спустя несколько часов, он закончил партию и обратил на меня внимание. — Ждать, — задумчиво ответил он, всё так же рассматривая шахматную доску. Я удивилась, ведь ещё буквально несколько часов назад его решение было совершенно другим. Изменилось так быстро? — Почему? — неуверенно спросила я, прекратив всякие манипуляции с пистолетом и оставив его спокойно лежать в руке. Меня пробирал не только настоящий интерес, но и опасения, которые касались будущего. — Затишье, — лишь одно его слово дало повод для размышлений и много новых тайн, которые предстоит раскрыть в будущем. Думаю, это не займёт много времени, как и само ожидание, о котором сказал Фёдор: дело может быть в нужном времени и нужном месте. Полагаю, в этом плане ему стоит довериться, ведь пока я ему нужна, шансы на жизнь довольно велики, но теперь вопрос в другом... до каких пор я буду полезна? — Дай угадаю, это плохой знак... — саркастично предположила я, опираясь на всем известное клише и поговорку "Затишье перед бурей". Возможно, это действительно что-то значило, но мне всегда казалось, что планы, решения и действия Достоевского куда сложнее и замысловатее. — Отчасти ты права, — заявил Фёдор, вызвав у меня удивление. — Но надо дать совершить ход соперникам, чтобы ситуация поменяла ход событий. — Так ты умеешь уступать другим? Вот это вежливость, — ненароком усмехнулась я, зная, что сейчас совершенно не то положение, где нужно уступать — идёт борьба за крайне ценный ресурс, о котором так и грезят соперники. Однако не стоит отрицать, что они просто хотят спасти мир от безумнейшего и истинно злого человека, который хочет уничтожить целую расу. — Манеры даже в таких играх никто не отменял, — уголки его губ приподнялись, и он на несколько секунд прикрыл уставшие после бессонной ночи глаза. — А кто узнает? Ни связи, ничего здесь нет. — Ошибаешься. Человек, который жил здесь, сыграет роль связующего. — У тебя есть планы на все случаи жизни? — кажется, подобный вопрос стал для него самой настоящей лестью, отчего он улыбнулся уголками рта и умиротворённо прикрыл глаза, словно довольный и сытый кот. Хотя, улыбкой это назвать сложно — было в ней что-то наигранное, ненастоящее. Для меня же это было не только шуткой, но и шансом понять его немного больше. Во мне было столько же противоречий, сколько и литров воды в Байкале. Я не знала, возможно ли понять Достоевского и стоит ли продолжать пытаться это делать: возможно, он лишь пытается запутать меня ещё больше, а возможно, что разгадать этого человека нельзя вообще никому. Всё продумано самим Фёдором и зависит только от него. — Абсолютно, — прохладно ответил Достоевский, толком не дав почвы для размышлений, ведь такой ответ мог дать любой человек. Но у кого-то это лишь шутка, а у кого-то — правда, имеющая смысл или даже подводные камни. — Даже на тот, где тебе грозит смерть? — Смотря от кого, — сделав небольшую паузу, он продолжил. — Может, это будешь ты? — его слова не только смутили меня, но и повергли в шок. Я отвернулась, подвергшись новому нападку сомнений, от чего Фёдор лишь усмехнулся. — Я уже пыталась. Это невозможно, — дабы не дать Фёдору разглядеть эмоции на моём лице, я продолжила смотреть в окно, где был всё тот же унылый, неживой пейзаж, который лишь напоминал о бесчувствии и эгоизме одного единственного человека. Таить здесь было нечего — Достоевский и сам прекрасно знал, что я не справлюсь, либо же просто не буду предпринимать попытки убить его снова из-за влияния предыдущих неудач, которые удачно пресекали, причём не самым приятным образом. И что-то мне подсказывает, что могло быть и хуже. — Возможно, и ты делаешь это изнутри. Будто медленнодействующий яд. — Если я медленнодействующий яд, ты — цианид.