Перед балом

Негромкие шаги раздались на лестнице, точно звук набата. Инквизитор замедлил шаг, но упрямо продолжал спускаться. Ему не спалось. Он внимательно читал тщательно отобранные Лелианой отчеты агентов, выслушивал наставления советников, изучал карты на столе ставки командования… И понимал, что медлить больше нельзя. Орлесианское противостояние могло дорого обойтись Тедасу и предстоящей войне с Корифеем, и самое время было все это прекратить — правда, сам Инквизитор пока не понимал, как. Но знал он и другое: пока не взглянет на ситуацию своими глазами, не составит мнения об участниках событий самостоятельно, делать никаких выводов нельзя. Да и опыт подсказывал, что без вмешательства еще молодой, но уже успешной Инквизиции все покатится… далеко. Гражданская война в Орлее принимает нехороший оборот, а дальше будет только хуже. Решать нужно было сейчас. И Жозефина не терпящим возражений тоном дала понять, что Инквизитору необходимо появиться на балу, устраиваемом императрицей Селиной, где должны были собраться сливки орлесианского общества. То есть, как печально заключал про себя Инквизитор, это не бал, а натуральное осиное гнездо. Об этом Жозефина, впрочем, тоже предупреждала. Она много говорила о Большой Игре, но Инквизитор Лавеллан слабо представлял себе масштаб интриг. И это тревожило, бередило ум и чувства. И не позволяло этой ночью заснуть, хотя до отъезда еще оставалось чуть больше недели. Жозефина, конечно, была недовольна: по ее мнению, такой выезд следовало планировать за несколько месяцев, но выбора не было. Приглашения на бал ей удалось раздобыть только со стороны Гаспара, претендента на орлесианский трон, и их доставили слишком поздно. И это Инквизитору не нравилось тоже. Он не был силен в раскладах Большой Игры, но догадывался, что его орден собираются использовать как последнее средство, соломинку, которая может сыграть в колоде роль Шута — стать всем или не стать ничем. Оставалось только догадываться, какие карты достанутся самому Инквизитору. Лавеллан спустился до самого низа, прошел парой коротких переходов и притормозил перед выходом в главный зал. Хотелось надеяться, что там никого нет, но рассчитывать на это было нельзя — даже после того, как ремонтные и отделочные работы были окончены, там в любое время суток можно было встретить кого-то. А Инквизитор никого видеть не хотел. Но и возвращаться в свои покои не хотелось. Там все как будто напоминало о долге. Лавеллан снова рассеянно подумал о том, что одним богам известно, кому он успел так задолжать. Однако и громоздящиеся на столе стопками бумаги, и стойка с военным обмундированием и собственным оружием невольно направляли мысли… Дверь распахнулась с едва слышным скрипом, но темная зала встретила его тишиной. Не было даже Гаци — вездесущего гнома, который все никак не мог успокоиться и занимался отделкой крепости со рвением, достойным лучшего применения. Не было и дурных орлесианских гостей с их странными привычками не спать по ночам — видно, убрались в родной край, заслышав о предстоящем бале. Не было мрачных стражников, которые регулярно появлялись здесь, выполняя приказы главнокомандующего; не было даже Варрика, который нередко здесь пил и читал, забросив ноги на стол. Не было никого. И в этой гулкой, прозрачной тишине еще отчетливее прозвучали неясные шорохи из-за одной из дверей. Лавеллан прислушался. Странный шум доносился откуда-то со стороны ставки Совета. Там жила Жозефина, но она одна никогда не производила шума, была тиха и сдержанна — и при этом охотно собирала все слухи и сплетни, что доносили до нее менее сдержанные постоянные и временные обитатели Скайхолда. Инквизитор и рад был бы отвлечься, но долг звал сильнее — и он решительно распахнул дверь, ведущую к ставке командования. За ней была еще одна дверь, но в комнате Жозефины не оказалось. Зато шум послышался яснее. Кажется, Алларос даже разбирал женский смех. Он решительно прошел через «приемную» Жозефины, толкнул еще одну дверь и оказался перед входом в святая святых, мысленно костеря себя за эльфийский слух — человек бы на его месте, небось, и вовсе ничего не услышал. Инквизитор уже собирался было распахнуть дверь с шумом, когда смех раздался отчетливее и громче. И в нем явно прозвучали такие нотки… Алларос замер, так и не толкнув дверь. Он был достаточно тактичен, чтобы понять, что смех этот не столько веселый, сколько игривый. И принадлежал он, несомненно, самой Жозефине. Можно было бы развернуться и уйти. В конце концов, так понятно и простительно то, что сама леди посол не чужда личным радостям, но… У Инквизитора были причины задержаться. — Нет-нет, — игриво протянула Жозефина за дверью. — Прошу тебя, нет! Это слишком. Слишком откровенно! Не так глубоко, умоляю! — Вот как? — Инквизитор с изумлением узнал голос Лелианы. — А если так? Жозефина вскрикнула, а потом прозвучал ее почти мучительный стон: — Нет! Нет, Лелиана, не надо! Если ты сейчас… сделаешь это, то мне останется только удалиться в монастырь! Прошу, полегче… — Тогда вот так, — мурлыкнула тайный канцлер. — Надеюсь, это тебе понравится? — Это — да, — пылко подтвердила леди посол и снова вскрикнула. — Ай… Не трогай! Руки убери! Сейчас же! — Обычно тебе нравится, — возразила Лелиана и вдруг рассмеялась. — Жози, если так и дальше пойдет, то мы до утра не закончим, а у нас не так много времени. — Конечно, — слишком поспешно согласилась Жозефина. — Но мне не нравятся твои идеи. Они слишком смелые. Для поборницы Церкви, даже с учетом ее упадка, это все-таки чересчур. Слишком откровенно. Алларос попятился. Конечно, Жозефина проявила редкую нечуткость, когда беседовала с ним накануне, но все-таки относился он к ней тепло и не хотел нарушать романтического свидания. Наоборот, будет, чем парировать, если она опять… — Жози, — вдруг сердито произнесла Лелиана, — перестань прикрывать руками! Тебе это не поможет. Я все равно… — Нет, — жалобно воскликнула посол. — Только не там! Убери ножницы, это просто ужасно… Вот тут Лавеллан остановился. Он смутно представлял себе, как это происходит у женщин, но догадывался, что ножницам там не место. И вообще… Как-то странно это все прозвучало. Тут из-за двери раздался отчаянный вскрик Жозефины, и Алларос не выдержал. Он решительно толкнул дверь, решив, что неловкость как-нибудь переживет, а вот угрызения совести, что не вмешался — уже нет. Но стоило ворваться в ставку, как на него тотчас уставились две пары глаз. Жозефина смотрела слегка испуганно; Лелиана — устало и недовольно. И все это было бы понятно и логично, но вот ничего романтического Инквизитор не узрел. Зато невольно отметил, что видит что-то странное. Фигурки на столе, отмечавшие важные стратегические места, были сдвинуты на самый край, а на картах, что Каллен так старательно прилаживал к столу, громоздился ворох тканей. Лавеллан отметил только бордовый поярок и кипенно-белый шелк. Но это точно было не все. Ворох был разложен весьма художественно. То есть обе советницы сейчас… Инквизитор перевел взгляд на разом онемевших женщин. Жозефина замерла, комкая в тонких пальцах черное сукно, а Лелиана рассеянно щелкала ножницами, явно не осознавая, что делает. Во второй руке у нее поблескивало что-то тоненькое. — Инквизитор? — первой опомнилась посол. — Как удачно вы зашли. Мы как раз хотели с вами посоветоваться… Она излишне резко отодвинулась от Лелианы, и только тогда Алларос заторможенно отметил, что девушки стояли слишком близко друг к другу. — Инквизитор, — Лелиана тоже собралась. — Полагаю, вам стоило бы отдохнуть. А вашим костюмом займемся мы. Я могу распорядиться, чтобы вам заварили хороший успокаивающий чай — и вы заснете, не зная тревог. — Думаю, вы умеете готовить и такой чай, чтобы навечно заснуть, — ляпнул Алларос, но быстро исправился. — Простите, леди канцлер. — Я-то прощу, — хмыкнула Лелиана. — Но если вы так же будете отвечать на императорском балу, там найдутся те, кто не простит. И — вполне может так оказаться, что вы повеситесь на шнурке собственного амулета. Или вскроете вены ножиком для бумаг. — Лелиана права, — подтвердила Жозефина. — Но вы можете взглянуть: мы занялись вашим будущим костюмом. Ведь на балу вы будете представлять Инквизицию! Это должно выглядеть достаточно роскошно, чтобы никто не заподозрил нас в недостатке средств, но и не слишком вычурно, чтобы люди не решили, что мы пускаем пыль в глаза. Еще ваш костюм и костюмы ваших спутников должны отражать единство и силу… А еще неплохо бы показать, что мы уважаем традиции, но и не чураемся новых веяний. Алларос качнул головой. Он всего-то предполагал, что его костюм для бала в Орлее должен быть в людских традициях и новым. Но высказаться Инквизитор не успел. Как, собственно, и разглядеть то, что обе советницы гордо называли костюмом. Позади раздались шаги, а несколькими мгновениями позже в комнату ворвался Каллен. Алларос даже отшатнулся — командир армии двигался быстро, как в бою, а в руке почему-то поблескивал обнаженный меч. — Каллен, — сердито воскликнула Жозефина. — Уберите железку! Тут нет врагов. Лавеллан почти улыбнулся, но вдруг услышал возмущенный голос советника: — Как же нет?! Я тут все чуть ли не с циркулем вымерял, а вы! Не могли другого места найти? Мне опять придется высчитывать координаты вражеских и дружественных армий! — Ничего, — металлическим тоном отрезала Лелиана. — На данный момент нет ничего важнее бала в Зимнем Дворце. А мы сейчас собрались здесь именно для того, чтобы представить Инквизитора в лучшем свете. — Вот как? — Каллен слегка растерялся, но меч убрал. — А я подумал… А кстати, я плохо подумал. Не учел того, что лорду Лавеллану вряд ли интересны женщины, да еще и две сразу. — Как грубо, командующий, — фыркнула Жозефина. — Стало быть, вы шли сюда в надежде, что лорд Лавеллан здесь будет один? — тонко улыбнулась Лелиана. — Что? — Каллен задумчиво пожевал губами, а потом вдруг дернулся. — Нет, конечно, нет! Мне не давало покоя расположение боевых формирований вокруг дворца императрицы. Я хотел подумать… наедине с собой. Что-то тут не вяжется. Мы можем столкнуться с превосходящими силами неприятеля, а как раз от этого… Леди посол, вы так и не можете мне сказать, с кем мы столкнемся, когда ввяжемся в эту авантюру? — Мы уже в нее ввязались, — напомнила Жозефина. — Это было необходимо. Но как раз вам вряд ли стоит беспокоиться. Большая Игра ведется не армиями. Большая Игра ведется с помощью любезных бесед, хвалебных песен, танцев и ядовитых клинков. Куда опаснее, чем прийти без армии, плохо или неуместно одеться. И как раз этим мы с леди канцлером занимались, пока нас не отвлекли. — А что вы здесь делали? — полюбопытствовал бывший храмовник. — Если уж вы пустили архидемону под хвост все мои вычисления, то могу я хотя бы узнать, чего ради? — Мы… почти скроили костюм, — слегка неуверенно ответила Жозефина, что было ей не очень свойственно, и добавила уверенней. — Как только мы договоримся о том, как это будет выглядеть, мы отправимся по постелям, а швеи за день сошьют все, что мы закажем. И вам, сэр Каллен, в том числе. Не надейтесь, что вам удастся увильнуть от посещения Зимнего Дворца. — Ну уж нет, — командующий армией только глянул на комок тряпок и замотал головой. — Я пойду в доспехах. — Это неприлично, — тотчас возразила посол. — Я бы тоже предпочел доспехи, — постарался вклиниться Инквизитор. — Нет, нет и нет, — Жозефина сразу переключилась на него. — Если командующему еще допустимо показаться в доспехах — он военный, то вам… Вы — лицо Инквизиции, дипломатическая персона! — Мои агенты будут поблизости, — вздохнула Лелиана. — Вам не придется волноваться, что вы безоружны, Инквизитор. Доспехи и клинки вам предоставят по первому требованию. Но в чем-то Жози права. Вам следует прибыть в качестве лица мирного. При дворе должны понять, что мы не организация тупых мужланов, а серьезная политическая сила. — Иногда сила — лучше всего, — оскорбился Каллен. — Очень иногда, — с нажимом произнесла Жозефина. — Почти всегда, — раздраженно откликнулся Каллен и гордо прошагал вперед, демонстративно приподняв ворох тряпок. — Все это — ерунда. Никакие ткани и шитье не заменят острого меча. И вам прекрасно известно, посол, что даже в великолепных дворцах совершаются преступления. Крепкие стены и изящные драпировки не спасут вас от наемных убийц. — Не спасут нас от наемных убийц, — веско добавила Лелиана. — Вы тоже едете, Каллен. И не надейтесь отвертеться. — Я… — начал было тот, но тут дверь снова хлопнула. — Что за шум, а драки нет? — весело вопросила Сэра, едва появившись в дверях. Впрочем, увиденное ее ни капли не смутило, и она продолжила. — Если подеретесь, то я ставлю на Жозефину. — Почему на нее? — не удержался Инквизитор. — У нее одной здесь нет оружия. — Вот именно поэтому, — фыркнула разбойница. — Пока вы тут будете всяким размахивать, она уже успеет подсуетиться, ага? Недурные тряпочки, — эльфийка бесцеремонно выхватила у Каллена из руки ткань. — Я бы из таких куртку пошила. Вот только хрена мне лысого, как Солас. На бал меня Инквизитор, конечно, не возьмет… И я его понимаю. Ведь не удержусь, точно! Как же не намешать говна в стакан с пуншем какому-нибудь стареющему ловеласу. — Пунш пьют из толстостенных бокалов, — немедленно возразила Жозефина. — Поедут все, — отрезала Лелиана. — Мало ли, что может пойти не так? А не так что-нибудь обязательно пойдет. Надо быть готовыми к любым неприятностям. К тому же бал — это всего лишь вечер и ночь, а нам предстоит пробыть в Орлее не меньше недели. — Спокойно, леди канцлерша, — Сэра махнула рукой. — Раз все едут, то я только за. Как же не побывать в, мать его, Орлее, в этой колыбели разбойничьих разборок? У меня там друзья, и им непременно надо весточку передать. Каллен, сокрушенно перебирающий сваленные на край стола фигурки, распрямился и устало уронил: — Раз тут вместо ставки командования теперь швейная мастерская, то я, пожалуй, пойду к себе. Нет сил смотреть на это! Пусть уж наши девушки разбираются, а я пойду в доспехах. И это не обсуждается. — Я не девушка вообще-то, — возмутился слегка позабытый Инквизитор. — Вам тут не хватает Кассандры, а вот я, похоже, тоже лишний. Сэра запрыгнула на стол и поболтала в воздухе ногами — вместо привычных обтягивающих бриджей на ней были пижамные штаны с улыбающимися фенеками. Эти милые зверьки мало сочетались с ее речью: — Кассандра мужественней тебя будет, Инквизитор, — заявила эльфийка. — Так что сегодня ты за нее. Лавеллан возмущенно заправил за острое ухо прядь длинных волос, когда за порогом раздались тяжелые шаги, а потом и дверь снова грохнула, распахиваясь. Железный Бык, еще более полуголый, чем обычно, появился зевая и чуть покачиваясь. Алларос немедленно ощутил запах того крышесносного — во всех смыслах — пойла, которого ему самому хватило и пинты, чтобы заснуть на стойке в таверне, и резко обернулся: — Бык, ты опять это пил? — возмутился он. — Так точно, командир, — еще раз зевнул коссит. — Смотрю, эльфийка куда-то отправилась — и пошел за ней. А то ведь ее одну опасно отпускать. — Я всего лишь хотела проверить, что в приглашениях есть мое имя, — показала ему язык Сэра. — Ну, а если нет — то вписать. — Есть, — недовольно вклинилась Жозефина. — То есть… Гаспар прислал два десятка незаполненных приглашений. Извинился, что может не знать всех соратников Инквизитора. Я уже вписала лорда Павуса, Вивьен, Кассандру и Блэкволла, с соответствующими орлейским понятиям аттестациями. Солас сказал, чтобы я вписывала его как Соласа, и я не знаю, что про него написать… А то если я просто напишу «эльф Солас, соратник Инвизитора», то при дворе додумают и еще что-нибудь впишут. И как представить вас, Сэра и Железный Бык, я тоже пока не знаю. — Напиши, что я глава могущественного ордена «Боевые Быки», — встрял Железный Бык. — Я помогу, — откликнулась Сэра. — Надо мне придумать себе громкое имя. Леди послиха, не хотите ли уединиться со мной и приглашениями? — Позже, — металлическим тоном прервала ее Лелиана. — Сначала закончим с костюмами. — А это что? — полюбопытствовал Бык, только сейчас заметив груду ткани на столе. Жозефина оглядела собравшееся общество и со вздохом аккуратно приподняла полураскроенное нечто, более всего напоминающее куртку. Ткань щетинилась булавками и местами смялась, но в целом, было уже можно представить, как это будет выглядеть. — Костюмы будут одинаковыми у всех, — веско произнесла посол. — Этим мы подчеркнем единство Инквизиции. Комментарии последовали сразу, и леди Монтилье не успела закончить. — Я это не надену, — возмутился Каллен. — Мало того, что я буду смешно выглядеть, так мне еще и неудобно будет! — Я тоже это не надену, — отозвалась Сэра и соизволила пояснить. — Что за одежка вообще? И не соблазнительно, и не удобно, и не богато. Я так не играю. — Глупо, — прогудел Железный Бык. — На меня сколько ж ткани пойдет! — Никаких возражений, — веско произнесла Лелиана. — Все мы состоим в Инквизиции, а значит, готовы к трудностям. Возможно, мы с Жози еще немного подкорректируем выкройку, но сильно уже не изменится. Сэра, ты не можешь отправиться в Зимний Дворец в своих драных одежках. Бык, придется смириться с тем, что тебе не щеголять обнаженной грудью перед императрицей. Каллен, тебе я уже все сказала. — Это еще что… — вздохнула Жозефина. — Нам еще Соласа как-то в сапоги придется запихнуть. И утонченному лорду Павусу объяснить, что на балу могут быть господа в похожих одеяниях, и это не должно его смущать. — Дориана едва ли возможно смутить, — поджала губы Лелиана. — Уверена, у тебя все отлично получится, Жози. Ты мастер убеждать. — А если Солас будет сопротивляться, отдайте его мне, — хмыкнул Каллен. — Мне давно его в форменные сапоги запихнуть хочется, а то шевелит пальцами не по уставу. Если что, я не про магию, а про пальцы ног… — А я привык к сапогам, — рассеянно откликнулся Лавеллан. — Не так уж плохо носить обувь, особенно в городе. Но вот то, что вы скроили… Не могу сказать, что мне нравится. Мне и вот это вот, — он указал на собственный домашний костюм, — не слишком нравится. Все обтягивает. Поначалу ужасно неловко было. — Так и было задумано, — возразила Лелиана. — Вы должны быть привлекательны для любого, Инквизитор. За вами должны хотеть идти. Бык усмехнулся, добродушно и похабно одновременно: — Да за такой задницей куда угодно пойдешь, — одобрительно произнес он. — По крайней мере, армия за тобой, командир, в любое пекло пойдет, слюной капая. — Как-то не слишком вдохновляет, — скептически отозвался Лавеллан, а скулы его залились румянцем. — Армия должна ценить мои боевые таланты, а не… костюм. — Ой, да ла-а-адно, — протянула Сэра, хихикнув. — Даже я как увидела — так и помацать захотелось. Ну, ткань оценить там, крой и все такое. — Она вообще хотела одно плечо оголенным оставить, — Жозефина лекалом указала на подругу. — Так что оцените, Инквизитор, я отвоевала для вас немного целомудрия. — Инквизитор, может, и оценит, а вот я — нет, — буркнул Бык. — Чем больше простора для движения — тем лучше. — А теперь представьте лицо Вивьен, когда она узнает, что груди ей в этом бальном прикиде придется прикрыть, — расхохоталась Сэра. — Она ж помрет с тоски! — И без рогатой шапки, — вдруг фыркнул Каллен. — Точно, помрет с тоски. — Надеюсь, совет Инквизиции не накладывал запрет на рога? — подчеркнуто-вежливо обратился Железный Бык к Жозефине. — В вашем случае, полагаю, мы можем сделать исключение, — предельно вежливо улыбнулась ему посол. — Ввиду того, что их вы можете снять только вместе с головой. — Когда у Инквизитора вечно так задница обтянута, трудно обойтись без рогов, — фыркнула Сэра. — Орлесианцы это отлично понимают, так что наверняка простят. — Может, хватит обсуждать мою задницу? — раздраженно бросил Алларос. — Мы собираемся на бал в самом Халамширале, а кажется, как будто вы меня в бордель сдавать собрались. — Э, нет, командир, я тебя в бордель не отдам, — хмыкнул Железный Бык. — Как будто большая разница, — дернула плечом Лелиана. — Зимний Дворец — тот еще бордель. В общем, насколько я поняла, конструктивных возражений ни у кого нет. Жози, тогда еще вот здесь подколем и здесь — и можно отдавать на пошив. Массовый. — На массовый еще нельзя, — возразила посол. — С каждого надо снять мерки. Они и на людей и эльфов-то достаточно сильно различаются, а ведь у нас еще гном и кунари. Да даже и люди… Что налезет на Блэкволла, из того вывалится Дориан, а Кассандра с Вивьен различаются пропорциями чуть меньше, чем Бык и Варрик. Ошибиться нельзя, все должно как влитое сидеть, иначе просто неприлично. — С меня мерки вы можете снять собственноручно, — сразу предложила Сэра. — Не хотите ли зайти ко мне? А то мне скучно. — Прошу прощения, но у меня еще слишком много дел, — холодно отказалась Жозефина. — А главное — мерки с Инквизитора. Остальные — не так важно. — Мерки с Инквизитора я сам могу снять, — Железный Бык почесал за правым рогом. — У меня, правда, мерочной ленты нет, но веревки какие-нибудь найдутся. Каллен громко втянул воздух носом и процедил: — Он что угодно с Инквизитора снимет, но только не мерки. — И веревки пригодятся им для другого, — фыркнула Сэра. — Если бы орлесианское общество услышало все эти разговоры, то нас к Зимнему Дворцу и на выстрел требушета бы не подпустили, — тяжело вздохнула Лелиана. — Предлагаю расходиться. А поутру уже займемся делами. И тебе, Жози, стоит хотя бы иногда спать. Пойдем, я провожу тебя и убежусь, что ты действительно легла, а не корпишь над бумагами. Железный Бык ухмыльнулся и легко подтянул к себе слегка опешившего Инквизитора: — Идем, командир. Мне никогда не научиться так красиво показывать свои намерения, поэтому я просто объявляю всем, что на эту ночь я тебя… как это… ангажирую. — Ангажируют обычно на танец, сэр Бык, — не удержалась Жозефина. — А мы и потанцуем, — коссит притиснул к себе все еще слегка упирающегося Аллароса. — Сначала стоя, потом лежа. — Бык! — Лавеллан вырвался из-под тяжелой руки. — Не заставляй меня краснеть за тебя! Я как раз хотел тебе предложить отправиться на бал рука об руку… и, возможно, даже танцевать… Но если ты будешь озвучивать все это, то я просто не смогу. — Инквизитор прав, — бесстрастно заметила Лелиана. — Орлесианское общество ценит эпатаж, но изящный, а не грубый. Как раз потанцевать — это в самый раз. Довольно для того, чтобы пустить слухи, но недостаточно открыто, чтобы вызвать осуждение. Но это то, что касается личных отношений. А вот о своих политических планах Инквизитору придется именно говорить. Вслух. Ртом. Боюсь, лорд Лавеллан, вы недостаточно подкованы для того, чтобы вести Большую Игру без слов. — И очень внимательно следить, что вы говорите, кому и когда, — тут же вцепилась в свою жертву Жозефина. — В Большой Игре цена слову порой — жизнь, а то и не одна. Если бы можно было ограничиться красивыми костюмами… Но нет, от вас все будут ждать большего. Железный Бык с сомнением оглядел взъерошенного Инквизитора: — Командир… ртом… Не, в речах он не силен. Ему проще делом доказывать. — Значит, придется учиться, — не смягчилась Жозефина. — Если будете понимать, что не сумеете, выберите себе глашатая. И не господина Быка, а то он слишком доходчиво все объясняет. Алларос посмотрел на смеющуюся Сэру, на покрасневшего храмовника Каллена, на суровую Лелиану, на непреклонную Жозефину… и сдался: — Я надену любой костюм, какой вы сошьете. И постараюсь не опозорить Инквизицию. Но что-то мне подсказывает, что действовать, как всегда, придется по обстановке. — Вы будете не один, — тут же слегка улыбнулась на его покладистость Жозефина. — У вас будет самая лучшая поддержка — поддержка друзей. Если вы сопротивляться не будете. Так что идите лучше к себе. И если ваш друг отправится с вами, то объясните ему… или докажите, что вам обязательно нужно отдохнуть и поспать. А я закончу с костюмами, с приглашениями, напишу вам приветственную речь и… — Сначала ты ляжешь спать, — отрезала Лелиана. — Я прослежу. А все это будешь делать завтра. Алларос почувствовал, что его ладонь утопает в огромной руке кунари, когда тот бережно потянул его к выходу из ставки, и оглянулся. Лелиана с Жозефиной уже согнали Сэру со стола, и Каллен явно собрался препроводить эльфийку в ее комнату в таверне. И, вероятно, убедиться, что больше та никуда не отправится. Алларос знал, конечно, что из таверны можно выбраться и по крыше, но промолчал. Обе советницы уже вновь взялись за ножницы и лекала, но на душе уже стало много спокойнее. — Идем, командир, — негромко произнес Бык, едва оказавшись во мраке главного зала. — Идем лучше ко мне. У меня не такие роскошные покои, как у тебя, но сдается мне, отдохнуть тебе там сейчас удастся лучше. Если не хочешь — не трону. Разомну тебе плечи, плесну огненной воды… немного, чтобы голова наутро не трещала. — Спасибо, — Лавеллан улыбнулся в темноту. — Я не хочу сейчас думать о том, что будет на балу. И думаю, ты вполне способен заставить меня забыть об этом. — Это я без проблем, — судя по голосу, Бык тоже улыбался. — Полежишь, отдохнешь… Тебе даже ноги держать не придется — мои плечи едва ли чувствуют их вес. А ничего вроде тряпочки, скажи, а, командир? Тебе пойдет. — Слышал уже, что мне все идет, — хмыкнул Инквизитор. — И что я веду за собой армию озабоченных. — Да брось, — Железный Бык рассмеялся. — Это я уж так… за уши притянул. За тобой идут, потому что ты мудрый, справедливый и какой там еще… Но уж больно горделиво звучит, не находишь? Ты даже Крэма впечатлил, а его, говнюка, впечатлить трудно. Так что забудь. А я помогу.