☽★★★★☾
Сколько себя помнил, Чонгук был таким с самого рождения. У Чонгука не было детских фото, не было видео со дня рождения, где он в кругу друзей, весь перемазанный кремом, задувает свечи на праздничном торте. Таких, да и других видео с Чонгуком в их семье нет, потому что друзей у Чонгука нет. У Чонгука нет ничего, кроме семейного клейма. Проклятья. Оно преследует семью Чон с давних времен. Почему именно он? Чонгук? Почему именно на нем проявилось это? Эти вопросы Чонгук задавал себе постоянно, но ответа так и не находил. Семья Чон — самая богатая семья в этом городе, и вот, пожалуйста. Самый младший сын — урод с рождения. Сначала Чонгук не понимал, почему каждый раз видит в глазах окружающих отвращение, почему в доме нет зеркал, почему умывают и чистят зубы ему служанки и почему он — единственный, кому запрещено выходить за порог дома. Чонгук до сих пор помнит тот день, когда узнал правду. В тот день, его старший брат Хосок, к слову сказать единственный человек в семье Чон, кто относился к Чонгуку с любовью, открыл маленькому мальчику глаза. Воспоминания вызывают сразу и чувство признательности к брату, и гнев к родителям и отвращение к самому себе. Тот день начинался как обычно, его разбудили, накормили и оставили одного в комнате полной игрушек. Хосок пришел через час, как раз в тот момент, когда Чонгук закончил собирать железную дорогу и готовился уже опустить маленький красный паровозик на рельсы, что бы потом наблюдать, как тот ловко маневрирует сквозь построенные колоны, из кубиков. Сейчас Чонгук понимает, что ему очень хотелось быть как этот самый паровозик. — Хосок! — Маленький Чон разбежавшись, прыгнул на руки брата. — Ты пришёл, чтобы поиграть со мной? — Не совсем, крольчонок… — Тот закрыл дверь и отпустил младшего на пол. — Послушай Кукки, у меня мало времени, пока отец не понял, что я тут. Послушай, в скором времени тебе скажут, что ты болен, но это не так! Пойми, ты добрый и ласковый мальчик. я люблю тебя каким бы ты не был. Но есть люди, которые боятся различий… Чонгук непонимающе сдвинул брови к переносице. Хосок и правда выглядел взволнованно, а на щеке алела пощечина, которую младшенький сразу и не заметил. — О чем ты, братик? Чем я болен? — Чонгук посмотрел за спину старшего, на запертую дверь и снова нахмурился. — В том-то и дело, Гукки, ты ничем не болен. Они хотят посадить тебя под замок из-за, твоей особенности… Он замялся и посмотрев в глаза младшего, закусил губу. Слова, так и не могли слететь с языка. — Из-за чего? Чон старший покопался в карманах и вытащил на свет, маленькое зеркальце, явно принадлежащие их матери. — Ты должен сам все увидеть. И Чонгук увидел. Из зеркала на него смотрела отвратительная рожа, такие обычно бывали у ужасных монстров в фильмах ужасов, которые они с Хосоком часто смотрели вместе. Он надолго запомнил ЭТО. Разные по размеру глаза, чёрные белки и радужка, напоминающая змеиную, кожа с редкими зелеными чешуйками и гнойники по всему лицу, выступающие зубы, кривые и желтые. Этот образ настолько засел в его голове, что даже если бы он хотел забыть, не получилось бы. То что происходило дальше — словно в тумане воспоминаний. Чонгук, будто наблюдал со стороны за тем, как он же сам и закричал, как папины охранники выбили дверь, как к шокированному и плачущему на взрыд Чонгук подлетела мать, и не смотря в глаза, старалась успокоить и отобрать зеркальце, как в комнату вслед за ней ввалился отец, ударил Хосока и схватив за шиворот, потащил на выход и как сам Хосок, отчаянно боролся, пытался вырваться к младшему и кричал. Кричал… Порой эти слова, снились Чонгуку, напоминая кто он, что из себя представляет и где живет: — Чонгук! Не верь им! — Кричал Брат — Не верь! Не подчиняйся им! Не слушай их! И Чонгук не слушал, и не верил. Ни маме, ни отцу, ни слепому психологу, пытавшемуся втолковать ему, что это лишь плод воображения. Он верил в то, что увидел тогда в зеркале и верил Хосоку, который оказался прав. Через неделю, ему и правда сказали, что он болен и для того, чтобы не заразить других, ему придется на какое-то время пожить отдельно. Чонгук кивал, делал вид, что все понимает, играл в послушного мальчика, а сам начинал тихо всех ненавидеть, всех Кроме Хосока… «Какое-то время» вылилось в долгие десять лет. Чонгуку теперь девятнадцать. И он до сих пор не верит. Ни единому их слову. Для Чонгука был немного перестроен их дом, раньше, чердак был маленьким и неудобным, даже дети еле-еле могли поместиться там в полный рост, поэтому было решено, из комнаты Чонгука построить высокую винтовую лестницу на верх, а на крыше построить что-то на подобии башни. Со стороны это смотрелось весьма необычно, будто внутри дома пророс маленький замок и одна из его башенок проткнула крышу здания. Отец показал ему все тайные ходы, рассказывая, что Чонгук просто будет разговаривать с ними из-за стен, если захочет. Сама комната парня тоже преобразилась, ее запечатали, и теперь, на том месте, где была дверь, висело красивое зеркало. Окно сначала тоже захотели заколотить, но Чонгук воспротивился. Таким образом, у маленького Гукки уже в одиннадцать был свой маленький дом в большом семейном поместье. Первое время, ему это нравилось. Он научился беззвучно ходить в стенах, пугая порой прислугу. Подслушивал их разговоры и так узнавал, что происходит за стенами дома. Учителя часто удивлялись, что им приходится рассказывать очередной параграф пустой комнате, но родители отнекивались тем, что мальчик слишком болен и так будет лучше. Жизнь шла своим чередом, через окно к нему часто пробирался Хосок, (спасибо дедушке, посадившему дерево в таком удобном месте) они поднимались в башню (маленькая комнатка с кроватью и огромным телевизором) и смотрели фильмы. Однажды Хосок принес приставку и жизнь заметно изменилась. По-крайней мере, Гук теперь не пугал прислугу. Он успешно «отучился» и даже получил атестат. Правда потом Хосок сказал, что он поддельный, но Чонгук все равно его не выкинул, вдруг пригодится? Все свободное время Чонгук занимался, читал, пел и вообще делал все, чтобы не сойти с ума. Лет в пятнадцать он попросил отца купить ему спортивный зал, просьба была глупой, но отец ее выполнил и теперь бывшая комнатка Чонгука превратилась в его личный спортивный зал с одиноким столом у окна. Жизнь шла своим чередом и до шестнадцати лет Чонгуку она нравилась. Еду ему передавали через кухонный лифт, рядом всегда был Хосок, любимая еда, игрушки и книги и кажется большего и не нужно. Все началось в его семнадцатилетие. О нем забыли. Весь день он ждал пока семья, привычно соберется у зеркала в коридоре, прокричит три раза «С днем рождения», а потом спустит для него кусочек торта, но никто не пришел. Он просидел перед зеркалом весь день, только ближе к ночи к нему в окошко постучался Хосок с огромной улыбкой на лице. Чонгук открыл окно и помог брату забраться в комнату, тут же захлопывая окошко. — С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ГУККИ! — Ты помнишь? — Юноша улыбнулся и с благодарностью обнял старшего. — Конечно, как я мог забыть? — Хосок снял с плеч огромный, походный и набитый чем-то, рюкзак и улыбнулся. — Прости, что так поздно, просто весь день пробегал выбирая тебе подарок… — Самый лучший подарок, это то, что ты пришел. Они неловко замолчали, младший вопросительно кивнул на багаж брата: — Что там? — Подарки… пошли в башню, когда мы тут, мне кажется, что нас подслушивают. Чонгук кивнул и вприпрыжку побежал по скользким ступенькам наверх. Хосок выдохся еще на середине и вяло плелся следом. — И как ты только… на них… бегать умудряешься? — Просто я выносливее тебя, показывай, что ты принес? Гук уселся на кровать и с интересом уставился на рюкзак. Он любил подарки, а подарки от Хосока любил вдвойне. Приставка, коллекция его любимых комиксов, гитара, огромные колонки, да почти все, что не давало Чонгуку сойти с ума за эти несколько лет, подарил ему Хосок. Подарки семьи он ценил, они валялись там, в углу комнаты. Чонгук перевел туда взгляд. Книга, немного потрепанная, модный и явно женский шарфик, дорогой пиджак, который малой даже не удосужился вытащить из чехла, и набор щипчиков. Остальные подарки были съедобные, так что давно были выкинуты собакам под окна. — О, тебе понравиться. — Хосок наконец восстановил дыхание и улыбнулся. — Я принес тебе то, о чем ты долго мечтал. Чонгук встрепенулся. Старший достал из рюкзака много деревяшек, кипу листов чистой бумаги, различные краски и кисти. — Ну, как тебе набор юного художника? — Это так классно! — Глаза младшего будто засветились изнутри. — А что это за деревяшки? — Это… забыл… ну короче хрень такая, для листов, на ней рисовать нужно… А! Пюпитр для художника! Громкий смех было слышно даже внизу, младший утер проступающие то ли от смеха, то ли от благодарности, слезы и улыбнулся: — Хорошо, пюпитр, так пюпитр. Они собрали мольберт и Чонгук даже попробовал нарисовать что-то, получилось красиво, но непонятно. Чего уж точно Гук не ожидал, так это того, что его брат достанет дальше торт, и пару свечей. — Отвернись, это сюрприз.☆Paolo Nutini — Rewind☆ *
Чонгук отвернулся к стене, Хосок долго возился со свечами и наконец зажег каждую. Свет погас и тихий голос брата, приказал Чонгуку повернуться. Вот этот. Тот переломный момент, когда Чонгук поменялся. Хосок стоял перед ним с маленьким и чуть помятым, тортиком, свечи стояли криво, то и дело норовили завалиться на бок, Хосок смотрел на Чонгука тепло, без отвращения и улыбался. — С днем рождения, братик. На глазах младшего выступили слезы и он, быстро смахнув их, кивнул. Ему не нужна семья. Его семья — это Хосок. Единственный, кто в этот день вспомнил про него. — Эй, ты чего плачешь мелкий? — Спасибо… — Потом будешь говорить… задуй свечи, пока не поздно… А потом они просто лежали, сытые, перепачканные краской и довольные, здесь в башне, не было слышно посторонних звуков, только свист вестра и редкое пение птиц. Чонгук привык к этому. Это была его жизнь. Другая жизнь, не как у Хосока. А сам брат, тем временем рассказывал, про своих друзей, про девушку, которая не отвечает ему взаимностью, про ее брата, который одним взглядом может убить. Хосок рассказывал все более и более увлеченно, а младший грустил все больше. Он тоже хотел так. Хотел много друзей, человека на которого он мог бы смотреть часами не моргая и который так же мог смотреть на него… на него… Чонгук коснулся кончиками пальцев своего лица и прикусил губу, по щеке скатилась слеза. У Хосока все это есть, а у Чонгука нет, и никогда не будет. Хосок красивый, у него мягкие черты лица с резким углом скул, у него широкий лоб и красивая улыбка, прямо как у мамы, в форме сердечка… Чонгук посмотрел на свой потолок и улыбнулся, ему мигали его фосфорные звездочки. Когда он увлекался астрономией, мальчик расклеил их на подобии звездного неба, не получилось конечно, но это тоже было красиво. Красиво. В этом мире все красивое… но только не Чонгук. Он и сам не заметил, как улыбнулся, у него никогда не будет такой жизни… никогда… Хосок еще что-то рассказывал, но Чонгук уже не слушал, он уснул. А потом заколотил окно и единственный тайный ход, о котором знает Хосок. Послал отцу письмо с просьбой не пускать к нему никого, и окончательно замкнулся в себе. Чтобы не сойти с ума, пришлось построить график дня и выполнять его с завидной четкостью. Этот график даже сейчас висит у него на стене, прямо над кроватью.—————————— 06:00 Подъем. Зарядка. Душ. Завтрак. 08:00 Занятие в зале. 10:00 Книги и Рисование 12:00 Полдник. Занятие в зале. 14:00 обход здания, уборка в комнате и в междустеньях. Обед. 16:00 Душ. Музыка. Один фильм. 19:00 Ужин. Книга. 20:00 Занятие в зале. Душ 24:00 Отбой. ——————————
Хоть Чонгук и не был точно уверен, что написал все правильно, он все равно следовал этому и так прожил целых два года. Один. Порой ему казалось, что еще немного и он точно сойдет с ума или выпрыгнет в окно, а если выживет, его обглодают птицы или собаки. Но что-то постоянно удерживало его от желания сорвать доски и научиться летать. Итак. Сейчас Чонгуку девятнадцать. А если быть точным, то исполниться ему девятнадцать через пару минут. Юноша сидел на своей кровати и раз за разом читал письмо, которое вместе с полдником ему привез кухонный лифт. — Один… хах… Тихо пробормотал парень и снова перебежал глазами на первую строчку письма. « Дорогой Гукки! Я не знаю, на что ты обижаешься уже два года подряд, но мне очень хочется это понять. Я очень боюсь, что сильно обидел тебя чем-то. Я лишь хотел сказать, что скучаю по нашим посиделкам и разговорам. Кстати,С любовью, Хосок»
— Один… Снова прошептал Гук, крутя в руках Флешку-кумамончика и покачал головой. Предыдущие письма брата он не читал, но во всем виновата эта вещица и любопытство. Он хмыкнул, и откинув бумажку в сторону, повалился на диван. Сегодня можно было не следовать своим же правилам, ведь у него день рождение и он, как именинник, имеет право делать все, что хочет. Флешка летит в ящик тумбочки, когда-нибудь он ее посмотрит, но не сейчас, сейчас он хочет пройтись по междустеньем и подслушать мягкую суету дома. Юноша с неохотой поднял свое тело на ноги и уже было направился к лестнице, как тут его взгляд зацепился за зеркало накрытое черной простыней. Его когда-то попросил Чонгук у своего отца, как раз после дня рождения, просто ему было любопытно, изменилось ли что-нибудь… но нет. Ничего… Все та же рожа, Чонгук смотрел на себя в зеркало и не шевелился, противный страх расползался по всему телу.От отвел взгляд от лица и даже с неким удовольствие отметил, что его тело от многочисленных тренировок, превратилось в неплохое такое «тельце», а вот волосы…обычно стрижку ему делал Хосок, но его нет, так что придется самому. И он смог, научился сам себя стричь, хоть это и было чертовски сложно. Зеркало он с тех пор не открывал, просто не хотел и даже завесил его черной простыней, чтобы ненароком не заработать сердечный приступ. И вот сейчас, практически через два года, он снова стоит у черного прямоугольника и не может решиться. Рука почти коснулась черного шелка, если бы не будильник, оглушительно заоравший на всю башню. Парень отдернул руку и испуганно выдохнул. Значит не судьба.☽★★★★☾
Почему переходы в стенах Чонгук называл «Междустеньем», он уже и не помнил. Ему нравилось бродить беззвучным призраком и слушать. Слушать сплетни на кухне, тихие стоны в чулане, рассерженное шипение в пустующей библиотеке… Постойте, что? Чон прислушался. И правда, обычно пустующая библиотека сейчас явно принимала гостя. Чонгук нахмурился. Воришка? Если так, то почему он крадёт книги? Интеллектуальный воришка? Бред! Воришка тем временем, стоял видимо прямо напротив Чонгука, потому что через секунду раздался оглушительное «Апчхи!», от чего Гук дернулся и сглотнув, приставил ухо к стене. Снова воцарилось молчание, изредка нарушаемое тихим бурчание неизвестного гостя. Чонгук закусил губу и было уже хотел уйти, но любопытство опять взяло вверх. — Будьте здоровы. Немного невовремя, учитывая то, что чихнул незнакомец минут пять назад, но слова уже вылетели, а воришка их уже услышал, вон даже замер, ни единого звука не издал. — Кто здесь? «Красивый голос» — Про себя отметил Гук, раздумывая, что ему ответить. — Я. Да. Очень хороший ответ, Чон Чонгук, ничего умнее ты не придумал? — Как хорошо, а то я уж было испугался незнакомых людей в пустой комнате… В голосе незнакомца явно слышался сарказм, а еще неприкрытое волнение и… нет, не страх… любопытство и восторг, Чонгук описал бы эти интонации именно так. — А ты кто? Вор? — Я Тэхен. Ким Тэхён… — Тэхен хмыкнул. — И я не вор, я исследователь… ну… в каком-то смысле… — Вот как… — Чонгук не знал, в каком именно смысле его понимать, но он так давно не общался с людьми, что не хотел прекращать этот диалог. — А ты кто? Привидение? — Не мели чепухи, если бы тут были привидения, я бы об этом знал. Я человек… Моё имя Чон Чонгук. — Ха! А говоришь не призрак! — Ну да, не призрак. — Чонгук насупился и вдовесок ущипнул самого себя. Будь он призраком, наверное не почувствовал бы. — Я живой! — Вот чудила. Все же знают! — Что знают? — Что Чон Чонгук, умер два года назад в свой день рождение. Его нашли в своей комнате, говорят, он разодрал себе ногтями все лицо, из-за этого его похоронили в закрытом гробу. Врачи сказали, что у него с детства была какая-то болезнь и что… Дальше Чонгук не слышал, он побежал, гонимый невидимым страхом. Умер? Да не может такого быть! Это ошибка! Это наверное какой-то другой Чон Чонгук живущий тут! Юноша в мгновение ока добрался до башни и осев на пол перед зеркалом, сдернул простынь. Оттуда на него смотрел урод. И возможно, даже мертвый…