связующая ниточка

Чужие руки хозяйски проходятся по бедру, затянутому пыльными узкими штанами, и Джироламо пытается подавить свое напряженное возбуждение. Вся ситуация, в принципе, вела к адреналиновой вспышке, гнева или плотской страсти. И Зоро лишь подстегивал кипящую лаву в крови с тех пор, как они встретились. Вроде бы ему сначала показалось остроумным ущипнуть за задницу гонфалоньера, а после руки уже сами как-то дальше пошли. Риарио почему-то лишь забавляла эта игра на снисхождении. В смысле, ему нравились метания мыши перед котом в попытке задеть, когда хищник вполне может откусить лишние конечности на раз. Он не считал эти внезапные знаки внимания чем-то большим, чем слабенькой провокацией, грязная шавка своим ртом могла нарваться куда больше. Но с каждым следующим разом игра переставала нравиться. Хотелось ответить как-то, или уж откусить пальцы навсегда, или попробовать куда более привлекательные части, а потом вернуться к пальцам, легонько прикусив подушечки. Джироламо выдалась минута задуматься над этой мыслью, но за это время мысли сворачивались со стратегического решения проблемы на более плоскую и поверхностную науку. Хотя Зоро бы как раз поспорил бы на счет поверхностной, тонкостей знает на целую серию томов. И уже после всего Нового света, когда с больной ногой Джироламо сидел в своей маленькой отвоеванной каюте, он подумал, что приди сейчас Зорорастер, должным образом он не сможет ответить из-за ноги. Да и приближение к Ватикану возобновляло все старые установки, вбитые с детства. Джироламо не мог отречься от Бога, он был последней связующей ниточкой с разумом, который твердил о своем невыполненном долге. Подвел Папу, Церковь, но не подвел Всевышнего, защищая и не отрекаясь от веры даже на краю света. Зита собственной жертвой утвердила в Риарио веру в то, что любовь не может быть по определению греховна. Страсть и желание рождают эту любовь, поэтому отрекаться от своих желаний, которые чувствуешь всем своим естеством, — значит подвести и себя, и Господа. Именно это приобретенное знание позволило Джироламо откинуть мысли о Сиксте куда подальше. Бог с Риарио, остальные могут катиться к черту. — Скоро прекратишь хромать, — с улыбкой кивает Леонардо после очередной перевязки. — Это хорошая новость, — прохладно ответил Джироламо и поспешил встать с чужой кровати, чтобы двинуться в сторону палубы. — Ты можешь остаться здесь, — поспешно сказал Да Винчи, — у тебя довольно-таки сыро, тут спокойней сон пройдет. — Не стоит, художник, мне вполне удобно, — равнодушный тон пробирал до костей вылезшего недавно из чертежей Леонардо. Он беспокоился за психическое состояние подопечного, но решительно не знал, что делать. Лезть с разговорами было откровенно страшно, страшно от последующих баталий и от скомканного пустого окончания беседы, в конце которой никто ни к чему не придет, а взаимодействовать они перестанут до земли, когда бы она не замаячила на горизонте. А драка или секс здесь не помогут. «Хотя мне бы помогло второе», — подумал он, глядя на стянутую штанами задницу.