— Min Yoon Gi —
Бесконечная пропасть воспоминаний окружала меня со всех сторон, заставляя страдать от прошлого. Моего прошлого, которого даже не было! Все было похоже на лабиринт, нескончаемый поток кадров из фильма, написанного нами. Содержание всего этого было ужасным, я не хотел проходить сквозь это снова. Почему мне кажется это вечностью, как будто я пережил это сотню раз. Семья? Ребята? Она? Где они сейчас? Почему здесь нет выхода? Я пробегаю этот переулок уже трижды, четырежды, а может быть даже большее количество раз. Все повторяется опять! За что! Почему именно я? Впереди я вижу человека, стоящего спиной ко мне, он поднимает свою руку, на его ладонь садится нежно-голубое насекомое с крыльями. И опять это напоминает о ней. «Бабочка» — так я ее называл, когда мы оставались только вдвоем. Я скучаю, признаюсь. Но время вспять не повернуть, только если… В моей голове стал появляться пейзаж моря, где когда-то мы семеро гуляли, наслаждаясь, и беззаботно проводили свободные минуты жизни. Да, это было давно, еще во времена, когда я ходил в школу, а Чонгук был совсем малышом. Уголки моих губ тихонько поднялись вверх, создавая на лице эффект улыбки. Время… Время… Юнги ты должен, нет, обязан поменять ход событий. Вспоминай! Нет, Чонгук! Тем парнем в белом оказался он… Он плачет, кровь… Моя голова начала безудержно колоть болью в висок. Терпи, ты, чёртов Мин Юнги, сопротивляйся лабиринту, не позволяй завладеть сознанием. Перед глазами всплывает башня, или что там было у берега воды? Тэхён прыгнул? Джин? Где-то я уже это видел… 19 сентября, 16 лет Ярко горело пламя, захватив сияющие красной пленкой небо, которое меня вдохновляло до сегодняшнего дня. Все изменилось. Дом, в котором я жил прежде, обвёрнут огнём, оттуда было невозможно выбраться. Люди, которые уведомили меня о том, что нужно бежать, сказали остановиться, подождать, а не идти в пекло. Горожане нервно подпрыгивали, не зная, чем помочь, хотя они даже не были в состоянии сделать этого. Место, где я проживаю, наполнено такими людьми — лживыми и тщеславными, думающими только о собственной безопасности. Если бы я пошел туда, то что бы изменилось? Пожарные машины не могли подъехать сюда, так как дорога была заполнена. Они остановились в этом месте, продолжая смотреть на этот ад издалека. Это был конец лета, скоро начало осени. Наполненное угарным газом небо и воздух, в котором сейчас содержание кислорода было мало, наполнял мои легкие ядом. Наверное, с этого момента я начал курить, или это было позже? Я не знал, что я мог подумать, почувствовать или сделать. Я не смог выяснить ничего, в моей голове была дыра. И затем я внезапно подумал: «Ох, мама». В этот момент дом рухнул, издав громкий звук. Здание, которое было охвачено огнем, нет, дом, сейчас стал частью пламени. Крыши, столбики, стены, комнаты, где я жил, осыпались словно песок, но почему в тот момент мне нравилось это зрелище. Я просто продолжал смотреть на это, не замечая ничего вокруг. Я был обворожен красотой огня… Такое красное, словно кровь… Кто-то толкнул меня, чтобы пройти, на мгновение я вернулся в реальность. Они сказали, что прибыла пожарная машина, показывая направо, там стояли грузовики. Другой человек схватил меня и продолжил о чем-то спрашивать, невнятно, неразборчиво, как будто он был не из этих мест, акцент был отличавшийся от моего. Он смотрел прямо в мои глаза, когда говорил со мной, но ничего не доходило до моего разума. «Там кто-то есть? — спрашивал он. — Там твоя мама?». Человек схватил меня за плечи и начал трясти. Я без осознания ответил. — «Нет, там никого нет». «О чем ты говоришь? — сказал мой сосед. — Куда пошла твоя мать»? «Там никого нет», — все продолжал трясти головой, отрицая все его слова про мою мать. Я не знал, что я говорил. В этом момент лабиринт проник в мой разум, и остался там, создав очаг, который со временем рос…***
Это воспоминание никак не связано с тем, что я хотел узнать. Но увидев себя со стороны, я понял всю суть лабиринта времени. Оно высасывает плохие воспоминания, делая их положительными. Разве это плохо? Или… Да, это плохо. Вот, почему я воспринял смерть матери так спокойно. «Гори…» — это были мои слова. Огонь? Что связано с огнем? Воспоминания обрываются… Но я хочу знать больше… Лабиринт высасывает из меня все силы, я должен отдохнуть. — Как давно ты здесь? — вдруг неожиданно голос из пустоты. — Вечность, наверное… — Хочешь покинуть это место, я помогу тебе, — опять знакомое чувство, как будто все это же было. Я переживаю этот момент снова? — Кто ты? И, что от меня хочешь? — Этого раньше не было, ты всегда соглашался, разве не так? — Что вообще творится? — Воспоминание, — и опять картинки перед глазами… 25 июня, 20 лет Я открыл дверь ключом, вытащил нижний ящик письменного стола и вынул конверт. Письмо Чонгука? Я его так и не открыл, как мне узнать, что там было написано? Когда я перевернул его, клавиша фортепиано упала на пол с тихим «тъю». Через некоторое время я кинул обожженную клавишу в мусорную корзину и лег на кровать. Мое сердцебиение не успокаивалось даже спустя долгое время, мое дыхание сбилось, и на моих руках оказались пятна от угля, как они появились, я не знаю. Уголь? Огонь? Пожар? Снова? Я зашел в дом, который был в полном беспорядке после трагедии, совсем один после похорон. Поколебавшись, я все же сел, стал вспоминать лицо матери, но это было невозможно. Все казалось просто кошмаром, но на самом деле это была реальность. Жестокая ко мне и ко всем остальным… Лучи полуденного солнца проникали через окно. Я сидел здесь все время, подобное разрушению. В последних лучах солнца казалось, будто клавиши фортепиано двигаются. Действительно ли это клавиши, издававшие звуки когда-то прежде? Я думал о тех временах, когда моя мама прикасалась к этим клавишам. В детстве она постоянно сидела со мной около этого музыкального инструмента и учила меня нотам. Это были прекрасные мгновения. Я должен их запомнить и не забывать. Я выдернул одну из них, положил в карман и оставил там, в память о маме. Память? Как я мог забыть об этом? Мама… Около четырех лет спустя, дом все еще хранит молчание, мне это не дает покою. Проклятое мучение окружает этот мир. Тишина сводит людей с ума, лишая их разума и благодати. Эта земля наполнена грязью… После того, как отец уходит спать, в десять, все становится еще более тихим, до удушья. Ненавижу это правило дома. Я устал, потому что мне приходится жить в такой тишине, следовать определенному времени и порядку. Это непросто, но что сложнее, так это жить в этом доме. Брать карманные деньги у отца, ужинать с ним, выслушивать его брань. Всегда, когда я спорил с отцом, я был готов отказаться от него и сбежать из дома, жить самостоятельно. Но я никогда не предпринимал серьезных попыток сделать это. Но не сегодня. Что-то завладело моим сознанием. Снова лабиринт? Не думаю… Скорее всего это настоящий я, мое второе я… Я встал с кровати и достал клавишу из мусорной корзины. Открыв окно, я почувствовал проникновение ночного ветра в комнату. Чтобы ни происходило сегодня, все было похоже на то, будто этот ветер ворвался и ударил меня. Я со всей силы кинул клавишу в этот холодный воздух. Прошло десять дней с тех пор, как я последний раз был в школе. Я слышал, что буду отчислен. Даже если бы мне этого не хотелось, я был уверен, что меня оттуда вышвырнут. Не знаю, может, мой слух ухудшился, но я не услышал звук клавиши фортепиано, упавшей на пол. Не важно, сколько времени прошло, это фортепиано не издаст ни звука снова. Потому что я никогда больше не буду играть на нём. Прощай навсегда… Мама… 12 июня, 19 лет Я бездумно бросил школу, но, по правде говоря, мне некуда было идти. Было жарко, денег у меня не было, мне было нечем заняться. Намджун предложил нам пойти на пляж. Младшие были в восторге, но я не особо хотел туда ехать, хотя не был и против. «У нас есть деньги»? — в ответ на мой вопрос, Намджун попросил всех вытрясти все из кошельков. Совсем немного монет и несколько купюр. «Тогда мы не можем ехать», — тем, кто предложил просто погулять, кажется, был Тэхен. Намджун упрашивал их остаться, но ребята принялись болтать, смеяться и валяться на земле, потом и вовсе пошли гулять. Я был не в настроении, так что отстал от них. Был полдень, даже деревья не отбрасывали тени, а проезжающие машины поднимали пыль. «Идем туда», — в этот раз снова Тэхен. Или это сказал Хосок? Мне было все равно, так что я особо не следил за происходящим. Но был уверен, что это кто-то из них. Я шел с опущенной вниз головой и пинал землю. Чуть не столкнулся с кем-то, и только тогда поднял голову. Чимин будто застыл на месте. Мышцы его лица дрогнули, словно он увидел что-то пугающее. Он стоял под указателем с надписью «Pulkkot Arboretum, 2.2 km». Когда-нибудь я вернусь к ней. Откуда я знаю про это? Потому что я был здесь раньше. «Я не хочу идти», — услышал голос Чонгука. Пот лился с лица Чимина, он побледнел, и, казалось, готов был упасть в любую секунду. Что такое? У меня было странное предчувствие. «Пак Чимин», — позвал я его, но, как и ожидалось, он не ответил. Я снова поднял голову и посмотрел на указатель. Что он там увидел? «Эй, раз уж так жарко, с чего бы, нам идти в этот сад? Идем лучше на пляж», — я сделал вид, словно еле волочу свои ноги, хотя на самом деле это было правдой, прошлую ночь мне не удалось поспать, как бы я не старался. Я не знал, что это за сад, но он не казался тем местом, куда нам стоит идти. Какая бы ни была причина, поведение Чимина было странным для его возраста. В последнее время он ведет себя по другому, совсем непохож на Чимина, которого я знал раньше. «У нас даже денег нет», — ответил Хосок. — «Потому, мы и идем пешком.» «Мы могли бы пройтись до вокзала, возможно», — добавил Тэхен. «Либо нам придется голодать во время ужина», — сказал Намджун. Чонгук и Тэхен притворились, что они вот-вот расплачутся. Ох, уж, эти дети. Сокджин рассмеялся. Чимин сдвинулся с места только тогда, когда было решено, что мы идем в сторону вокзала. Идя с опущенной головой и подрагивающими плечами, он был похож на маленького ребенка. Я снова посмотрел на указатель. Надпись Pulkkot Arboretum постепенно удалялась. Скоро мы снова встретимся…***
Опять! Почему воспоминания обрываются? Хочу все исправить, но не могу узнать, как именно… Почему? Может, временной барьер? Как же все запутано. А точно, где же Чонгук, он же был здесь всего пару минут назад. Куда он исчез? — Его тут нет, он больше сюда не придет, — голос? Опять? Меня уже это начинает раздражать. — Где он? — А ты стал смелее чем раньше? Раньше ты просил меня вернуть Чонгука на коленях, винил себя в его уходе, рыдал… — Я просто привык к этому месту. Знаешь, я уже догадываюсь о местонахождении выхода, но я должен сначала найти ребят, чтобы выбраться всем вместе. — Это невозможно, — я услышал смех. — Они не смогут изменить прошлое, — потом тихое. — Даже я не смог, хотя столько раз пытался. — Я знал! Я знал, что это повторяется снова… 15 июня, 22 года Громкий звук музыки был единственным звуком, который я мог заметить. Я так много выпил. Где я, что я делал? — я не хотел знать, и мне было плевать на это. Это была ночь, где я, шатаясь, бродил повсюду. Просто гулял. Минуя пешеходный переход, новостные щиты или стены — я врезался во все. И мне было плевать. Я хотел все забыть. Я все еще отчетливо мог слышать голос Чимина: «Хён, Чонгук…». Следующее, что я помню, то, как я бежал по ступеням больницы. Дорога к ней необычно длинная и темная. Люди в одежде пациентов проходили мимо. Мое сердце тяжело билось. Лица всех были бледны. На них не было ни эмоции. Они все были похожи на покойников. Чувствую отвращение от этого места. Звук дыхания в моей голове шокировал меня, я боюсь. Сквозь открытую дверь я мог видеть лежащего Чонгука. Невольно я отвернулся. Я не мог смотреть. В этот момент внезапно возник звук фортепьяно, голос мамы, пожар, крушение здания. Я упал на пол, закрыв лицо. Сказали, что это моя вина. Сказали, что лучше бы меня не существовало. Голосом моей матери, нет, моим голосом, нет, чьим-то. Из-за этого я страдал уйму времени. Я не хотел верить, что это реальность. Но Чонгук лежал здесь. В месте, где пациенты, кажущиеся бездушными, проходили мимо, Чонгук был здесь. Я не мог осмелиться войти. Я не мог принять это. Когда я поднялся, у меня тряслись ноги. Слезы полились, как только я покинул это здание. Забавно. Я не мог вспомнить, когда я последний раз плакал. Когда я переходил улицу, я повернулся, потому что кто-то схватил меня. Кто это? Нет, это не важно. Не важно, кто это был. Прошу, не оставайся со мной. Прошу, оставь меня в одиночестве. Я не хочу ранить тебя. И не хочу быть тем, кого ранят. Поэтому, пожалуйста, не приближайся.***
Нет! Это был не я! Сопротивляйся! Мин Юнги! Я больше не могу! Держись! Но снова все сначала… Все повторяется, сотни, нет, тысячи раз одно и то же. — Привет снова, как жизнь? — опять Чонгук с бабочкой и опять его молчание. Так же оно происходило каждый раз, я уже помню весь ход событий. — Спаси меня…