Blood

Клинт привык за Наташу не переживать. Волновался сначала, конечно, но очень быстро понял, что она — одна из тех девочек, с которыми ничего не случается. Возвращается с миссий спокойная, уверенная, как будто так и надо. Хотя почему как будто? Так и надо (во всяком случае, Клинт в этом уверен). Клинту-то и переживать не о чем — вот они, его друзья, рядом и на виду, а других, «нормальных» друзей и девушек у него не было. Последние сбежали так давно, что он не вспомнил бы их имен и под дулом пистолета. …была Наташа. Наташа напротив была таким близким другом, что ему иногда казалось, что Нат — часть его. На самом деле, Клинт часто думал о всякой ерунде вроде того, что в любой момент может оказаться, что все они сумасшедшие или являются чьими-то бредовыми фантазиями… Это было бы хорошим объяснением того, как Нат похожа на него. Может, он ее просто выдумал. Он говорил об этом Наташе, но она только фыркала. Она не любит бессодержательные разговоры.  — Ты куда?  — Есть дело.  — Расскажешь?  — Ты захочешь мне помешать.  — Почему?  — Потому что ты — моя совесть.  — Все равно скажи.  — Мне надо кого-то убить.  — Кого?  — Новую Вдову. Когда-то давно, когда Черная Вдова было не просто прозвищем, нас было двадцать семь. И знаешь, как я выжила? Я их убила. Одну за другой. Сначала я делала это сама, а потом это стало моим специальным заданием. Как агента Щ.И.Т. Фьюри сказал завербовать их, и только в случае отказа — убить. Но я не пощадила никого. Я ничего не спрашивала. Они бы все равно не изменились. И не надо так смотреть, не надо намеков. Я — не они. У нас была проверка. Убей близкого. Двадцать шесть парней, сестер, подруг. Только у меня никого не было. Я убивала незнакомца. Они даже не плакали, представляешь, Клинт? Этой ночью они сжигали в камине их фотографии — жертв, и смеялись. Я не могла уснуть всю ночь… а они не проронили ни слезинки. У нас были Игрища. Мы сражались друг с другом. Убил противницу — перешел на новый уровень. Думаешь, было много крови? Да, кровь была. Но никого не убили. Они устроили свою мафию, свои порядки. Если добьешься престижа за счет соперницы — убьют той же ночью. Я не стала играть по их правилам, и они пытались задушить меня. Я убила одну из них. Нас осталось двадцать пять. Меня всю ночь трясло. За год я убила еще пятерых, потом меня завербовал Щ.И.Т. Я уничтожила всех, но появились новые. Их тоже сломают. Я не могу допустить этого.  — Помочь выбраться?  — Ты не остановишь меня?  — Нет. Одно условие — вернешься, дай мне тебя осмотреть. Ты не пойдешь в медпункт, иначе все узнают о твоей вылазке. Договорились?  — Спасибо, Клинт. Наташину голову он примечает сразу и останавливается метрах в пяти — до ее комнаты пять минут, еще столько же на то, чтобы ей прийти в себя, и через пять минут уверенно устремляется за ней. По двери он отстукивает их сигнал — два коротких, пауза, три коротких.  — Уходи, — слышится изнутри.  — У тебя минута, чтобы одеться, — безапелляционно заявляет Клинт. Ровно через шестьдесят секунд он перешагивает порог ее комнаты, отмечая, что она даже не заперла дверь — торопилась. Причины такой спешки рисовались совсем нерадостные.  — Я же сказала — уходи! — ее голос срывается. Клинт быстро изучает ее взглядом. Наташа двигается скованно и старается не поворачиваться спиной.  — Наташа, ты помнишь наш разговор? — он делает шаг, и Наташа резко отходит назад. Клинт со вздохом снимает лук, достает две стрелы из-за пазухи и ставит их у стены, а затем поднимает руки вверх.  — Я не собираюсь причинять тебе вред, — как же глупо, — я хочу помочь. Просто выполни обещание. Наташа смотрит сердито и загнанно, чуть передергивает плечами и  — Л-ладно, — сдается она. Наташа поворачивается к нему спиной и разматывает бондаж, служащий ей лифчиком. Тем временем Клинт скрипит упаковками, и по помещению разносится запах антисептика. Нат вздрагивает под его пальцами от прикосновений холодной ваты и обнимает себя за плечи, пока Клинт, чуть отойдя, оценивает масштаб ущерба — молочная спина девушки была покрыта синяками и царапинами, помимо раны, тянущейся через спину.  — Ну, закуси губу, Нат, а то они подумают, что мы тут спим, — последнее он добавляет, чтобы разрядить обстановку. В конце концов, кровь там стереть, пластырь наклеить — это одно, а таких ран он еще не штопал. Судя по смешку, Нат оценила. …Клинт находит это подходящим моментом чтобы воткнуть в нее иголку. Она тут же вздрагивает, но заставляет себя замереть, и следующие несколько минут проходят в тишине, нарушаемой только шипением и редкими всхлипами Наташи, пока Бартон промывает раны, обеззараживает кожу и зашивает ее.  — Твоя кожа была не такой чувствительной раньше, — замечает он, чтобы отвлечь девушку от боли.  — Да, — кивает она, — кажется, я вдохнула какой-то пар. Как наркотики, знаешь, — Нат поперхивается воздухом когда Клинт обрывает нитку. Он замирает, а затем кладет ладонь на ее здоровое плечо и принимается поглаживать огрубевшими кончиками пальцев ее кожу. Наташа смотрит в потолок и думает, как наверное интимно для друзей выглядит этот момент, пока Бартон массирует пальцами ее лопатки. Они стоят еще несколько минут, пока она внезапно не говорит:  — Хочу спать, — она тянет его за руку, — останься со мной, пожалуйста?.. — Клинт добродушно фыркает, но ложится с краю. Наташа подбирает свой импровизированный лифчик, но он останавливает ее.  — Швы разойтись могут, — напоминает он, и Наташа сердито смотрит на него. Щеки у нее красные, а взгляд сердитый, и она бормочет что-то сердито на русском, но все-таки ложится — к Клинту спиной, и обнимает себя за плечо, чтобы закрыть обнаженную грудь.  — На-ат, — тянет он, — ты всегда спишь с пистолетом под подушкой?  — Да, — сонно отзывается она.  — А я думал, это я параноик, — усмехается Клинт. Наташа фыркает.  — Нет, я. В следующий раз это происходит во время боя, и Клинт рядом. Природа тут странная, вычурно-сказочная — поляна возле рощи, высокие деревья уходят в бирюзовые облака, все вокруг затянуто льдом, а битва похожа на одну ленту сплошных действий, в которых остановка равнялась ране в лучшем случае… Наташе для этого не потребовалось даже останавливаться, пулю она поймала бедром прямо в полете и как сломанная рухнула на снег. Он увидел, как она попыталась вскочить, но тут же упала в траву, не удержавшись на ногах. Ее алые волосы выделялись на фоне растительности, и Клинт тут же переместился к ней.  — Хей, Фьюри, — он поднес коммуникатор к губам, — у нас потери. Да, координаты вышлю. Клинту приходится закинуть Нат на плечо, чтобы перемещаться быстрее. Он заходит в рощу, но держится ее края, чтобы видеть поле боя, и вскоре сворачивает в сторону и опускает Наташу на холодную траву. Прежде чем уйти (он за ней вернется, обязательно), Клинт всматривается в лицо девушки и почему-то вспоминает Спящую красавицу. Нат на нее очень похожа — алые губы, красно-оранжевые волосы, и белая как снег кожа с мертвоватым бирюзовым отблеском странной местной растительности. Бартон не удерживается, и касается прохладных мягких губ своими. Наташа резко распахивает глаза. Клинт думает, что поцелуи видимо ассоциируются в голове Наташи с опасностью, и чувствует себя виноватым, совсем чуть-чуть.  — Ты что делаешь? — возмущенно и удивительно бодро для раненой выпаливает она. Клинт готовится к длительной тираде о ненадлежащем поведении, сдобренной обильным русским матом, но она говорит что-то совсем неожиданное, — не уходи, — требует она, и, вспоминая о его извечном чувстве долга, уточняет, — мы уже проиграли. Минут через тридцать они это поймут. Он колеблется секунду и садится рядом. Наташа сжимает свое бедро пальцами, через которые сочится кровь, и прижимается щекой к бедру Бартона.  — Смотри, — ее мутный взгляд устремлен в небо, — смотри, как красиво, — Клинт инстинктивно поднимает голову и замирает — открывшаяся картина завораживает его, и он зависает, рассматривая верхушки деревьев, похожие на кристаллы или сосульки и ясное бирюзовое небо. На лицо Наташи приземляется пара хлопьев снега, похожих на перья, и тает отвратительно медленно, словно Нат уже холодная. Это так бесит, что он щелчком сбивает снежинки с ее щеки, а потом крепко сплетает свои пальцы с ее, лежащими на ране. Кровь у Наташи горячая и липкая, и почему-то снаружи, почему она снаружи, она должна быть внутри  — Слышишь, Наташа, ты только не спи, — просит он, — [пожалуйста], — добавляет он, и аккуратно закапывается пальцами в волосы Нат. Она замирает, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. Голова раскалывалась на части, а в ушах шумело — их словно ватой заложило, и она уцепилась за кисть руки Клинта, как за единственную связь с реальностью. слишком много слабостей за этот день  — Да не сплю я, не бойся, — она слабо усмехнулась. Нат пытается быть спокойной и уверенной, но они сидят тут бесконечно долго, и их не ищут, а у Клинта все стынет внутри при мысли, что Наташа так тут и останется на заиндевевшей траве как Спящая красавица. Вечно спящая красавица. А спасительный голос из коммуникатора все не звучит. Клинт кажется и сам замерзает, снег покрывает их мягким слоем и почти не тает, не тает, не тает… Он медленно меняет положение, стараясь размять затекшие мышцы, и Наташа, все-таки уснувшая, что-то пробормотала.  — Нат, не спать! — он осторожно пихает девушку.  — Я не сплю, просто медленно моргаю, — шутит она, — можешь рассказать мне сказку, чтобы я не уснула.  — Сказку? — озадаченно моргает Клинт, — я не умею рассказывать сказки. Воздух вымораживает легкие до пятен перед глазами — он перестает чувствовать свое тело, только вся кожа плавится от холода.  — Это легко, — она сдавленно стонет, пытаясь сменить позу, и Клинт наклоняется к ней, но она отмахивается, — можешь даже сам выдумать. Просто говори посложнее, — советует она.  — Типа как Йода?  — Как Йода, — с улыбкой говорит она, пытаясь скрыть боль, ломающую ребра изнутри, стягивающую грудь липкими щупальцами.  — Ладно. Жила на свете одна Спящая Красавица. Имени у нее не было. А может и было, только никто не спрашивал — кому это интересно, как Спящую Красавицу зовут? В Спящей Красавице что важно — чтоб красивая была и… спящая, — Наташа издает смешок, — а что у нее в душе там, так всем все равно. И все принцы приезжали, приезжали, будили, а она только одним глазом на них смотрела и из башни их выкидывала.  — А потом что?  — А что потом? Спать обратно шла, — заявляет он, — принцы вдруг кончились. Ну хоть посплю, подумала принцесса, но не тут-то было. Пришел к ней охотник… с луком охотник. Противный такой. Раздражающий. Он ее целовать не стал, а только взял и скинул ее с кровати. Принцесса так удивилась, что не сразу вспомнила, что ей его убить надо, — Наташа криво улыбнулась.  — Не сразу вспомнила, говоришь? Принцесса просто дала… лучнику фору.  — Ага, а когда она вспомнила, что лучника надо убить, было уже поздно, потому что они стали друзьями.  — Неправда. Наташа стонет, попытавшись повернуться на бок, и сжимает своими пальцами его, липкие от ее крови. Клинту немного тошно от того, что перчатки в горячей крови греют замерзшие пальцы.  — Ната-аша, — тянет Клинт, чувствуя, как — неумолимо проваливается в темноту — слишком холодно. Наташа горячо дышит куда-то ему в бедро. Дыхание ее прерывисто-судорожное, и у Клинта все падает куда-то вниз, — ты не спишь?  — Не сплю, — бормочет Наташа, — знаешь, мне кажется, мы здесь замерзнем. Клинту хочется ее утешить, но он понимает, что Наташа, вероятнее всего, права. Они отошли не так далеко, чтобы не найти их. Если искать, конечно. На поиски ушло бы не больше трех часов. Однако прошло около пяти, коммуникатор молчал, а они замерзали. Что означало, их не ищут. Переход от почти веселого времяпрепровождения (насколько лежание в снегу с раной и без теплой одежды вообще может быть веселым) со сказками к безысходной реальности был резким и угловатым. Наташе явно стало хуже, и он почти чувствовал, как она обмякает, засыпая. Пожалуйста, пусть с Нат все будет нормально. (У нее гораздо меньше шансов, чем у него даже с сывороткой, потому что она — раненая женщина, а он — здоровый мужчина) С этой мыслью он все-таки.отключается. Может, Наташе повезет больше? Глаза он разлепляет с откровенным трудом, отчаянно желая одного — вернуться в странный вычурный сон, который ему приснился. Ему снилось что-то холодное, в голове одни пятна и металлический запах крови, а еще горячая подрагивающая Наташа под боком. Наташа. Последнее словно окатывает его ледяной водой. Не сон. Он фокусируется на потолке родного медицинского крыла и медленно втягивает носом воздух. К нему подходит молодая медсестра с бледно-розовыми волосами. В руках она мнет какие-то бумаги, но через секунду дергано кидает их на стол.  — Здравствуйте, мистер Клинт! — она принимается суетиться вокруг, проверять показания и бумаги и вообще всячески раздражать Клинта, вдобавок еще и игнорируя всякие его попытки задать вопрос. Он, улучив момент, выпрямляется на койке и хватает ее за рукав.  — Наташа. Где она? — хмуро интересуется он.  — О, да все с ней в порядке, она отсыпается, — машет рукой медсестра, — у вас было такое переохлаждение, такое переохлаждение, просто чудо, — продолжает восторженно тараторить она, протягивая руку с ватой к ссадине на его щеке, но он отстраняет ее пальцы.  — Я могу ее увидеть?  — О, позвольте мне Вас осмотреть! Потом пойдете, куда хотите, — добавляет она, поймав его суровый взгляд. Наташа, конечно, не спит — точно также воюет с медсестрой. На ее бедре красуется свежий шов; простыня открывает ее ноги, а задранная майка — шрам на животе. Клинт закусывает губу — он знает их все наизусть. Наташа сама показала ему — в гневе, во время ссоры, просто дернула ткань вверх, обнажая молочную кожу, исперщенную рубцами, до самых ребер. Спор сразу как-то угас. Наташу трясло, а Клинту не хватило духу ругаться дальше. Больше они об этом не говорили.  — Как себя чувствуешь, принцесса?.. Наташа ухмыляется.  — Агент Бартон, агент Романофф, нам сообщили о готовящемся нападении на старые склады Щ.И.Т.а в Филадельфии. Ваша задача — поймать взломщика прежде, чем он успеет сделать то, за чем пришел, — Наташа нахмурилась, рассматривая предыдущие места преступлений. Аккуратный, знакомый почерк. Точный и неприметный, она сама бы лучше не сделала. Ее поражает внезапная догадка, и, едва Фьюри отпускает их, она пулей вылетает из помещения — Клинт едва поспевает за Нат.  — Что случилось? — спрашивает он.  — Ничего. Она дерганно щелкает кнопками пульта. Брови ее сведены к переносице. Клинт решает не задавать ей пока лишних вопросов. Они приземляются неподалеку от базы, в маленькой роще. Сама база видна даже отсюда — высокая, гладкая, серебристая. Внутри — пыльно и темно, Клинт тянет носом воздух и чувствует странный, незнакомый запах. Кисло-соленый и колкий, словно липнущая к горлу при каждом вдохе.  — Я беру нижнюю половину этажей, ты — верхнюю, — вполголоса говорит Наташа. Клинт кивает. В полупустых коридорах пылинки танцуют в свете, проникающем из окон. Клинт прислушивается, но слышит только звенящую тишину, давящую на уши. Он заканчивает с этажами, когда вдруг слышит снизу — с Наташиной части, — отчетливый шум. Еще пара минут уходит на то, чтобы найти источник, Клинт уже сжимает в ладони стрелу, и, влетев в комнату, замирает. Наташа яростно вколачивает в пол одной рукой — по правому плечу ее стекает кровь, — блондинку, оседлав ее повыше талии. И что-то в этой картине ужасно не так. Он вдруг понимает, что. Блондинка не стонет, не сопротивляется, не дышит. …Легкие комьями забивает едкий, кисло-соленый дым. Клинт довольно смутно помнит, как оттаскивал сопротивляющуюся Наташу от ее жертвы — ее мелко трясло, а на бедре ее разошелся шов. Наташа все твердила про Новую Вдову — «Это шок, Нат, это бывает». Клинт довольно смутно помнит, как нес ее на руках к кораблю и стирал с ее висков кровь. Клинт довольно смутно помнит, как разрезал ткань костюма Наташи на плече и ноге и пытался промыть водой из бутылки раны, облепленные запекшейся коркой. Клинт четко помнит только одно — как это было панически, ужасно, кошмарно с т р а ш н о. …Наташа сидит на койке медотсека с простыней на бедрах (это уже становится привычкой), качает ногой и передает Клинту все, что рассказала ей Мария Хилл.  — Это отравляющее вещество, вызывающее галлюцинации. В основном выдает желаемое, ну, или ожидаемое за действительное. Одна из старых разработок Щ.И.Т.а.  — Почему оно не подействовало на меня? — уточняет Клинт.  — Оно действует только на сверхлюдей. — Поясняет Наташа, — Кстати, одна из причин, по которой Щ.И.Т. от него отказался. Когда медсестра выходит, Наташа вдруг накрывает своей ладонью его — ту, которой он опирается на койку, — и аккуратно утыкается лбом в его подбородок. Клинт медлит пару секунд, а потом ведет головой чуть в сторону, позволяя голове Наташи соскользнуть ему на плечо, делает шаг и кладет ладонь ей на шею. (Окей, не то чтобы Клинту нравилось иметь дело с Наташей и ее кровью, когда обе они находились не там, где надо, но, во всяком случае, теперь он знал, что с ней делать).