Гроза

Шинву понимал, что не в силах отвести от него взгляд! Выдержка трещала по швам при звуке его голоса, а желание прикоснуться к нему было столь сильным, что хотелось самому отрезать себе руки. Все правила приличия вылетали из его пустой головушки, стоило увидеть его. Украдкой наблюдая за ним, он сравнивал его и себя. И выводы были неутешительными, он явно уступал аджосси. «И как мне стать таким?» Шинву сам не ожидал от себя такого вопроса, он никогда раньше не брал с кого-то примера. И кумиров не имел, особенно, если дело касалось сильных людей, а аджосси, бесспорно, таковым является. Хан прекрасно видел, каким взглядом смотрит на него Юна, и проклинает тот момент, когда, поддавшись ревности, более внимательно рассмотрел аджосси. Именно тогда он заметил чуть вытянутое треугольное лицо, высокий лоб и едва покрытую загаром кожу. Прямой нос и тонкие губы, которые каждый раз кривились в еле заметной улыбке. Аджосси почему-то никогда не смеялся так открыто, как Тао-ним. Никогда его лицо не озаряла полная улыбка, как у Такео-нима. Он был холоден, сдержан, спина ровная как струна, и рядом с ним было так спокойно, что Шинву до зуда в пальцах хотелось узнать, какова на ощупь его кожа. — Шинву, не спи! — в мысли неожиданно вмешался голос одноклассника. «Точно! Сейчас не лучшее время предаваться фантазиям!» Они всем классом, исключая девочек и Рея с Регисом, играли в футбол. Времени после уроков было полно, ведь последние занятия отменили, учитель заболел. И разделившись на две команды, они решили немного размяться. Сейчас самый разгар игры, их команда лидирует и отвлекаться на посторонние мысли явно не следует. Шинву видит, что в него летит мяч, но лица не достигает - Хан успевает отбить его ногой прямо в ворота соперника. «Чертовы рефлексы!» Гол, его товарищи по команде радуются, а соперники чертыхаются. И тут неожиданно небо нахмурилось и потемнело. Вдали раздались первые раскаты грома. — Может по домам? — Ик-Хан тяжело дышал после бега, но был явно доволен игрой. Он подошел к другу, который смотрел на темную тучу не менее грозным взглядом, будто она причина всех его бед и несчастий. Признаться, поведение товарища сильно напрягало Ик-Хана. Шинву был слишком тихим. Слишком задумчивым. Даже рамен ест через раз, это тревожило. Ик-Хан даже в шутку спросил у Рея, не кусал ли он их шумного друга. Тот шутку не понял, и на полном серьезе ответил: «Нет». — Успеем. — уверенно произнес Шинву. Хакер вздохнул, кажется, его идея поставить Хана капитаном вышла ему боком. Впрочем, они бы и правда успели до ливня, если бы один из одноклассников не запутался в сетке. Небольшая заминка, пара последних голов и конец игры ознаменовался холодным ливнем, который хлынул вместе с сильными молниями. — Живо в душ! — прокричал Шинву, забирая мяч и покидая стадион последним. Холодные капли безжалостно колотили по разгоряченному от игры телу, и это слегка остужало его буйную головушку. «Вот бы еще на голову что-нибудь упало и отбило всю память напрочь!» Вздохнув, Хан пошел следом за ребятами в раздевалку, и там, усевшись на скамью, накинул на голову полотенце, не замечая суеты одноклассников. Он решил быть в числе последних, раз уж виноват, что все промокли. Мысли об аджосси не оставляли его, не желая покидать голову. Может, все дело гормонах? Или он перетрудился на тренировке? А может, упал ночью с кровати и сильно ударился башкой? «Бред!» — Шинву всегда оценивал взрослых людей вокруг себя. Его манера поведения, дружелюбие, что било через край, раздражало практически всех знакомых ему взрослых. Даже отца, который каждый раз одергивал его, говоря, что нужно следить за своими манерами. Хан мог слушаться, мог позволить взять взрослому проблемы на себя. Но никогда не доверял. Ему никогда не пришла бы в голову мысль пойти и попросить помощи у кого-то из взрослых. Уж лучше он разберётся сам. Доверия тем, кто старше, нет! Это Шинву запомнил очень хорошо. Тогда почему аджосси вызывал в нем доверие? Откуда появилось странное ощущение защищённости, будто его оберегают? Аджосси загадочный. Сдержанный. Порой от его слов у Шинву по позвоночнику скользит противный холод. Хан сам не знает, но твердо уверен что аджосси опасный противник. Ему очень хотелось напроситься на спарринг. Шинву все чаще думал, что их неприступный охранник способен его научить многому. «Я им восхищаюсь? Вот черт...» — Шинву? — голос Ик-Хана заставил посмотреть на него. — Ты не заболел, случаем? — Не беспокойся, — Хан вытер волосы, и улыбнулся другу. — Я буду последним, так что иди без меня. — Как скажешь, — хакер проводил его взглядом, и помотал головой, складывая свои вещи в рюкзак. Если Шинву что-то тревожит, он до самого конца молчать будет. Вот же упрямый баран! Он не заметил обеспокоенного взгляда, как и то, что остался в душевой один. Слишком погруженный в собственные мысли, Шинву неподвижно стоял под горячими струями воды. Стоило чуть согреться, он понял, что тормозить не стоит и нужно как следует вымыться. Машинальные движения, а голова начинает болеть от навязчивых мыслей. Уже смириться с тем, что аджосси вызывает у него доверие и восхищение, было не легко. Так как они умудрились вырасти в запретные и переходящие всякие границы приличия мысли? — Я схожу с ума... Шинву смотрел на своё едва уловимое отражение в кафеле, и думал, что правы были люди, которые называли его ненормальным! Его радовало лишь одно: аджосси не умеет читать мысли. И никогда не узнает о его фантазиях. Не осудит и не обсмеет за извращенные мысли, ведь они принадлежат только ему. Привычное возбуждение прокатилось волной по телу при мыслях о нём. Хан сжал зубы, прислушиваясь к тишине раздевалки, и только убедившись, что он один, сжал ладонью свой член. Ему нужно остыть. Получить короткую передышку, разрядку, иначе он не сможет завтра посмотреть в лицо охранника. «Правда это давно не помогает...» — скользя ладонью по стволу, Шинву сжимает зубы, стараясь не стонать в полный голос. Даже зная, что возбуждение снова накинется на него ночью, словно голодный зверь, он не в силах себя остановить. Со своим желанием он не в силах был справиться сам. Шинву хотел, чтобы его коснулись руки аджосси. Почувствовать жар его тела на своей коже. Ловить горячее дыхание своим ртом и коснуться самому столь желанного тела. Девственником Шинву не был, однако секс с девушкой точно отличается от того, что хотел он. Не в силах удержать свое любопытство, он искал информацию в интернете, и был согласен с мнением большинства — будет больно. «Ну и пусть!» — Шинву, тяжело дыша, прислонился лбом к кафелю, смотря, как его семя стекает с белой плитки. Смыв его водой, Хан почувствовал себя последним извращенцем. «Даже если будет больно, я выдержу. Вряд ли это больнее, чем сломать ребра». За окном сверкнула молния, и раздался жуткий треск, словно что-то упало. Свет погас, оставляя его полностью в темноте. — Супер! Хан Шинву, ты победитель по жизни, — вздохнув, Шинву сполз по стенке, не желая куда-либо выходить. Он дошел до края? Пожалуй, расскажи он о своей проблеме Ик-Хану, друг бы понял его и посоветовал поговорить с аджосси. Но Шинву не мог. Он понял, что слишком дорожит этим хрупким доверием, что есть между ним и охранником. Хан никогда не посмеет разрушить их общение низменными чувствами своего тела. Интересно, можно ли назвать подобное любовью? Наверное в какой-то степени да... «Не хочу чтобы он во мне разочаровался...» — Шинву? — голос аджосси послышался в дверях, а Хан вместо ответа лишь плотнее сжал зубы. Как все не вовремя! За окном вновь сверкнула молния, но Шинву уже не прислушивался к бушующей стихии. — Школа не работает по ночам, пора домой. М-21 знал что школьник остался последним в раздевалке. Других детей, Тао и Такео, сейчас развозят на автобусе по домам. Тао предложил подождать Шинву, но Ик-Хан возразил: — Я думаю Шинву не захочет ехать с нами, даже если мы подождем. Аджосси, может вы с ним поговорите, мне кажется он к вам прислушается. М-21 промолчал на просьбу ребенка, не понимая, с чего Ик-Хан взял, что Шинву будет с ним разговаривать о своих проблемах. Конечно он, как и другие, заметил поведение Шинву, но особого значения не придал. Если проблема не касается Союза, то они не будут вмешиваться. Мало ли какие у него проблемы. Свет не горел по всей улице из-за упавшего на провода дерева. Но Тао обещал включить аварийное освещение, как только они развезут всех школьников по домам. Он уже подходил к последней кабинке, в которой лилась вода, когда свет замигал и включился. М-21 выключил фонарь и посмотрел на Шинву, который сидел под самым душем, низко опустив голову, и казалось, не шевелился. Слишком поздно в голову пришла мысль, что парень мог пораниться, оступившись в темноте. — Шинву! — М-21 без колебаний вошел в кабинку, отключая кран с водой, которая почему-то была холодной. Бегло осматривая подростка, крови оборотень не заметил, что его невероятно обрадовало. Вот только почему он не отвечает? Вроде в сознании... Оборотень растерялся, когда Шинву все же пошевелился и обнял его за шею. — Аджосси, — Хан не мог заставить себя поднять голову и посмотреть в глаза тому, чьё доверие собирается предать. Но он сейчас так близко, что терпеть больше нет сил. — Простите, я собираюсь сделать то, за что вы меня возненавидите... — Что? М-21 после таких слов ожидал пулю в сердце, нож под ребра или агентов Союза, которые выскочат невесть откуда, но только не того, что Шинву его поцелует. М-21 застыл, чувствуя как чужой язык скользит по его губам и осторожно проникает в рот. Оборотня пронзает судорога от соприкосновения их языков. Но он по-прежнему не двигается, не закрывая глаз, смотрит на Шинву, думая, почему по его щекам текут слезы? Почему тот его целует с таким отчаяньем? Он серьезно думает, что его возненавидят? Хан отстраняется, тяжело дыша, упираясь лбом в плечо охранника. Поднять голову и столкнуться с правдой было страшно. — Вот теперь можете бить... «Глупый ребенок» — М-21 зарывается рукой в мокрые волосы Шинву, поднимая его опущенную голову, бегло скользя взглядом по бледному лицу. Ему хочется стереть обреченное выражение лица Шинву. На сей раз пришла очередь Хана удивленно расширить глаза, поскольку аджосси ответил на его поцелуй своим. Шинву бросило в жар от горячих губ, которые с жадностью и страстью сминали его губы. Он вцепился ногтями в грубую ткань пиджака, застонав от досады. Ему хотелось прикоснуться к коже аджосси как можно скорее. Хан пробежался пальчиками по затылку, отстранённо замечая, что кожа аджосси обжигающе горячая. Млея от продолжительного поцелуя, Шинву зарывается пальцами в серебряные волосы, оказавшимися такими мягкими на ощупь. Бесстыдно постанывая в губы мужчины, Шинву запрокинул голову вверх хватая ртом воздух, которого катастрофически не хватало. М-21, приобнимая подростка за талию, чувствовал, как медленно его охватывает возбуждение. Ощущение молодого и горячего тела в руках, и то, с каким доверием Шинву прижимается к нему, опьяняло. — Аджосси, я хочу вас, — Хан смотрит прямо в серые глаза охранника, успевая расстегнуть три нижние пуговицы его рубашки, касаясь пальцами живота, ощупывая большим пальцем впадинки пресса. М-21 вздрогнул, чуть втягивая живот, совсем не ожидая, что такое осторожное прикосновение вызовет в нем сладкую дрожь. Услышав желание Шинву, оборотень вновь поцеловал его, стягивая пиджак и откидывая его на мокрый пол. Освобождая себя от галстука и рубашки, М-21 отстранился от Шинву, поднимаясь на ноги. Хан не мог поверить в происходящее, но думать сейчас не хотелось. Осталось лишь желание чувствовать и получить то, чего он хотел так долго. Оборотень не успевает избавить себя от брюк, как Шинву сам встает на колени и расстёгивает его ремень и ширинку, стягивая брюки вместе с бельём. Хан шумно выдохнул, смотря на член аджосси. Хан не мог отвести от него взгляда. Головка блестела от смазки и оказалась так близко к нему, что невольно захотелось потрогать. Он прижимается к нему щекой, чувствуя гладкость и жар собственной кожей. — Такой горячий, — Шинву поднимает томный взгляд на аджосси, с удовольствием вслушиваясь в прерывистое дыхание мужчины. Взяв член аджосси рукой, Шинву приоткрыл рот и провел головкой прямо по своим губам. — Просто огромный... — Хан видел, как потемнели глаза аджосси от желания и с губ слетел полустон. М-21 оперся рукой о стену, чтобы не упасть от пронзившего его наслаждения, когда рука Шинву заскользила по его члену вверх-вниз, возбуждая его еще сильнее. Где, интересно, он научился такому бесстыдному поведению? Когда язык Шинву очертил головку, М-21 понял, что еще чуть-чуть - и он кончит ему прямо на лицо. Хан попытался взять головку в рот, и если бы он не действовал так порывисто и неумело, М-21 засомневался бы в том, что парень девственник. Один рывок - и Шинву поднят с колен и прижат к твердой груди аджосси, который с силой дергает его за волосы, покусывая шею и ключицы. Сжав оба их члена в своей руке, оборотень слушает громкие стоны парня и думает, что с его выдержкой явно что-то не так. — Аджосси, — Шинву теряет себя в водовороте горячего возбуждения, и послушно поддается рукам мужчины, когда тот разворачивает его спиной, заставляя грудью вжаться в кафельную плитку. Член аджосси скользнул между бедер, а горячая ладонь сомкнулась на его собственной возбужденной плоти. — Развратный мальчишка! — М-21 прорычал эти слова прямо на ухо Шинву, вставляя два пальца ему прямо в рот и нажимая на язык. — Оближи. Хан едва не кончил от рычащих ноток в голосе аджосси, и послушно стал посасывать предоставленные пальцы. Скользя языком по подушечкам и покусывая кончики пальцев, Шинву уже мало что соображал.«Вот вам и невинный ребенок» — хмыкнул М-21 и потянулся к бутылочке с жидким мылом. Отнимая пальцы у Шинву, оборотень и сам чувствует желание войти в мальчишку. Колпачок летит на пол и М-21 полностью выливает жидкость на поясницу Шинву. Расставляя его ноги как можно шире, он начал проникать в него сразу двумя пальцами. — Аджосси, - сипло хрипит Шинву, смотря из-за плеча как пальцы проникают в него. От дискомфорта он сжимается, но не пытается остановить охранника. — Расслабься, — М-21 слышит в голосе Шинву боль, но темпа не сбавляет. Больно будет в любом случае. Попавшее внутрь мыло помогает лучше проникать в анус, и стоило представить, как гладкие стенки будут сжимать его член, М-21 едва себя сдержал. Когда Шинву шевельнул бедрами навстречу его пальцам, оборотень понял, что тот начал получать удовольствие, добавив третий палец, он начал сильнее водить ладонью по члену Шинву, отвлекая его от вновь появившейся боли. Хан не знал, куда себя деть от болезненного возбуждения, охватившего все его тело. Пальцы аджосси двигались в нем, задевая какую-то невидимую точку, от чего наслаждение становилось острым и невыносимым. В начале и правда было больно, но возбуждение становилось с каждым движением все больше. Повернуться полубоком и прикасаясь к гладкой щеке аджосси, смотря уверенно ему прямо в глаза. — Возьмите меня. — Чертенок! — рычит М-21 чувствуя, что его выдержке хана. И как тут сдержаться, когда на тебя смотрят синие глаза, наполненные похотью. Прижимая его рукой к стене оборотень вошел в него одним движением, желая наказать за бесстыдное поведение. Шинву громко вскрикнул и до крови прокусил губу, ослепленной резкой вспышкой боли. — Этого ты хотел? - М-21 сжимает пальцы на горле Шинву, прижимая к своей груди. Головка прошлась прямо по простате, и на сей раз Хан вскрикнул от наслаждения, сжимая его внутри. Оборотень простонал и начал двигаться, чувствуя, как выросли когти на руках, царапая тонкую кожу Шинву на горле и бедрах. Он входил в него резко, рывками, не делая скидки на первый раз. Впиваясь острыми зубами в затылок, едва сдерживая себя от полноценного укуса. Вкус его крови, приправленный желанием, болью кружил голову. Шинву было слишком хорошо, чтобы думать о болезненных укусах и царапинах. Даже когда он увидел кровь на его губах, Шинву охватила непонятная эйфория. Хан прижимается к его губам, слизывая кровь языком и пошло облизываясь. М-21 зарычал и, переменив позу, развернул Шинву к себе лицом, закидывая его ноги себе на бедра. Хан вцепился в плечи охранника, смотря, как быстро его член входит в него и пульсирует внутри. — Аджосси... - громко стонет Шинву, ощущая, как внизу живота словно натянулась струна, что вот-вот должна лопнуть. Сильнее сжимая его в себе, Хан видит, как серые, будто пасмурное небо, глаза темнеют, становясь похожими на сталь. - Больше не могу... Удерживая его под бедра М-21, перемещается на пол, укладывая Шинву на ворох одежды. Разводя его бедра, он двигается в нем, не в силах отвести взгляда от раскрасневшегося лица Шинву. От алых губ, с которых срываются стоны и вежливое обращение к нему, которое мальчишка говорит ему каждый день. Сейчас он бесстыже двигает бедрами ему навстречу, смотрит на него развратным взглядом и шепчет «аджосси» так умоляюще, что нет желания останавливаться и прекращать. Шинву казалось что его сейчас разорвет, стремясь удержаться в этом бешеном водовороте неведомых раньше чувств, он царапает ногтями жилистые руки охранника. Их взгляды встречаются и в момент общего яркого оргазма Хану на секунду кажется, что глаза аджосси блеснули желтым и зрачок стал вертикальным, как у хищника. Но потом стало все равно на глюки воспаленного мозга, поскольку мужчина сжал его в объятьях, крепко целуя.

***

Проснулся Шинву в незнакомой комнате, на кожаном диване, укрытый легким пледом. Рядом на стуле лежала его форма и сумка, поднявшись, он едва удержался от болезненного стона, поясницу просто ломило от боли. И тут проснувшийся мозг вежливо напомнил, чем он вчера занимался. «Твою мать. Я соблазнил аджосси...» — осознав и вспомнив вчерашнее, Шинву очень сильно захотелось испариться. Кое-как одевшись, Хан достал мобильник и глянул на часы. — Пять утра... — вздохнув, Шинву доковылял до окна и увидел двор любимой школы. Вот блин повезло! Впрочем, раз уж он тут, значит, его сюда принес аджосси, после того как они... — Ты рано, думал, что проспишь до первого звонка, — голос аджосси заставил его подпрыгнуть. — Доброе утро, — чуть запинаясь проговорил Шинву, не в силах посмотреть в лицо охранника. Нужно уйти, подумать обо всем наедине, сейчас он просто не в силах что-либо ему сказать. — Я... мне надо домой, простите. Шинву подхватил сумку и хотел выбежать за дверь, но охранник оказался быстрее, перехватив его и прижимая спиной к своей груди. — Жалеешь? — голос аджосси так близко, вновь вызвал в нем сладкую дрожь. — У тебя кто-то есть? — Что? Нет, нет! — Шинву разворачивается и понимает, что теперь не сможет уйти. Если только его не прогонят, но об этом думать совсем не хотелось. — Я думаю о вас постоянно, вот уже третий месяц. Вы моё наваждение, и я не знаю, что делать со всеми теми чувствами, которые вы во мне вызываете. Я не жалею о произошедшем, мне просто страшно, что теперь вы будете меня презирать. — С чего бы? — удивленно приподнял бровь М-21, забавляясь нечитаемым выражением лица Шинву. — Ну... вы такой крутой и классный, а я по сравнению с вами полное недоразумение. — услышав смешок, Шинву надул щеки как хомяк. — Смейтесь, смейтесь. «Этот мальчишка. Надо же, крутой и классный, значит». — М-21 взял его за руку и отвел к дивану, усаживая себе на колени. — Ты вовсе не недоразумение, — коснувшись искусанных губ пальцами, М-21 едва заметно улыбаясь. - Больно? — Немного, — Шинву не хотел признаваться в своей слабости, но отрицать очевидное было глупо. Да и бахвалиться перед аджосси не хотелось. Он прикрыл глаза, ловя мимолетную ласку. И не может сдержать своего вопроса: — Можно мне остаться с вами? — На сколько пожелаешь, — М-21 притягивает Шинву к себе и обнимает, поглаживая по спине. Наверное, правильнее было бы стереть ему память и снова вернуться к прежним взаимоотношениям, но оборотень знает себя. Не сдержится и сделает его своим, даже если пройдет какое-то время. «Впрочем, все решаемо звонком!» — М-21 набирает номер Франкенштейна, вслушиваясь в короткие звонки и сонный раздраженный голос ученого. — Если школа опять пострадала, я вас убью! «Кто о чем...» — хмыкнул оборотень. — Я теперь встречаюсь с Шинву, есть возражения? Пяти минутное молчание, а потом полный безразличия голос директора Е-Ран. — Встречайтесь, женитесь, заводите детей, разрушайте Союз, только дай мне выспаться, чудище! — Франкенштейн оборвал звонок, а М-21 посмотрел на Шинву, который заснул у него на плече и разговора не услышал. — Ты мой! — прошептал на ухо парня М-21. Устроив Шинву на подушке, он посмотрел на часы и отправился на вахту встречать первых сотрудников.