Спутница Доктора

      Ева вскочила на ноги и бросилась к двери. — Я знаю зачем ты это делаешь! Это не ты, Доктор! Это не ты! — Ева, стой!       Они бежали по коридору, как земля дрогнула и они попадали на пол. — Какого черта? — не понимающе проворчала Ева, поднимаясь, как вдруг услышала где-то на улице до боли знакомый, оглушительный визг, будто кто-то скрипел несмазанными петлями. — Ева, мы должны уходить! — вскочив на ноги, воскликнул Доктор, протянув ей руку. — Быстрее! Они знают, что ты здесь! — Опять убегаем? — Тебе лучше не встречать этого человека, он слишком опасен для тебя. — А ты разве нет? — вдруг спросила Ева. — Что Амадей, что ты, Доктор, вы оба хотите от меня одного, чтобы я вновь подключилась к системе, только ты хочешь спасти меня, а Амадей собрался поработить все вокруг. — Ева, — терпеливо начал Доктор. — Я знаю, что ты отказалась от своих обязанностей по важным причинам, но даже они ничто в сравнении с твоей жизнью. — Важные причины? — Ева едко усмехнулась. — Да я с ума схожу в этом месте. Здесь же всё сплошь фальшивое, каждое живое существо, каждый камень. Ничего из этого не существует на самом деле. — Смотря, как ты всё это воспринимаешь, — возразил Доктор, не забывая глядеть в окно, в котором было видно знакомый темно-синий корабль-полумесяц. — Если ты считаешь всё это настоящим, то оно таким являться и будет. — Разве сумасшедшие не делают тоже самое? Болезнь убеждает их в реальности нереальных вещей. И если брать в расчет их восприятие, то любой мираж, созданный воспалённым сознанием, будет являться правдой.       Доктор перевёл взгляд на неё. В его глазах читало явное желание помочь и хорошо скрываемое сожаление. — Ева, ты не сумасшедшая, всё, что ты видишь — настоящее. Здесь люди живут своей жизнью, чувствуют радость и боль, Вселенная развивается и растёт. — Я вижу. Лучше всех вас это вижу, особенно, когда была подключена к системе. Ведь я и влияла на развитие всего этого. Я была настоящим Богом. Любой мой сон, даже необдуманно брошенные слова могли превратиться в зловещее пророчество, которое рано или поздно обязательно исполнится, а каждое моё вмешательство в естественное развитие системы, словно камень брошенный в воду, вокруг которого расползаются круги, и они волнуют в воду, как в прошлом, так и в будущем. Каждую секунду я чувствовала себя слишком много знающей и понимающей. Я не могла забыть, что заперта в компьютере, что любое мое движение способно поменять систему. Это сводило меня с ума. Поэтому я отказалась от своей должности, я хотела стать человеком, думала, что только так смогу почувствовать, что живу в нормальном мире. Но нет. Я повсюду вижу алгоритмы программы, в людях, в мирах, даже в тебе, Доктор. Я устала обманывать своё собственное сознание, чтобы ни случилось я всегда буду знать правду. — Ева, — с тревогой начал Доктор. — Этот орден, одержимый порабощением Вселенной, уже на подходе. Нам лучше уйти. — И что потом? Ты начнёшь уговаривать меня подключиться к системе, а если я это не сделаю, то временной парадокс доканает меня. — Я не позволю такому случиться. — А знаешь почему? — дрогнув, спросила она. — Потому, что ты программа, Доктор. Потому, что главная цель твоего существования — это оберегать меня. Настоящий Доктор понял бы меня, он бы уважал мой выбор и не стал заставлять меня делать это. Но ты не можешь поступить вразрез со своей программой. И так здесь со всеми.       Он несколько мгновений молчал. Они услышали, как внизу хлопнула тяжелая дверь, видимо, это приближался Амадей со своими людьми. — Что ты хочешь, Ева? — не выдержал он. Чувствуя комок в горле, она выдавила из себя. — Я так хотела быть с ним, так любила его… Мне пора вернуться домой.       В это время группа людей быстро продвигалась по коридору, направляясь прямо к их двери. — Постой, — испуганно и умоляюще попросил Доктор, как вдруг по всему телу Евы от её плеча поползли мелкие трещинки, светящиеся изнутри, будто она была наполнена белым светом, как сосуд. Казалось, что Ева не из плоти и крови, а сделана из стекла. Её кожа побелела, стала чистой и гладкой, как фарфор, только глаза оставались такими же ясными и спокойными. — Наконец-то моё путешествие закончилось, — с усталой удовлетворённостью проговорила она и рассыпалась в серебристой, блистающей пыли.