пять секунд до возврата.

      Пустая комната наполняется истошным криком, от которого на части разрываются лёгкие. Галли резко просыпается и вскакивает с кровати, пытаясь понять, чей голос звучит так громко в столь ранний час. Минуты не проходит, когда он понимает, что голос, потревоживший его сон, принадлежит ему. Ему снова снился один и тот же кошмар, в котором он теряет Ньюта. Он урывками вспоминает сон, где Ньют теряет самообладание и хватается ногтями за грудь Томаса, желая полакомиться живой плотью. Каждый раз, когда он закрывает глаза, парень видит красные очи и голодный взгляд, желающий поскорее его вкусить. Юноша вертит головой, чтобы быстрее отбросить плохие мысли, и встаёт с кровати.       Они давно сбежали, найдя укромное место на другом конце, подальше от умирающих людей, зданий из руин и воздуха, пропитанного гнилой кровью. На острове они научились жить заново: добывали непосильным трудом пищу, строили жилища, держали порядок. У них ничего не было, кроме друг друга, но они не боялись, начиная всё с начала. Потери лишь закалили их характер и научили понимать эту жизнь, принимать её такой, какая она есть, и наслаждаться каждым моментом, словно он последний. Они больше не кричали друг на друга и не давали нелепые словечки всему, что перед собой видели, значение которых им так и не удалось познать. И они не забывали отдавать дань умершим: тут они всегда оставались героями, павшими храбро в бою.       Галли подходит к окну и разводит в сторону ткань. Шторами их не назовёшь, потому что их материал не был тонок, как должно быть, скорее, напротив, ткань оказалась грубой и потрёпанной, но парень никогда и не жаловался. Он научился принимать абсолютно всё, что ему давали. Свет наполняет комнату и приносит уют в помещение. Юноша щурит глаза, потому что до сих пор не привык к слепящему солнцу, которое так близко. Он присаживается на подоконник, на котором лежит недокуренная сигарета, – единственная роскошь, что ему удалось достать перед отплытием. И закуривает так, словно это в последний раз. Прошлой ночью он так и не успел её распробовать, потому что один негодник, неожиданно ворвавшийся к нему, не позволил, прикасаясь к губам и жадно целуя. Но Галли и не возражал, напротив, он совершенно забыл обо всём, когда увидел перед собой Ньюта – живого и здорового. Его грудь часто вздымалась, а на щеках вновь появился румянец, которого так не хватало Галли. Он быстро потушил сигарету об деревянную поверхность, не заботясь о безопасности, и прижал Ньюта к себе, тут же покрывая его шею поцелуями. Галли хотел наверстать упущенное за всё время их разлуки. Когда они вновь встретились после его ухода, у них не было времени на разговоры, а прошлой ночью они в ней даже не нуждались: за них говорили их тела. Парень и не мог представить, что они встретятся вновь и переживал за несказанные слова, в которых так нуждался постоянно Ньют.       Обнажённый Галли сидит и следит, как солнечные лучи крадутся в комнату, желая прикоснуться к телу и поиграться в светлых волосах, что закрывают лицо. Юноша не нарушает традицию даже сейчас и будит его привычным и таким старым – для них – способом. Но Ньют спит крепко, обнимая подушку. Простынь лишь едва прикрывает его тело, открывая доступ на роспись о бурной ночи. Всё тело Ньюта в метках, от которых на лице Галли расцветает улыбка. Он так скучал по нему и всему, что они творили в укромных местах, подальше от жуков-стукачей и глаз глэйдеров. Ему так не хватало его всегда: он думал о нём каждую свободную минуту и ждал встречи.       В Глэйде Ньют всегда был холодным и никогда не показывал своего настоящего себя по отношению к Галли, оставаясь строгим вожаком, чем постоянно его и бесил. А когда появился Томас и вовсе разбушевался, ведь всё внимание доставалось новичку. Крики становились агрессивнее не только днём, но и ночью. Они так часто ругались, что Галли сбился со счёту, когда они в последний раз спокойно разговаривали и наслаждались тихим временем в компании друг друга. Юноша никогда не умел выражать чувства к Ньюту и часто язвил так, что вожак едва сдерживался, чтобы не ударить его. Мирились они дико: Галли всегда втрахивал его в матрас и шептал на ушко: «Ты мой», а тот под ним стонал так громко, что каждый в Глэйде мог услышать его голос. И Галли было плевать на всё, потому что он упивался им и не желал делиться.       Лучи уже достали до Ньюта и тот начал ворочаться на кровати, желая поскорее скрыться от них. Парень смотрит на это с неким наслаждением. А Ньют терпеть не мог, когда Галли так делает, но отучить его от этой дурной привычки его так и не получилось. Вожак переворачивается на спину и шипит: бурная ночь намекает о себе и Ньют понимает, что ему ничего не приснилось. Прошлая ночь до сих пор вспоминается как в тумане. Он помнит лишь, как проснулся и тут же вскочил на ноги со словами: «Где Галли?». Ему плевать было на своё состояние, потому что скучал. Когда они впервые встретились спустя время, он старательно избегал Галли, так боясь заразить его. Но не сейчас, когда он лежит на его кровати, которая так пропахла ими за ночь, и смотрит на него, кокетливо улыбаясь.       Ньют всегда оставался таким, и Галли это в нём нравилось. Он смотрит неотрывно, следя за каждым его движением, и ждёт. Ньют резко откидывает простынь и встаёт, направляясь к нему. Галли давится сигаретой, потому что вид вожака будит в нём желание. Он с шумом глотает вязкую слюну и тушит сигарету. Больше она его не интересует, когда рядом с ним его мальчик.       Вожак становится рядом, кладя руки по обе стороны от его бёдер, и вызывает смешок у Галли. И сейчас он пытается быть главным, руководить ситуацией и показать свой строптивый характер.       – Ньют, тебе не идёт этот образ, – он смотрит на него сверху вниз и усмехается.       И Галли позволяет ему примерить эту роль лишь на секунду, а Ньют понимает, что куратор строителей лишь дразнит его. Он хочет ответить так же, как и раньше, но не успевает, ибо чужие руки касаются его лица и поднимают ближе к себе. Их губы так близко, что вожак невольно опускает глаза, смущаясь в очередной раз от их близости.       – Господи, Ньют, – Галли проводит кончиком большого пальца по щекам, словно снова его изучает, – я так по тебе скучал. Каждый день я не переставал думать о тебе, даже пытался отправиться на поиски тебя. И я думал, что умру без тебя, – на глазах выступают слёзы, но куратор не обращает на них внимание. А Ньют всё слушает и не может поверить, что это слова Галли, его Галли. – Я практически не спал ночами и всё мечтал о нашей с тобой встрече. Чёрт, если бы я тебя не увидел тогда, то, наверно, наложил руки. Прости меня, что был таким с тобой, – Галли ловко поднимает его подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. – Но, пожалуйста, не забывай, что я всегда буду любить тебя, куда бы тебя ни занесло.       У Ньюта перехватывает дыхание. Он подрывается ответить, но не успевает, потому что Галли касается его губ. Этот поцелуй ни на что не похож из всего того, что у них было: он с привкусом нежности, от которой он тут же тонет. Вожак обнимает его за шею и тянет ближе к себе, желая почувствовать куратора сильнее. Они и не борются, как раньше, лишь наслаждаются друг другом. Галли кладёт руки на талию Ньюту и отрывается от него. Он тонет в этих карих глазах, в которых ничего, кроме нежности никогда не было. И ждёт от него слов, в которых не переставал нуждаться ни на секунду.       – Я тоже тебя люблю, дубина высоногая. Больше ты меня не потеряешь.       Слова кажутся грубыми, но Галли лишь довольно улыбается. Теперь он точно знает, что защитит Ньюта любой ценой и не позволит ему оставлять себя даже на час, ибо он нуждается в нём как в кислороде, без которого и дышать невозможно.