warmth.

Солнце пролазило сквозь тусклые занавески, загребая своими лапищами остатки гулкой темноты. Все казалось каким-то странным, ненастоящим, будто сошедшим с картин Климта. Все светилось изнутри обжигающим медным переливом, тонуло в всепоглощающих волнах чувств, приглушенных эмоциях и в один момент выбрасывалось на мягкий берег. Дэрил лежал на кровати не в состоянии встать. Его словно пригвоздило к ней. Ни одна часть его тела не способна была сдвинутся с места. В голове роились мысли, переплетались мягкими объятьями, скрипели, как ржавые колеса и душили, душили его железной поволокой. Хотелось кричать — и непонятно от чего — то ли от свежей радости, стесняющей грудь, то ли от неприятной, царапающей кошачьими когтями усталости. Давно он не испытывал подобного. Давно он не чувствовал себя настолько уставшим от радости. И все из-за парня со светящимися глазами, с тонкими, будто просвечивающими насквозь пальцами и самой яркой, отражающейся в синеве неба, улыбкой. И не то, чтобы он чувствовал себя влюбленным, нет. Ему просто нравилось невзначай дотрагиваться до его локтя, видеть его волосы, цвета погасшей зари и просто чувствовать его присутствие рядом, знать, что он здесь — живой и настоящий. И он рядом. Просто рядом. Чувство чего-то сладкого врывалось в грудь, испепеляя все на своем пути и дарило что-то сильное, способное спасти всех, кому сейчас не так хорошо, как ему. Он был безумен, право, безумен. Только безумцы могут чувствовать себя счастливыми в такие времена. Но он не влюблен. По крайней мере ему так казалось. Пол дремал на лестнице возле своего фургона. Погода начала нормализоваться после нескольких недель бесконечного дождя, так что было бы просто непростительно не выйти на улицу и не вдохнуть до сих пор свежий, но уже теплый от легких поцелуев солнца, воздух. Его расслабленная, немного сгорбленная фигура отражалась в маленьких солнечных лужах и словно была тем самым светом, в котором Дэрил нуждался прямо сейчас. В руках его покоилась книга. «Унесенные ветром» слишком глупая и неподходящая книжка для такого парня как Пол, но кого это волнует, особенно сейчас? Мир разрушен, цивилизация, существовавшая когда-то давно, осталась серым потухшим пятном на памяти, и книга теперь служит неким топливом, помогающая поддерживать огонь. Кому какое дело до книг? Никому. Кроме него. Он глотал книги одну за одной. Дэрилу даже казалось, что он питается ими. Целыми ночами Пол сидел над ними, поглощая буквы, строчки, главы. И ему, Дэрилу, бесконечно нравилось наблюдать за ним — за его безмолвным, спокойным лицом, немного серьезным и немного ухмыляющимся. Ему нравился звук перелистывания страниц — такой тонкий, еле уловимый, ласкающий слух. И запах, особенно запах старых книг сводил его с ума. Пожелтевшие со временем и выцветшие страницы, наполненные серебряным звоном, напоминали ему о чем-то далеком, необратимо потерянном где-то там, далеко. Дэрил был благодарен ему. За то, что помогал ему не забыть, кто он есть на самом деле. И сейчас, наблюдая за ним, он чувствовал что-то невероятное. Будто взрывающаяся бурным фейерверком радость ударила в мозг и разлилась лавой по телу, пронизанной какой-то очаровательной энергетикой. Его энергетикой. Он дышал Иисусом. Упивался. Задыхался им. Но Дэрил не был влюблен.

Или был?