Лечение

Себ разбивает костяшки пальцев, зло ухмыляется своему отражению в зеркале, ерошит волосы и курит в квартире. Он резко выдыхает сквозь стиснутые зубы, сглатывает и закрывает глаза, трясет головой и швыряет в стену пустой стакан. Звон разбитого стекла - и сотня сверкающих осколков на полу. Себ даже не думает, что грохот в его квартире привлечет внимание соседей. Впервые в жизни ему совершенно все равно. - Я кого-нибудь убью, если ещё раз увижу тебя с сигаретой, - мрачный Давид отбирает у Себа пачку и окурок и швыряет все в урну. Ажюс будто бы и не замечает этого: он сидит, глядя в одну точку, изредка моргая и, кажется, почти не дышит. В комнате накурено настолько, что слезятся глаза и перехватывает дыхание. Давид кашляет и открывает нараспашку окно, впуская осенний ветер. Мгновенно становится холодно. Себ зябко ежится, но не двигается с места и не реагирует, когда Давид накидывает ему на плечи теплый плед и всовывает в руки чашку горячего чаю. - Ажюс, ну поговори со мной, а? Ну пожалуйста. Я чувствую себя идиотом: приперся в выходной, сижу тут с тобой, тормошу, а у меня, между прочим, семья дома! Я пацанов своих знаешь сколько не видел? А сижу с тобой, - Бан вздыхает, тянется к окну, но передумывает и оставляет открытым. - Подвинься, - он забирается с ногами на кровать, отбирает у Себа чашку, приобнимает его за талию и укутывается в тот же плед. Теперь они сидят замотанные в один плед, с одной чашкой быстро остывающего чая на двоих в холодной комнате с открытым окном. - Красота, - задумчиво изрекает Давид и делает небольшой глоток из чашки. - На, пей, тебе полезно. Он подносит чашку к губам Себа, чуть наклоняет и Ажюс совершенно автоматически делает глоток. - Молодец, хороший мальчик. А теперь колись, что случилось? Ты учти, я тут с тобой вполне могу просидеть и до утра, а потом утащить на работу, но в твоих же интересах рассказать мне все, от начала и до конца. А то ты мою половину знаешь, я сдам тебя с потрохами - она приедет и сама начнет в чувство приводить. Поверь, ты не хочешь испытать на себе ее методы вывода из депрессии, - Давид усмехается и качает головой, вспоминая, как когда-то, давным-давно умудрился сам впасть в подобное состояние и какими именно методами и средствами заботливая супруга выводила его из этого. Ажюс молчит. Смотрит в одну точку, чуть слышно дышит и молчит. Страшное молчание, неправильное. Хочется наорать на Себа, растормошить, заставить орать в ответ, ненавидеть, швыряться предметами... Хоть как-то показать что он - живой. - Кстати, что-то я не сразу сообразил. А почему твоя соседка позвонила именно мне? И вообще, откуда у нее мой номер? Как-то, ты знаешь, не сообразил я у нее спросить в восемь утра в единственный выходной "А кто вам дал мой номер?". Услышал, что у тебя что-то случилось - и рванул сюда сразу же. Вот только почему мне? Почему не Роду или Наталье? Себ вздрагивает, услышав знакомые имена, и будто плотину прорывает: он начинает говорить быстро, сбивчиво, не всегда разборчиво и часто глотая слова. Он выговаривается, рассказывая Давиду все с самого начала, все, что помнит, вспоминая какие-то мелочи, незначительные и бессмысленные, но такие дорогие и важные, что забыть невозможно. Он рассказывает, как познакомился с Родом и Натальей, как все никак не мог найти свое место в труппе, вечно мотался на гастроли и репетиции с Дракулой и его просто физически не хватало на какие-то частые поездки, прогулки, посиделки с новой труппой. Рассказывает, как впервые Род приобнял его за плечи после концерта и сказал "Сегодня ты едешь с нами. Отказ не принимается". Себ смеется, рассказывая, как сначала ни черта не понимал и искренне верил в дружеские намерения Рода, как постепенно втягивался, привыкал к заботе и ласке, как уже не мог представить себе день без Рода и стал часто с ним перезваниваться. Он пересказывает даже тексты первых, несмелых ещё смс с намеками на что-то большее, нежели дружба. Себ всхлипывает, рассказывая, как впервые остался у Рода на ночь, как боялся, что Род не примет его и строил из себя опытного и умелого, хотя не умел почти ничего, как старался потом незаметно дотронуться до Рода везде: на концертах, в поездах, на улице... Просто чтобы убедиться, что все это - ему не привиделось. Он выговаривается и Давид с нарастающим недоумением понимает, что даже не подозревал в труппе чего-то подобного. Он покрепче прижимает к себе Себа и тот поворачивается, утыкается носом ему в ключицу и уже совсем невнятно продолжает рассказывать о своих отношениях с Родом, о бешеной страсти, о влюбленности и тепле, о поддержке, о дружбе с Натальей. О знаках внимания Рода Наталье, о собственной ревности... О вчерашнем разговоре с Жануа, когда тот мимоходом, просто и легко сказал "Ты знаешь, я встречаюсь с Натальей. Мы с тобой можем быть только друзьями. О, прости, мне пора бежать" и дружески похлопал растерянного Себа по плечу. Давид мысленно проклинает Рода и Наталью и придумывает сто и один способ расчленить их заживо, а потом спрятать останки. Себ постепенно затихает и Давид легко гладит его по голове, тихо шепчет что-то глупое, банальное, успокоительное. Дожидается пока Ажюс уснет, укладывает его в кровать и тихо закрывает окно. Бан звонит жене и тихо рассказывает все, что услышал от Себа. Он просит не ругаться, что его нет дома, а получает одобрение и поддержку. Весь день Себ проводит с Давидом: Бан тащит его к себе домой, увозит с детьми в парк каруселей, заставляет бегать и кататься на лошадках, есть мороженое, лежать на опавших листьях и смотреть в бездонное, яркое, светлое голубое небо, заставляет щуриться на солнце и швыряться листьями, пить горячий кофе в кафе на углу и перекусывать круасанами. К концу дня Себ уже почти умеет улыбаться. Давид оставляет его на ночь у себя и, тихо обсудив что-то с женой, ложится рядом, обнимая и прижимая к себе, шутливо шепотом на ухо обещая все кары небесные, если Себ приставать начнет. Вот только надежные, крепкие объятия говорят намного больше, чем могли бы сказать слова, и Себ знает, что может опереться на Давида и не оглядываться, прикрывая спину: теперь там стоит Бан. Следующим вечером, вернувшись после спектакля домой, Себ сидит на полу, вжавшись в угол, и тихо, на одной ноте воет от боли. Давид молча заваривает чай, перетаскивает Ажюса на кровать, укрывает пледом и куда-то уходит. Негромко матерится на что-то в соседней комнате, гремит инструментами, что-то тащит... Через пол часа возни прямо напротив Себа висит монитор его компа и Давид запускает первую попавшуюся комедию. Себ смотрит молча, не реагируя ни на что, а под конец - засыпает, пристроив голову на плече Бана. Давид так и ложится спать: в обнимку с Себом, прижимая его к себе и не давая больше оставаться одному. Дни сменяются днями, Себ все свободное время проводит с Давидом и его семьей, иногда даже улыбается шуткам или тихонько посмеивается над рассказами мальчишек. А вечером, возвращаясь домой, он заваривает себе чай, укутывается в тонкий теплый плед и смотрит мультики, иногда засыпая прямо во время просмотра. Он знает, что когда-нибудь, со временем, он снова сможет спокойно улыбаться Роду, смеяться с Натальей, вместе с остальной труппой подшучивать над ними... Он верит, что это время придет. Рано или поздно, так или иначе...