Пятьдесят лет поэзии. Неизданное.

      "История о том, как ваш покорнейший слуга стал шпиком.       На это недостойнейшее и гнусное занятие меня толкнула, не побоюсь такого громкого выражения, нежная любовь к моему другу. Одному из известнейших, а ныне без вести пропавших ведьмаков. Это случилось через год после того, как Геральт из Ривии спас принцессу Адду..."              Город в котором ведьмак искал работу был на границе Тимерии и Лирии вблизи Махакамских гор. Поэтому едва ли не треть жителей в нем составляли краснолюды.       "Надо сказать, что пограничные города имеют особое положение, тем более такие мирные и тихие. Пусть вас не смущает название Хендлок. Сей город разбит совсем не для торговли, а скорее для сообщения между государствами..."       Один из кратчайших путей из Тимерии в Лирию использовался послами, гонцами, шпионами "...и, как знать, может даже королями", для переправы без из лишней помпезности и внимания. Поэтому в городе так важно было соблюдать порядок и нейтралитет. И хоть городничий был лирийцем и город был лирийским за передвижениями по городу менестреля и ведьмака следила тимерский посол Ромашка. Было смешно, когда Лютик и Ромашка друг-другу представились. Она была недурной: худой, веснушчатой, голубоглазой и светлой. Конечно имя было выдуманным. Поэт сомневался в том, что внешность принадлежала этой девушке, и человек ли она на самом деле. Сила магии иллюзий велика.       Ромашка прогуливалась с Лютиком до пекарни и жаловалась на скуку.       - Присутствие здесь мое чисто номинальное. Сижу, отчеты пишу, как здесь мирно, кто прошел с какой стороны, сколько казнено лирийцев, тимерцев, людей, низушков, краснолюдов. Так тоскливо, милсдарь Лютик. И, коли вы какое-то время у нас живете, не сыграете ли мне как-нибудь на рассвете. Я буду рада видеть вас у себя. Вечером. – Веснушки растворились в розовом румянце женщины.       Какой изящной была эта мучительная словесная игра. Лютик пытался придумать такой ответ, чтобы и высокопоставленного волеизъявителятимерской власти не обидеть, и остаться на безопасной дистанции.       Хотя, с другой стороны, почему бы нет. Лютику тут тоже было порядком скучно. Когда Геральт узнал, что из-за дождей поля вокруг затопило и от реки расползлись по всей окраине утопцы, он сказал, что всей работы на два дня. Но утопцев оказалось много, а зелий мало. Пришлось собирать травы, варить снадобья, много биться с нечистью, много спать после битв и лечить раны. Какими бы нечеловеческими силами ведьмаки не обладали, они все же были смертными, и как любые смертные были хрупкими и конечными. По итогу постой в Хендлоке затягивался на две недели. Благо что от утопцев горожанам избавиться было очень важно и за проживание в постоялом дворе охотник на чудовищ и менестрель почти не платили.       - Исключать такой возможности нельзя.       Косые лучи заходящего солнца окрасили в красный все, до чего дотягивались: белую кожу Ромашки, перо цапли на шляпе у Лютика, стол в кабинете лирийского городничего, бурую Плотву дремлющую в открытой конюшне, трехцветную кошку во дворе постоялого дома и комнату, в которой спал Геральт. Ведьмак было повернулся лицом в подушку, чтобы поспать еще, но сон больше не шел. В гостинице не было номеров, куда бы не попадал свет, все комнаты были на втором этаже. Так что окна выходящие на северо-запад, где солнце бывало лишь вечерами, не самый плохой вариант. Менестреля не было, как не кстати, он бы заказал завтрак, точнее ужин.       Геральт сел, пригладил спутанные волосы, почесал заросшую щеку и попытался хотя бы примерно составить план действий. После десяти часов сна думалось тяжело.       Сегодня надо будет сходить к реке и посмотреть на утопцев там. Сократив популяцию этой мерзости до минимума, можно будет уезжать.       Ведьмак поймал себя на мысли, что план хочется озвучить, но говорить было не с кем. Лютик до рассвета мог не вернуться, просаживая деньги в борделе.       Штаны, рубаха, стеганное сукно, а поверх кожаная куртка. Когда Геральт убирал волосы, то с неудовольствием обнаружил, хвост теперь такой длинный, что за него можно без труда ухватиться и приложить голову ведьмака о колено, или что покрепче. Одно зелье, второе зелье. Меч за спину, меч на бедро.       К тому времени, как охотник за чудовищами закончил собираться пришел слегка одурманенный вином Лютик.       - Удачи. - Менестрель обнял друга и уткнулся в колючую шею носом. Геральт погладил Лютика по спине. Захмелевший бард смешной и милый, а пожелание удачи, если принесло не успокоение, то точно подняло настроение.       - Спасибо.       На улице было темно. Луна была молодой и почти не светила.       В городе это не чувствовалось, за воротами дул ветер, сырой воздух был очень свежим. Геральт расстегнул ворот куртки, чтобы замерзнуть. До реки идти было меньше часа, ветер усиливался, небо заволокло тучами. Стихия нагнетала.       На берегу пахло водорослями, рыбой и холодом. "На берегу нельзя шуметь, чтобы не пугать рыб, и не привлекать внимание утопцев". Ведьмак свистнул.       С чавканьем с мелководья поднялась вздутая туша. Запахло гнилью.       - Сука.       Утопец, набирая скорость, побежал на ведьмака. Меч прошел в дюймах от синего живота, но пламя опалило вздутый бок. Чудовище захрипело и забулькало. Сзади зачавкало еще несколько уродов. Геральту поворачиваться было не надо, чтобы сказать, их было её трое.              Жар от боя, злости и боли остудил затянувшийся моросящий дождь. Лютик улыбался во сне. Ведьмак не снял рубашки и штанов, не умылся, просто упал на кровать и провалился в сон.       - Геральт, вставай. Проснись, пожалуйста. - Менестрель мягко гладил ведьмака по шее и плечам. После зелий и бессонной ночи мутило.       - Пошло все в задницу! Да, Лютик, я тебя внимательно слушаю.       - Это не я, к тебе пришли. Я пытался объяснить, что тебе нужен сон, они согласились подождать. И ждут за дверью с первых петухов, не отходя.       - А сейчас сколько?       - Полдень.       Болела шея. Ну ладно, ждут, так ждут. Выглядел Геральт, должно быть, кошмарно.       Ведьмак открыл дверь, за ней на полу сидели краснолюд и краснолюдка.       - Милсдарь ведьмак, приветствуем.       -Геральт. Простите, что так выгляжу. Утопцы, бессонная ночь…       Охотник на чудовищ жестом пригласил гостей к себе, указал на стулья, сам сел на кровать, которую менестрель успел укрыть пледом. Лютик встал у окна.       - Если надо, он выйдет.       Краснолюдка посмотрела на краснолюда, тот покачал головой.       Гости были одеты в добротное сукно, женщина была не в меру круглой, никак беременной.       - Староста краснолюдского квартала Густо и моя супружница Нида.       - Умоляем, милсдарь Геральт, помогите. Лютик сказал, что вы сможете.       - Заплатим. Кушать хотите? С утра испекла. - Нида достала из фартука перевязанную корзинку, развязала, поставила на стол и протянула булочку, пряно пахнущую чесноком. А гости подготовились. Недурно.       - Что такое?       - Призрак ходит по нашему кварталу.       Кто-нибудь когда-нибудь начнёт говорить что-нибудь конкретное! Вряд ли люди так же говорят лекарям. "- Что у вас со здоровьем? - Боль в теле". Ведьмак специалист по нечисти, а не провидец!       - Конкретнее. Во сколько, как выглядит, что делает?       - Ночью.       - С часу примерно?       - Да, и до пяти, пока светать не начинает.       - Во всем белом.       - Светится.       - Злит собак, портит урожай.       - Мешает спать. - Краснолюдка положила руку на живот. Точно беременна.       - Ваш городничий ничего не сказал про призрака.       - Ещё бы, и не скажет. Милсдарь Крамор, черти бы его, только рад!       - Мы сами заплатим, не говорите ему, что мы приходили.       - Я не сомневаюсь, что заплатите, в противном случае по обычаям вам придётся расплатиться им. - Геральт не показал на живот, даже не сфокусировался на нем взгляд, но все всё поняли. - Приду к вам после заката. Теперь позвольте перевести себя в порядок.       Чтобы задобрить ведьмака, гости оставили маленькие изумрудики, больше пыль, чем камни. Огранить их нельзя, но за продажу где-нибудь подальше отсюда можно было выручить неплохую сумму.       - Что значит "Лютик сказал, что вы можете нам помочь"? - Процедил Ведьмак сквозь зубы, когда гости вышли.       - Они вчера не уходили из трактира после полуночи, но выглядели слишком хорошо для бездомных. Я спросил, в чем дело, они признали во мне спутника ведьмака, ну и...       "Геральта отличали поистине нечеловеческие великодушие и сострадание, по другому нельзя объяснить его жертвенность и готовность помогать каждому..."              После бани, переодевшись в чистое, к вечеру охотник на чудовищ стал лучше выглядеть и сносно себя чувствовать.       Лютик тоже вымылся в бане, побрился и надел лучшую из рубашек с кружевом и шнуровкой до... В общем девушкам нравилось её распускать. Ромашка обещала показать, как красив холодный туманный рассвет из её покоев.       Менестрель капнул на запястья розового масла, ведьмак полировал маслом серебряный меч. Оба вышли с закатом.       - Вам будет лучше посидеть у нас, пока не взойдёт луна. - Густо вел Геральта через квартал, показывая, как обычно проходит призрак. - Ещё он оставляет светящиеся лужи.       - Показать не можете?       - Аптекарь может. Он лучше всего разбирается в веществах. Он, кажется собирал эту эм... плазму.       - Веди к аптекарю. И давно призрак тут ходит?       - С месяц-полтора. - Краснолюд застучал в одни из домов. - Ярпен, открывай.       - С женой что-то? - Лысый краснолюд в халате после минуты ожидания распахнул дверь и замер, никак не ожидая увидеть в гостях столь необычного персонажа, столь поздно.              На Ромашке было закрытое платье в пол. Одна пикантная деталь, корсета под ним не было. Грудь ничем не поддерживалась и от каждого поднятия рук, будь то открывание двери или наливание вина, грудная клетка напрягалась, ткань натягивалась показывая менестрелю совершенную форму двух крупных спелых яблок. Менее избитое сравнение в голову не шло.       - Ночь так длинна, позволь тебе сыграть. - Лютик перебрал на лютне ми-бемоль, до-бемоль, си. Дальше играть не получилось, тимерский посол подошла сзади и начала целовать в шею.              Геральту было все ясно, а от того любопытно. То, что собрал аптекарь оказалась вовсе не плазмой, а раствором фосфора. Чай с мятой успокаивал и от горячего внутри клонило в сон. Уснуть не дали зашедшиеся в лае и вое собаки.       - Ох, Великий Кузнец, защити. - Заскулила Нида.       Охотник на чудовищ накинул на плечи куртку и выбежал так скоро, что не закрыл за собой дверь.       По улице действительно не спеша шло нечто. Нечто было во всем белом и местами светилось. Псы лаяли на чужака до хрипоты, волнуя низких краснолюдских лошадок.       Геральт кошкой прокрался за призраком вдоль забора, прячась за поворотами. Охотник на чудовищ не успел сообразить, что его выдало: тень, громкое дыхание или стук каблуков, но то, что пугало жителей квартала нелюдей обернулось и рвануло вперёд. Убегающего спасло то, что город он знал лучше. Бесконечно петляя дворами он ушёл далеко вперёд и привёл Геральта, который упорно не хотел сдаваться, к терему городничего. Стража, вопреки обычному, не дремала. Ведьмака повязали.              "Она была дерзка и нетерпелива, как это обычно бывает с женщинами, которые ни от кого не зависят. Не давала мне растягивать в сладком томлении удовольствия ласки, и требовала ещё и ещё. Облечь её пыл в форму слов мне не представляется возможным. Женщины сущие дьяволицы, а я культист и дьяволопоклонник..."       Лютик думал, что хочет больше, без сил свалиться с Ромашкой сейчас, и торопливо собираться с утра, или уйти сейчас и выспаться в на втором этаже постоялого двора. Менестрель подошёл к окну, развернулся в пол-оборота, так его крепкие бедра и худой живот смотрятся ещё выигрышнее.       - Ромашка. Ромашка! Пожар!       Горели конюшни и приемный зал в тереме градоначальника. Меньше всего в такой ситуации хочется путаться с одеждой. Менестрель в одних штанах и леди-посол в шёлковом халате выбежали на площадь. Стража тушила огонь, шокированная толпа смотрела на то, как пламя дотягивалось до деревянных перекрытий.       - Это ведьмак сделал?       - Тот приезжий?       - Седой?       Лютик схватил Ромашку за плечо.       - Слышала!? Геральт, при чем тут он вообще!       Мужчина побежал в свой гостиничный номер, женщина за ним.       Там тоже была стража. Лютик с каждой минутой понимал все меньше и меньше.       - Где Геральт?       - Арестован.       - Что? Что он сделал?       Ромашка с усилием вцепилась в напрягшиеся плечи любовника.       - Он попытался поджечь дом городничего по предварительному сговору с краснолюдами. В качестве косвенных доказательства у вас изъяты масло, которое легко горит, вещи краснолюдов и россыпь драгоценных камней.       Лютик не знал всех деталей, но было чувство, что капкан захлопнулся.              Поэт до обеда просидел у Ромашки. Он ничего не понимал, но она сказала, что понимает все.       - Ты можешь поговорить со своим другом.       - Его выпустили?       - Нет, он в тюрьме. Покушение на жизнь, порча имущества, политический подлог. Он осужден на смерть через повешение. Мне жаль. - Тимерский посол оставалась безучастна.       Мысль по капле просачивалась в сознание. Привычный мир рушился, как карточный домик.       - Политический подлог в Лирии? Геральт ривиец.       - Не смеши. Ведьмаки определяются школой, а не происхождением. Он не ривиец, достаточно вслушаться в его акцент.       Лютик встал, сел, сжал кулаки, отряхнулся, опустил плечи и голову.       - Почему Геральт?! Кому он помешал?! Можно по порядку?       - Геральт помешал городничему. Хендлок важный город с точки зрения политики. Тут нельзя открыто высказывать презрение к высшим расам. Я наблюдаю за соблюдением всякого нейтралитета, будь то политика, законы или равенство рас. В противном случае я могу подать в любой нейтральный орган прошение о суде. Крамор шовинист. Он пытается выгнать всех нелюдей, в открытую этого сделать нельзя. Градоначальник же не знал что ведьмак придёт, когда он будет пытаться выселить краснолюдов, и не знал, что ведьмак пойдёт помогать краснолюдам. Тем более он отчаянно замалчивал об этом!       - Геральт помешал краснолюдов выселить?       - Он почти поймал того, кто пугал нелюдей.       - А ты про все это знаешь?       - Знаю. Но вмешиваться не могу. Могу подать в суд, Крамора сменят, но я и сама буду вынуждена уйти.       Масштаб этой политической интриги осознавался не сразу.       Ромашка рассказывала это так отстраненно, будто не она участник всего этого, а читала учебник истории.       - Геральт-то тут причём?       - Геральт, который в милости у короля Темерии Фольтеста? Не всем лирийцам нравится протекторат Тимерии, некоторые рассчитывают на помощь Нильфгаарда. Только для этого надо разорвать всякие контакты с тимерцами. Казнь ведьмака ход случайный, но весомый и красивый. Геральт же "из Ривии", он не тимерец. Кто же докажет, что терем градоначальника поджег сам градоначальник. Не сомневайся, письмо кому надо о смерти спасителя принцессы Адды, единственной наследницы тимерского престола уже составлено. Мой тебе совет, сходи к другу.       Поэт закусил кулак, чтобы не закричать, и зубами порвал себе кожу до крови.       Мир вокруг менестреля смазался во что-то серое. Лютик смотрел, но не видел. Кажется, был дождь, кажется, он промочил насквозь суконный плащ.       - Ромашка сказала, что мне можно его увидеть.       - Ну можно. Она за это заплатила. - А поэт не знал. - Проходи.       Все тюрьмы похожи. Лютика пару раз задерживали за буйное поведение или связи с теми особами, с которыми лучше бы их не иметь.       В комнате было два стражника, стол, бочки вместо стульев, слуховое окно. Привели Геральта.       Если долго смотреть на людей, они кажутся красивыми. Лютик находил Геральта весьма недурным. От того больно было смотреть, как ведьмак плохо сейчас выглядит. Новость о скорой смерти делает из людей их тени.       - Геральт!..       - Лютик...       У ведьмака было белое лицо, белые, в цвет волос, губы, тело в синяках и ссадинах, руки заведенные за спину, растрепанные волосы. В темно-желтых глазах не отражался свет.       - Ты все знаешь?       - Да.       Охотник на чудовищ даже сидел по-другому. Он и до этого не держал спину прямо, но сейчас сутулился особенно сильно. Что сказать человеку в такой ситуации?       - Уезжай!       - Нет, я останусь с тобой до конца.              Лютик погладил друга по щеке.       - Надо было принести тебе чего-нибудь вкусное?       - Не надо.       Менестрель провёл рукой по седым, мягким от отсутствия пигмента, волосам.       - Спасибо!       - Тебе спасибо!       Сказать было больше нечего. Они просидели ещё пару минут.       - Если когда-нибудь встретишься с Йен, передай, что я её люблю!       Ведьмака увели. От слез было мокро, теперь Лютик это чувствовал. Правда, как дошёл назад к Ромашке тоже не помнил. Абсолютно трезвый, не помнил, как лег и сколько лежал. От рук, кажется, солоно пахло ведьмаком: потом, окислившимся железом, кровью и травами.       Наверное, Геральта на прощание можно было поцеловать. Хуже бы не было. Хуже стать уже не может.       - Лютик. - Ромашка села на край кровати. - Пожалуйста послушай, я хочу с тобой серьёзно поговорить.       Менестрель поднял красные от слез глаза.       - Наверное, я могу тебе помочь.       - Оставить Геральта в живых?       - Сделать выбор в пользу жизни Геральта.              Бард поднялся на локтях, из глаз перестали течь слёзы.       - Он важнее всех, все что угодно за Геральта.       - Его могут освободить, если я уеду и тимерских шпионов здесь больше не будет.       - Пожалуйста! Я сделаю все что угодно за это!       - Если я уеду отсюда, выгонят всех краснолюдов. Жена старосты краснолюдов тяжела. Как ты думаешь, выживет ли младенец, если останется в осень без крова? Как ты думаешь, сколько здесь казнят тимерских подданных, если я уеду? Как ты думаешь, что сделают со мной, если узнают при каких обстоятельствах я покинула пост? Жертва должна быть искуплена, ты должен стать шпионом и послужить Тимерии.       Значит так. Его жизнь, в обмен на жизнь его друга.       "... Ваш покорнейший слуга делал в жизни сложные выборы и не раз, но этот был самым тяжёлым. Но спросите, жалею ли я об этом? Ни разу. Своей жертвенностью и великодушием я смог приблизиться к ведьмаку хоть чуть-чуть..."       - Не смотри на меня так зло, где твои манеры?       Женщина, которая обрекла поэта на смерть сидела и смущалась. Это была мучительная и изящная словесная игра, отвечать можно было только однозначно.       - Прости. - Лютик поднес её руку к губам. - Предложение столь необычно, что заставило меня серьёзно задуматься. Но я согласен!       Ромашка тронула губами его щеку.       - Я передам, что ты согласен. Тебя найдут, если будет надо.       - А если я не захочу?       - Захочешь. Ты же хочешь, чтобы Геральт жил.       "Мне даже дали расписаться на пергаменте с гербовым тиснением.       Однако же служить на благо Тимерии мне не пришлось ни тогда, ни после, во время войны с Нильфгаардом. Любопытно будет узнать, что Хендлок во время войны не пострадал так сильно. Хотя это я только слышал..."              Лютик и Геральт долго ехали молча. Менестрель плакал.       - Что ты за это отдал?       - Никогда не спрашивай меня об этом. Главное, что мы оба остались живы.       Поэт подал коня вперёд и поравнялся с ведьмаком. Протянул руку и погладил охотника на чудовищ по шее. Мышцы свело от прикосновения.       "...Что касается Геральта, то он остался жить и здравствовать до нескорой смерти, которая случилась многим позже. И это я пишу с глубокой скорбью в память о нем"...              Лютик дочитал листы и поджог их от свечи. В написанном больше не было смысла. Ведьмак узнал, что поэт шпион, но какая разница, если Геральт до сих пор жив...