—Эй, то место, куда ты идешь – это Ад. —
Так все и началось. Мой сон. Эти слова были произнесены двумя людьми. Юный голос парня, что только ступил на свой путь. И голос взрослого мужчины, что познал отчаяние от своего идеала. Хоть голоса и различны, но что-то общее в них есть. Какая-то связь, которую для меня уловить невозможно. Перед моими глазами была пустошь. А голоса в голове не исчезли.— Я перенял чужие чувства. Просто скопировал их у другого человека. —
Словно исповедь перед самим собой. Языки адского пламени застилали мой взор.— В тот день, я был словно пуст внутри. —
—Люди вокруг умирали один за другим, а я не мог спасти никого.—
—Но если б так просто потерял веру в людей, то меня не стоило даже спасать. —
Его слова были полны горечи и смирения. Слова человека, что потерял все, чтобы обрести что-то новое. Мальчик стоял на пепелище. Лица его не было видно, но даже так, было ясно, что он плачет.— Поэтому… —
Сквозь пелену мрака и тьмы пробились лучи восходящего солнца. Словно мечта. Словно идеал. Было найдено нечто, что дает человеку смысл жить. И у него… То, нечто губительно, недостижимое и печальное. Я хорошо это знаю. Что это за мечта. И что это за идеал. Ведь, я не раз слышала об этом от него же. И от этого в моей душе словно образовалась дыра. Это нечто невыносимое. Это нечто от чего мне хочется плакать. От чего хочется вырвать сердце, чтобы не болело. Ведь конец, который его ждет…— Поэтому я и был восхищен его идеалом. —
— Неужели я ошибся? —
— И чувства фальшивы только потому, что они не мои? —
— И по этой причине поставить на идеале крест? —
— Это неверно. —
Звон стали, что врезается в землю. Мечи, что напоминают надгробия. И свет закатного солнца в пустынном мире, что является безжизненным. Словно это само отражение его души. Его зеркало.— Знаю, все не так. —
— Не важно, если идеал – подделка, когда мечта недостижима. —
— Я знал, что никогда не спасу всех. —
— Понимал, что, спасая даже одного, жертв не избежать. —
Звон стали.— Пусть это лишь жалкие идеалы, я держался за них все крепче и крепче. —
Звон стали.— Даже если кому-то придется причинить вред, это все на благо будущего, где никому не придется страдать. —
Звон стали. Звон стали. Звон стали. Бессчетное количество мечей вгрызались в землю. Словно…— В конце концов его путь оборвался именно здесь. —
Мечта сломанного человека, что отчаянно пытался найти смысл жизни, потеряв все до этого. Тот, что нашел нечто прекрасное в детской сказке о мире во всем мире. Тот, что увидел красоту в мечтах того, кто отринул свой идеал. Тот, что перенял чужие чувства.— Человек, что сказал мне: «Все, во что ты верил и веришь, всего лишь лицемерие.» —
— Но важнее то, что именно он, сказавший эти слова, верил в такую глупость до конца. —
— Я смогу сделать это. —
— Пусть желание и перенято, меня это не волнует. —
— Меня всё полностью устраивает. —
— Эмия Широ продолжит хранить мечту. —
Именно тогда для него все началось. Именно тогда он встал на свой путь, найдя нечто новое. Но даже так. Он не изменил своему идеалу, еще не столкнулся на себе с его лживым концом. Концом, что доведет его до отчаяния. 『А так ли это? Не столкнулся ли? Не изменил ли? Противоречие разрывает. Что-то несоотвествует.』 Но выбор уже сделан. Он не отступит.— Даже если никогда в жизни не добьется своей цели! —
Человек по имени Эмия Широ встал на путь, что уничтожит его в конце. Эмия Широ будет всегда один во имя своего идеала, даже не замечая, что спасение других сгубит его и сгубит нас. Мой брат дойдет до своего конца, не обретя желаемое. *** Одинокая слеза проскользила по моей щеке, как фигурист на льду. Сон, что я видела стал немного забываться. Но не его слова. Они словно стали частью моей памяти. Это то, что я никогда не забуду. Проснулась я от легких прикосновений своих волос, что походили на поглаживания. Вокруг было тепло, и лишь прохладный ветерок приятно обдувал мое лицо. Глаза еще не хотели открываться, словно веки мои весили тонну. Все же найдя в себе силы, я на еще трясущихся от сна руках поднимаюсь, чтобы посмотреть на того, кто посмел разбудить меня. Мой мозг все еще не проснулся, поэтому вся информация туда ещё не поступала. Каждый раз, когда я моргала, обрывки моего сна таяли, а я сама начала приходить в себя и понимать, что творится вокруг. Верно. Несколько часов звонков, ругани и споров. Несколько часов бумажной волокиты, что буквально валили меня с ног. И все из-за этого злополучного нападения. Да, несколько часов работы и моего нескончаемого стресса. Нет, не из-за этой работы и шумихи, к которой я успела привыкнуть за несколько лет работы. Все из-за Широ. Точнее из-за его ранения. Я очень сильно волновалась за него, что даже сердце бешено болело, но даже так я не подавала виду. Надеюсь, что моей тревоги никто не заметил. И вот, после стольких часов беспрерывной работы, мне позволили пойти на боковую. Но даже имея драгоценные часы сна, я поспешила не к себе в комнату. Я просто понимаю, что чисто физически должна увидеть брата. Его жизнь важнее моей, жизни эгоистичной женщины, которая недостойна жить из-за греха. Ведь из-за меня… Вокруг были все те же стены больничной палаты, в которой лежит Широ. Да, видимо только рядом с ним я смогла уснуть. А его поглаживания были приятными, что невольно на момент я пожалела, что встала. Но это быстро сменилось радостью. В глазах почувствовалась влага, которая сильно щипала мои глаза. Но за миг до этого. Тот пожар, та могила людей, что должна была затянуть за собой и еще одного. Того, кто сбежал из пылающего ада. Весь этот огонь, вся эта смерть и плачущий мальчик. Все это на миг промелькнуло перед глазами. Но это также быстро пропало, а радость за то, что я могу видеть моего брата живым и здоровым, за то, что я могу наслаждаться одним видом его улыбки, вернулась на место. Я решила все же дать волю чувствам, поэтому заключила его в своих объятиях. Пять минут я не отпускала его, пока не вспомнила кое-о-чем важном. И кулак возмездия любящей старшей сестры настиг его макушку. Дальше шли просто разговоры. Мы перешучивались, поулыбались. Но мне пора было уходить. Я кроме того, что являюсь Оримурой Чифую, я также являюсь инструктором Оримурой, поэтому на мне лежит ответственность. Но какое-то чувство посетило меня. Всего на миг. Нечто сродни неудовлетворенности или… Тоски. Мне не хотелось уходить. Мне не хотелось уходить вот так. Чувство в груди настойчиво требовало сделать это. Оставить след. Передать частичку чувств ему. Широ. Мозг не соображал. Я не ведала, что делала. Не ведала, что переступила черту в отношениях братьев и сестер. То, что нельзя было делать. То, что непозволительно было делать. То, что запрещает моя мораль, моя совесть. Все то, что делает меня личностью в социуме. Но, на миг я о них забыла. Это было быстро. Мои губы накрыли его. Даже так, я сдержала внутреннее желание, которое я сама еще не поняла. Но… Действительно ли я сейчас перешла черту? Когда это случилось? Когда я начала испытывать это? Что стало отправной точкой? Я уже и не вспомню. Словно… Это было со мной всегда. То, что давало мне сил не сдаваться. То самое чувство… Но правильно ли это? Осознание этого, вопрос, что отрезвил меня. Холодная и ужасающая реальность, истина, насели на меня. В животе что-то потяжелело, а к горлу будто что-то подступало. Не смотря на брата, я убежала. В противоречивых чувствах я сбежала. Сбежала от брата, от мыслей, от самой себя. Сбежала в этот темный коридор, в котором никого не было, но казалось, что наблюдают… *** Во тьме все время был безмолвный зритель, что пустыми глазами смотрел на все это. Зритель этого абсурдного театра. Длинная копна черных как смоль волос промелькнули за углом, а белая форма ученицы Небесной Академии в этой тьме больницы была почти незаметна. Словно тут был призрак. От него почти ничего не осталось. Почти. Лишь небольшая вмятина на стене, да пара капель красной жидкости, похожей на кровь, на полу. *** Дни сменялись один за другим. Листы календаря перелистывались, а я все еще лежал в больнице. Почти неделя прошла. За это время я пока изучал учебную программу, которую пропустил, будучи в больнице. Сейчас идет шестой день моего нахождения здесь. Раны почти срослись, а переломанные кости почти зажили. Но сейчас была ночь, а я предавался сладкому сну. За все это время Чифу-нээ заходила ко мне пару раз. Но даже так, мы не могли говорить друг-с-другом. Между нами была неловкость, которую преодолеть мы не могли. Я долго размышлял над этим, но никак не знал, что может пробить эту стену, что образовалась между нами. И меня это тревожит. Каждый раз, когда я смотрю на нее, то вспоминаю тот вечер, тот поцелуй… В общем, надо что-то делать. Но сейчас я сплю. Вижу сны о прошлом. Вижу сны, что являются фантазией. Приятный ночной ветерок обдувал меня с головы до ног. Я не боялся, что простужусь, так как последнюю неделю стояла теплая погода. Ученики все еще носили летнюю форму, посещая каждодневные занятия день ото дня. По комнате, где лежал лишь один человек, то бишь я собственной персоной, разносилось мое мерное сопение. За приоткрытым окном разносились дальние гудки автомобилей, что эхом разносились от трасс города до его окраин. Жаркая ночь. Темно-синее небо и редкие горы облаков. Дует ветер, поднимая занавески, и раздается монотонный стрекот цикад. Стрекот цикад. Цвииирк. Цвирк. Цвирк. Цвииирк. Цвирк. Цвирк. Такой шумный, раздражающий, что хочется сдохнуть. На подоконнике, на земле, на полу, в воде, сброшенные панцири цикад. Словно солнце еще не село, а я жарюсь под слоем жары. Жаркая ночь. Словно бы весь мир жарится на сковородке.«Сделай это!»
Я сплю или нет? Я слышу голос. Цвирк. Цвирк. Цвииирк. Цикады плачут. Я смотрю на свои руки, что были красными. За окном нет больше ночи, а передо мной висит белый доспех, на который летят тысячи ракет. Цвирк. Цвирк. Цвииирк. Цикады плачут. Плачу и я. Взрыв раздался. А голос в голове все еще звучит. Цвииирк. Цвирк. Цвирк. Самолет под красным небом падает на серые облака, а цикады все еще плачут. А синяя дыра в пространстве, что одновременно разрывает и заполняет мир, продолжает повторять одну и ту же фразу. Я. Кажется. Медленно.Схожу с ума.
Сон был моим наваждением, я все еще лежал в палате, а рана на груди все еще скрывалась за бинтами. Комната все еще была окутана тьмой, что густилась жарой. А сон я благополучно забыл. Сейчас я лежал на спине и смотрел в потолок почти не моргающим взглядом. Светлый потолок, будучи обволакиваемый тьмой ночи казался причудливо синеватым. Комната, моя палата, была пуста. Стоп? Точно ли пуста? Мне казалось, что тьма тут куда более пустая чем должна быть, словно кто-то пытался намеренно спрятаться от меня, спрятать свое присутствие. Обычный человек не заметил бы этого, да даже какой-нибудь маг часовой башни бы тоже. Это сокрытие почти похоже на сокрытие ассассина, но не такое мастерское. Не только похоже на ассассиновский, но и на сокрытие Мертвых Апостолов. Существа ночи, что скрываются в своей стихии. И немногие могут определить при такой мастерской маскировке присутствие. За свою жизнь наемника я многое повидал, поэтому я смог учуять неладное. Перенаправив вес в противоположную сторону от источника пустоты, я сгруппировавшись сделал обратный кувырок на полу, уже разгоняя магические цепи. Как только ноги уже прошли через голову, я напряг руки, оттолкнувшись ими от пола и сделав прыжок на ноги. Черный гладкий лук уже был натянут, несколько стрел были направлены на единственное место в углу комнаты, где было очень темно. - Выходи! – сказал я холодным голосом. – Подними руки так, чтобы я их видел. Как только это было сказано, тьма начала немного трястись. Рука, женская, начала снимать прозрачный капюшон. Плащ-накидка перестала быть прозрачной, вернувшись в изначальный цвет хаки. Лицо было все еще сокрыто капюшоном и челкой волос, поэтому я не мог разглядеть кто это. За накидкой проглядывал облегающий черный костюм со вставками в виде карманов, кобуры и ремней. Что-то в этой фигуре было мне знакомым. Словно кого-то мне напоминало. Того, кого я не видел уже очень давно, но хотел встретить. Неужели?!... - Ш-Широ… - раздался немного хриплый голос с какими-то извиняющимися нотками. Его обладательница все еще не поднимала глаз, словно боясь или стыдясь. Но как я могу стыдится или ненавидеть ее? Она же моя любимая сестра, что больше всех пожертвовала ради нас. - М-Мадока… - задыхаясь, я начинаю плестись на негнущихся ногах к ней. Лук со стрелами тают в воздухе, словно их и не было. Подойдя к ней, я, просто не зная, что сказать, обнял ее. Она немного дернулась от этого, но ее руки чуть позже обхватили меня, отчаянно цепляясь за мою одежду. Я чувствовал что-то теплое и влажное на моей груди, но не придал значения. - Широ… Широ. Широ! – повторяла она, уткнувшись в мою грудь. Встреча после долгой разлуки, встреча после тяжелого ранения, встреча после Китая. Моя сестра Мадока, которой мне так не хватало. Из-за ее невысокого роста, она упиралась мне в грудь. Ее нос сопел, а она видимо плакала. Из окна прояснился свет луны. Постояв некоторое время так, мы разорвали наши объятия. А она почти не изменилась. Ну… Выросла конечно в некоторых местах так, что почти не отстает от сестрицы Чифую. - Мадока, а что ты тут делаешь? – решил задать я интересовавший меня вопрос. - Ну я… - говоря это, она невольно отвернулась, немного покраснев. – Я х-хотела встретиться с тобой все это время, а потом эта битва, то нападения и твое ранение… я… я очень долго пыталась сдерживаться, мне было стыдно попадаться тебе на глаза из-за своих ошибок, преступлений и падений, но… но это ранение… Я подумала, что потеряла тебя… Я подумала, что не смогу никогда тебя увидеть, вот и примчалась сюда. – говорившая это, Мадока опять начала сопеть носом, прямо как в детстве, когда она опять расчувствуется. Слезы ручьем, а нос всегда начинает сопеть. Такая уж моя старшая сестренка Мадока. Я так по ней скучал. Не справившись с чувствами, я вновь ее обнял. Даже крепче чем было раньше. Нам не нужно было слов. Как и с Чифую, мы понимали друг друга, даже несмотря на разлуку в несколько лет. Она моя семья, она одна из самых важных моему сердцу людей в этом мире. Мадока, Чифую. И еще одна девочка, что была мне, как младшая сестра. Девочка, что была отобрана у нас теми же, кто нам ее и подсунул. Девочка со стальными волосами. Во тьме комнаты было тихо. Мы сидели на кровати, держась за руки и смотря друг другу в глаза, словно отчаянно пытаясь восполнить утраченную близость за те несколько лет. Не сказав ни слова, она встала и подошла ко все еще сидящему мне и подарила поцелуй в лоб. Легкий и быстрый. Ее губы были мягкими, но сухими и немного шершавыми. Было видно, что до этого они были закусаны до крови. Не сказав ни слова, мы смотрели друг другу в глаза. Она со счастливой улыбкой шла спиной к окну, не сводя с меня глаз. Я, сидящий на кровати и смотря на нее грустным взглядом. - Ты идешь дальше сражаться туда, сестра? Одна? – сказал я это ровным голосом пытаясь не выдать свои истинные эмоции. – Ты идешь одна во тьму ради битвы с врагом, на которого тебе укажет тот человек? Ради чужой битвы, ради чужих стремлений? - Глупенький, я сама выбрала это. Это только моя битва. Я сражаюсь за себя и за свое эгоистичное чувство у меня в груди, где бьется сердце. Поэтому… не делай такое печальное лицо. Тебе больше идет твоя улыбка. – возле открытого окна, под светом луны, она, моя сестра, нет, Мадока, была поистине прекрасна. – Ты знаешь, я люблю твою улыбку. Поэтому, просто верь в меня. И мы обязательно встретимся вновь. Эти слова оборвались ее прыжком. Черный доспех обволок ее, и черная бабочка полетела во тьму ночи. *** На следующий день ко мне решила зайти Линь. С той самой дуэли мы не виделись. Но мы оба понимали, что поговорить нам нужно. - Прости меня! - Прошу прости меня! Сказали мы это почти одновременно. Мы оба были виноваты перед друг другом, нам обоим было за что извиниться, но я сделал ей куда хуже. Она лишь вызвала мне головную боль очередной дуэлью, но я поступил подло. Я сделал ее сердцу больно. Заметив наше единовременное извинение, мы рассмеялись от всей души. Впервые за долгое время, мы вместе смогли расслабиться и рассмеяться прошлым обидам. - Кстати, Широ… - начала она. – Ты же помнишь то наше обещание? - Обещание? – пытался вспомнить в закромах своей памяти это. – А! Обещание о том, что если ты превзойдешь меня в готовке не только свинины в соусе, то ты мне будешь готовить каждый день? - Вспомнил наконец-таки! Я училась все эти годы! Все верно, я превзошла тебя в этом! Вот увидишь! Устроим дуэль в кулинарии! Смотря на воинственно говорящую Линь, я не мог не улыбнуться от умиления. Воспоминания, как ее отец в перерывах от работы угощал нас своей свининой, которую готовил вместе с матерью Линь, были поистине теплыми. Кстати. - Линь, кстати, как поживают твои родители? Сказав это, я заметил, как витавшая дружественная и теплая атмосфера в комнате испарилась, сменившись ужасающим холодом. - Я… Не видела мою мать уже около года. – начала она ровным тоном. - Э?.. - Моя мать была обвинена в государственной измене Китаю, в шпионаже и сливе информации иностранным агентам. Слушая это, я не мог поверить. Та добрая, вечно улыбчивая женщина. Она была шпионом? - В итоге она была казнена. – на ее непроницаемом лице появилась ироничная ухмылка. – И самое смешное, что обнаружил, обвинил и привел публичную казнь в исполнение никто иной, как мой отец. - П-постой! Как это могло?.. - Один из главнокомандующих страны и имеет жену шпионку, работающую против партии Китая. Как военная скажу, что поступил он правильно. Чтобы очистить свой позор, он самолично убил ту, что очернила его. Он самолично нажал на курок, смотря в глаза даже тогда улыбающейся матери. Но я… - капля упала на ее белую юбку. – Но я не знаю… Я пыталась понять, я пыталась ненавидеть его, я пыталась ненавидеть ее… Но я просто не знаю, что мне было делать, что делать сейчас. - Линь… - Эй, Широ, скажи мне. Семьи… жестоки, да? Я не знал, что ей сказать. Я вырос вместе с Чифую и не могу представить на что это похоже. В том мире, я рос вместе с Кирицугу, но даже так… Я не знаю. Но я должен ей хоть как-то помочь. - Эй, Линь. – положил я руку на ее макушку.– Прогуляемся, как меня выпишут? Я тут знаю одно кафе, в которое хотел бы сходить. Надеясь отогнать ее грусть, я попытался ее взбодрить, что получилось. По ее глазам было видно, что она рада. На ее лице, по которому скатывались капельки слез, была лишь счастливая улыбка. Кивок был ответом мне на мой вопрос. *** Бежать. Бежать. Я бегу. Точнее лечу. Энергия моего доспеха почти иссякла, но преследователь все еще не отстает от меня. Все мои товарищи погибли, а я трусливо в переполохе бежала, чтобы спастись, поддавшись животному страху. Наша команда, наша организация… Мы проиграли. Нашу страну захватят. Прикусив губу до крови, я побежала дальше. Прижав к груди высоко зарядную винтовку с пробивными патронами, я пробегала между деревьев. Грохот, а также хруст ломающейся кроны и древесины следовал за мной по пятам. Бежать. Бежать. Бежать. Бежатьбежатьбежатьбежатьбедатьбежатьбежатьбежать. Я хочу жить. Я не хочу умирать. Система доспеха говорила о переработке естественных выделений и отходов, что были вызваны из страха. Запах пота и крови, что стекала по моему лицу, резали нос, но я не обращала внимания. Адреналин помогал мне бежать дальше, несмотря на ранения. Я бросила сестру. Я бросила друзей. Те черные доспехи их уничтожили. Вместо ненависти к ним был лишь животный страх. Ведь так естественно, что в животном мире сильный побеждает, а слабый умирает. Там не было ненависти, лишь холодная истинна. Правда, что я лишь слабое животное, а мой преследователь – хищник. Когти этого хищника словно капкан, захватывали мое сознание. Страх захлестнул меня. Добежав до нашей базы, коим был подземный бункер, я судорожно нажала кнопку лифта. Странно, но никаких звуков не было. Никто не разрывал двери шахты сверху от меня. И я почувствовала облегчение. Это был лишь страшный сон. Я думаю о том, что буду делать, как доберусь до комнаты. Я сейчас приду, успокоюсь, приму душ, а потом лягу на кровать, и когда проснусь, то вместе с сестрой пойду и выпью шнапс. Да. Хотя, не стоит об этом. О том, что буду делать, когда приду, буду думать, когда приду. К чему лишние мысли? Коридоры были все размазаны в крови, а я уже не заметила, как вышла из лифта и сейчас прохожу сквозь это бесконечно длинное помещение. Тудум. Тудум. Какой-то скользкий звук. Но я не обращаю внимание. Я иду к своей комнате. Это лишь сон. Не было нападения, а я не… Вот двери моей комнаты. Улыбнувшись, я открыла дверь. Еще раз скользкий звук, а я падаю на пол. Только сейчас я заметила, что за мной лежали мои же выпавшие кишки, печень, селезенка. Только сейчас, когда я отозвала доспех, я заметила, что моих ног и живота больше нет. И только сейчас я заметила, как за мной все это время шла маленькая девочка с повязкой на глазу. Сил не было спросить кто она, но было понятно, что это тот самый зверь, хищник, который играл со мной, добычей, загоняя ее в ловушку. Язык, точнее то что осталось от него чуть не был мной проглочен. Страх возобновился. Только сейчас я заметила, что у нее в руке был большой нож, что держала механическая рука. Да, я не заметила, как она отрезала мне ноги и через спину вспорола живот. Так быстро. От осознания этого пришло и мое чувство боли. ———А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А?!! —А-А-А-ГХ!!! ГР-КХ-Х!!! КХ-Х———!!! Мои ноги!.. Мои ноги отлетели!!! С ровного среза стекали струйки крови, заливая пол передо мной. - Я нашла тебя. Ликвидировать. – тихий холодный голос прорезался сквозь горячую и жгучую боль. Еще один взмах. —Кх, А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Моя рука!.. Ее оторвало от самого плеча, вырвало напрочь, но даже кости не торчат. Ровный срез, но максимум боли. - Ликвидировать. —Ха-а-а-ах!.. Кха… арх?! Мои мысли перемешались вместе со слезами. Мои мысли не поспевают за происходящим. Из-за чудовищной боли голова ничего не соображает. Мои выпученные глаза таращатся в лицо это девочки. —Кх-х——, не… Не надо. Вот, что я хотела сказать. Не могу дышать. Легкое. Одно из моих легких лежит в дверном проеме. Моя вторая рука сломана и перекручена, напоминая ошметки раздавленной гусеницы. Но я ее уже не чувствую. Пытаясь перевернуться, я зубами цепляюсь за пол, ломая их и вырывая, в надежде сдвинуть изувеченное тело… - Повстанец все еще шевелится. Необычно. – холодный голос, словно у машины. – Прости, но уползти тебе не удастся. Это бесполезно. Потому что ты почти умерла. Это лишь вопрос нескольких секунд. Но пока ты жива, ответь мне на вопрос. – в ее голосе стали прорываться нотки эмоций, любопытства и нетерпения. –В чем смысл моей жизни? Что есть жизнь? —Кх-ха-ах-х——, чт?.. Буэээ!!! Потоки крови и рвоты выплеснулись из остатков моего желудка. Я чуть не захлебнулась. Нет, вернее я захлебываюсь, сил кашлять нет. Да и кашлять нечем. Ее вопрос так и не остался понят мной. - Понятно, значит и ты не знаешь… - чуть расстроенно проговорила она. – Все же, наверняка он знает ответ. Говоря сама с собой, девочка думала о ком-то. —Кха-а——— Зрение тонет в белесом мареве… Наверно, вся моя кровь уже вытекла наружу. Но я почему-то все еще в сознании. Лишаясь кислорода, мозг задыхается в агонии. - Не бойся, ты будешь оставаться в сознании. С этим препаратом, что я ранее вколола тебе, ты будешь в сознании, какие бы увечья и травмы не получило тело. —А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Видя, что мое тело уже это фарш, я слышу мольбу нервов, чтобы избавиться от чудовищной боли. Кровь осталась только в моем мозгу, а тело теперь – бесполезный кусок мяса. Но я все еще жива… —Кх-х… х-х-х… х… Гортань свистит как надтреснутая флейта. Остатки зубов и плоти на полу были единственным, что я сейчас видела. И ее лицо. Лицо без эмоций. -И может… - мой глаз лопнул от давления и отсутствия воздуха, мозг потихоньку начал распадаться. Последнее, что я видела, было мое тело. Странно… Почему оно так далеко. Моя голова была отсечена. - Мы вместе найдем ответ на мой вопрос.