Полукровка

      По узкой дорожке к дому молодой супружеской пары приближалась фигура облачённая в чёрную плотную мантию, капюшон которой скрывал её голову и лицо. Единственное, что было не скрыто от взора возможного зрителя — это руки с молочно-белой кожей и длинными, тонкими пальцами, которые можно называть пальцами пианиста. В руках идущая (а это, судя по рукам, была девушка, при этом молодая) держала свёрток с ребёнком внутри, которого прижимала к груди.       Наконец, подойдя к дому, девушка постучала. Не сразу, но все же из дома послышались твёрдые шаги, а через несколько минут дверь открыл хозяин дома. Он несколько взволнованно осмотрел гостью, догадываясь, кто скрывается под столь странным одеянием, и осмотрелся вокруг, желая увидеть кого-нибудь ещё, но никого не было — нежданная гостья пришла одна.       — Роберт, — мягко произносит девушка и поднимает испуганный взгляд на парня, прижимая к себе свёрток с ребенком.       — Джейн, я… — Роберт хотел сказать что-то, впустить её в дом, но не успевает — Джейн его перебивает, а её глаза стремительно начинали намокать и краснеть, словно ещё секунды две и она горько заплачет.       — Роберт, я совершила ужасную ошибку! О, Мерлин, я так виновата! — Джейн всхлипывает, не в силах побороть это, а по левой щеке побежала одинокая, горькая слеза. — Если бы ты только знал, что я совершила… — на её плечи опускаются руки Роберта, он хочет успокоить её, сказать, что они найдут выход, все исправят, и впустить все-таки Джейн в дом, чтобы она согрелась и просто успокоилась. Но ничего сказать не успевает — Джейн вновь не позволяет ему это, продолжив говорить: — Я должна исчезнуть. Я должна уйти, но Гермиона. Он придет за ней и тогда, — она в очередной раз всхлипывает, и ещё пара слезинок побежали по ее щекам. — Но если вы возьмёте её, если воспитаете, то он ничего не узнает! Молю! Роберт, вы и Линда — это всё что у меня есть, это все, кому я могу довериться. Молю! Воспитайте мою дочь, дайте то, что не могу дать я, дайте ей счастливое детство, то, которого у неё не будет, если она останется со мной!..       Ещё секунда, и Джейн просто упадет на колени, продолжив молить уже там Роберта, чтобы он и его жена взяли её дочь на воспитание. Понимая это, он сжимает женские плечи, тем самым не позволяя ей упасть перед ним на колени, и просит, чтобы она объяснила, что произошло, что она такого вытворила и что вообще происходит. Но ответить Джейн не могла или не хотела, поэтому лишь повторила сквозь слёзы:       — Молю, Робби, воспитайте её. Воспитайте её как свою. Это всё, о чем я молю вас! — не известно почему именно, но Роберт не выдержал. Он осмотрел Джейн, ребёнка и утвердительно кивнул, отпустив женские плечи и протянув руки, чтобы взять ребёнка:       — Мы воспитаем её, — Роберт с тяжестью в сердце смотрит, как Джейн целует дочь в лоб и отдает ему, после чего резко разворачивается и уходит, явно боясь передумать.

***

      Линда, жена Роберта и младшая сестра Джейн, всегда мечтала о детях. Она обязательно хотела девочку и думала, что спустя два года после брака обязательно родит её. Но, видимо, у кого-то свыше были свои планы на это, и поэтому спустя два года брака они с Робертом узнали неутешительное — Линда была бесплодна. Не теряя надежды, они бегали по врачам в поисках целебного чего-нибудь, но такого не было, а потому и все лечение не давало никаких изменений — Линда по-прежнему не могла иметь своих детей. Почти потеряв надежду, Линда решилась написать письмо сестре, с которой не общалась уже несколько лет из-за того, что та когда-то сбежала из дома; ответа от Джейн не было несколько месяцев, после которых письмо всё же пришло, но вестей хороших не было — Джейн писала, что зельев таких так же нет и что магия на это не способна, а так же посоветовала взять кого-нибудь из приюта, чем ещё больше огорчила сестру.       Наверное, именно поэтому, когда появилась Джейн с маленькой Гермионой, Линда и Роберт восприняли это как дар свыше. Пусть сначала и беспокоились о том, что же всё-таки произошло с Джейн и о какой ошибке она говорила. — Думаю, нам стоит прекратить ждать, что однажды Джейн вернётся, — одним поздним вечером произнёс Роберт, когда заметил, что Линда, как обычно, смотрит на входную дверь, будто ожидая, что её сейчас откроют, и в дом войдут Джейн и отец Гермионы. — Всё же не зря она тогда говорила, что совершила ошибку, и просила воспитать Гермиону как свою.       — Ты прав, но я все равно не могу не ждать, что она однажды придёт и заберёт ее, — прошептала Линда, укачивая Гермиону. — Не может быть всё так. В конце концов Гермиона — её дочь. И отец её должен искать.       Роберт поднялся тогда и подошёл к жене, обнял её за плечи и прошептал одну фразу, которая изменила все: «Если Джейн вернётся за ней — мы отдадим, а пока Гермиона — наша дочь, и мы обещали заботиться о ней и любить».       Время шло. Гермиона росла и всё больше напоминала мать, при этом напоминала её не только внешне, но и внутренне: Джейн, как и Гермиона сейчас, была любознательна, любила читать и узнавать новое, но если Джейн старалась понять всё, то Гермиона жаждала изменить, из-за чего и у Линды, и у Роберта появилась надежда, что их дочь пойдет в отца, ведь если так, то она не сбежит из дома, как когда-то это сделала Джейн.       Но самое главное это то, что за прошедшие шестнадцать лет с той ночи ни Джейн, ни отец Гермионы не объявились. А это значило две вещи: 1) Гермиона — дочь Линды и Роберта, 2) Гермиона не узнает о том, кто её настоящие родители. По крайней мере так до сегодняшнего утра думали Грейнджеры-старшие.

Им не могло везти вечно, и сегодня Госпожа Фортуна это показала.

      Утро выходного было обычным: Линда приготовила завтрак, после чего Грейнджеры всем составом позавтракали и разошлись по своим делам — Линда убирать дом, Роберт доделывать работу, а Гермиона читать. Вернее она должна была отправиться читать, но вместо этого решила помочь матери с уборкой, ведь сегодня должны были прийти друзья семьи. И, протирая верхние полки старого шкафа в гостиной, она уронила один из альбомов, которые там хранились. Тот упал и во время падения открылся на самой последней странице, где была фотография Джейн и Линды — их последняя фотография.       В самом начале Гермиона не придала никакого значения фотографиям и почти закрыла альбом, собираясь вернуть его на место, но не успела — увидела подпись «Джин и Линда Грейнджеры» и поняла, что обложка ей не знакома, а значит этот альбом она видит впервые.       Из любопытства Гермиона открыла альбом и начала смотреть фотографии. Первая, вторая, десятая, и тут она остановилась, понимая, что что-то не так. Джейн Грейнджер, более известная как тетя Джин, была почти что точной её копией, и на фоне мамы, с которой она была совсем не похожей, это наводило на определённые мысли.       — Гермиона! Подойди, пожалуйста, мне нужна твоя помощь! — позвала её Линда, и, закрыв альбом, Гермиона пошла к ней, чувствуя, как кровь отлила от щёк, как быстро её сердце колотиться в груди.       — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Линда, когда Гермиона зашла на кухню. В ответ ей прозвучало совсем неожиданное:       — Джейн… Тетя Джин — моя мама? ________________ //Отбечено//