Часть 1
15 апреля 2018 г. в 13:43
Огромный и мрачный замок, освещаемый частыми разрядами молний, как всегда, выглядел устрашающе. Ветер, не жалея, раскачивал ветви высохших, голых деревьев, что стояли тут не первую сотню лет. Раньше они были прекрасны, их ярко-зелёные кроны так и зазывали проходящих мимо лечь у корней и погрузиться в сон в тени. Раньше всё было по-другому… Как говорится, какая директриса, такая и её школа. Ранее школой заправляла святая Ольга, при ней всё цвело и пахло, а после её таинственного исчезновение её кресло заняла найденная ею сиротка… Ужасная девушка, которая никогда не думала о других и во всём искала выгоду для себя… Как только кресло стало принадлежать, ей школа из цветущего замка постепенно превратилась в мрачный особняк какого-то злодея.
Мисс Хэйнос нравилась её обитель. Она обожала темноту, тучи, свист ветра и особенно стук маленьких капель дождя о холодное стекло окна её кабинета. А что ещё надо для счастья директрисе за тридцать?
Она сидела в мягком кресле. В кабинете, как всегда, выключен свет и не просто щелчком выключателя, нет, у Хэйнос свои заморочки, так что провода в её кабинет перерезаны, а чинить она не позволяла. Единственным освещение служили молнии за окном и небольшая тусклая настольная лампа, работающая от батареек (раскладывать пасьянс в полной темноте всё же неудобно, поэтому приходится изменять принципам).
Хэйнос уже минут пять тасовала потрёпанную колоду карт, откинувшись на спинку кресла, закрыв глаза, тем самым вводя ящера в ступор. Растикор даже поспешил отложить газету и чуть придвинулся, не веря своему единственному глазу. Её глаза точно закрыты, иначе она бы отреагировала на его машущую руку, но карты в её бледных ручонках перемешивались одна за другой, наезжая друг на друга со своеобразным звуком скольжения, и ни одна из них не выпала из колоды.
Казалось, что она может сидеть так вечно, но, словно окончательно убедившись, что все карты перемешались, Хэйнос остановилась и с довольной улыбкой вернулась в сидячее положение, выгнув спину. Директриса, отбросив все свои знания манер, положила локти на стол и, отогнув несколько карт на себя, отпустила их, затем посмотрела в непонимающие глаза ящера. Карты с резким, более звонким звуком возвратились в своё привычное состояние, а женщина облегчённо выдохнула, словно почувствовала родной аромат. Для неё он действительно был родным, она давно не брала карты в руки, а тут случайно откопала их в своём столе среди кучи ненужных, по её мнению, бумажек.
Ящер, ещё более заинтересованный в том, что она задумала, опустил взгляд на стол, где уже лежали четыре карты картинкой вниз. Когда сверху появились ещё несколько, а потом ещё и ещё, всё так же картинкой вниз, Растикор начинал догадываться, что она намерена делать, а, когда уже заключительно легли последние карты лицевой стороной, сомнений у Растикора не осталось. Он знает эту игру, не раз и сам пытался распутать эту головоломку, зависящую от чистой удачи, но тщетно. Именно поэтому он слегка усмехнулся и откинулся обратно на спинку стула.
— Вы не сможете собрать это, — нарушая такую сладкую тишину, раздался хриплый голос Растикора.
Хэйнос бросила на него грозный взгляд, но не ответила на столь громкое заявление. Она перекладывала несколько карт, и получилось так, что валет виней накрыт червовой десяткой, на бубновую восьмерку легла крестовая семёрка, крестовая десятка накрыта червовой девяткой, а одно место свободно и ждёт короля. Хэйнос улыбнулась, ведь всё пока шло замечательно. Она вновь облегчённо выдохнула и, вытащив три верхние карты из остатка колоды в руке, развернула их на столе веером. Первым был туз, который благополучно отправился на стол чуть выше тех трёх стопок карт.
Растикор наблюдал за ней всего лишь пару минут, ибо знал, что игра может быть слишком долгой, так что для него не было смысла сверлить её взглядом. Вместо этого он предпочёл прочитать пару статей в газете. Удивительно, но раньше он терпеть не мог чтение, поэтому и попался на уловку дамочки в возрасте, которая самое интересное написала мелким текстом. Он думал, что она решила кого-то убрать, поэтому не думая оставил «свою» подпись, не прочитав настоящие условия сделки. Вот и сидит теперь с немолодой директрисой, которая иногда ведёт себя чересчур откровенно с ним. Нет, она симпатичная, к тому же слишком молодо выглядит для своих лет, но всё же лицезреть даму, сидящую в директорском кресле в одном нижнем белье, закинув ноги на стол, попивающую вино и ворчащую, что все принцессы — тупорылые создания, не очень-то и приятно даже для «наёмника». Почему в кавычках? Да всё просто: Растикор никакой не наёмник… Он пытался им стать, но единственное существо, что умерло от его рук, — это какая-то птица, которая орала добрую половину ночи, не давая ему заснуть, а так Растикор — всего лишь мошенник, и его схема проще пареной репы: получил заказ и предоплату и смылся без следов с деньгами. Хоть и часть суммы, но на неё можно прожить, но эта схема не сработала в случае с мисс Хэйнос, которая охомутала его по рукам и ногам.
Он вечно таскается за ней по скучным встречам директоров, шугает местных принцесс и просто сидит с ней в кабинете сутками, читая всё, что найдёт на её столе. У него было достаточно времени, чтобы полюбить чтение, а заодно и урок вынести из этой забавной истории, которая приключилась с ним пару месяцев назад. Всё же не стоит слепо подписывать бумаги, а то придётся сидеть на шее у важной тётки, которая иногда строит тебе глазки.
Прошло уже около двадцати минут, и Растикор заметил, что стук, с которым Хэйнос выбрасывала карты, стал заметно громче. Ящер опустил газету и, сглотнув, испуганно посмотрел на директрису, которая с ещё больше озлобленным лицом и ещё более громким стуком, чем прежде, бросила на стол последние три карты.
— Чёрт тебя подери! — крикнула директриса и смахнула карты, что разлетелись по всему столу, а некоторые и вовсе упали на пол.
— Я же говорил, что ничего не выйдет, но вы попытались, — робко произнёс Растикор, пытаясь не взбесить её. Он уже давно уяснил, что с ней шутить не стоит и не стоит пытаться ей возражать, ведь кроме фразы: «Это мой кабинет, и я что хочу, то и делаю» может последовать нехилый такой удар в челюсть. Однако в этот раз ничего из этого не последовало, что было для него плохим знаком, а особенно блеск в её осуждающих глазах.
Хэйнос, не разрывая зрительного контакта, достала наполовину выпитую бутылку, которую она прятала под столом на случай, если какая-нибудь идиотка или комиссия решит зайти в кабинет без предупреждения, а проблемы ей не нужны. Она резко поднялась со стула и медленным шагом с гордо выгнутой спиной подошла к ящеру, что вжался в спинку стула и прищурил глаз. Сложно поверить, но он действительно боится её. Эта овечка (её волосы напоминали ему именно покров этого животного) в душе самая настоящая волчица, одинокая и безжалостная, готовая разорвать неприятеля в любой момент. Но Растикору не страшны увечья, полученные от неё. Как-то по пьяни он взболтнул ей о своей регенерации, поэтому ему она устраивает другую пытку, о которой ящер тоже любезно рассказал.
Если что-то шло не так, или он косячил, Хэйнос тут же начинала вертеться вокруг него: обнимать, виснуть на его плечах, усаживаться на колени, трогать пресс и шипы, в общем делать то, что доводило ящера до истерики. После того, как бывшая пассия пыталась загрызть его, Растикор стал панически бояться женщин, особенно столь разгорячённых. Сначала это действительно были попытки поставить ящера в рамки и заставить его бояться, они часто смеялись по этому поводу, но последний месяц мисс Хэйнос стала какой-то чересчур нервной, а при одном виде своего телохранителя закусывала губы до крови и выворачивала пальцы рук за спиной.
Отчасти Растикор понимал, что с ней. По появившимся однажды трефам он понял, что связался с мьюнианкой, а подобное поведение им свойственно в период мьюбертата, но была одна маленькая деталь. Дело в том, что он бывает в четырнадцать лет, а мисс Хэйнос далеко за тридцать, увы, точного возраста она ему так и не сказала. И от всего этого ящеру становилось не по себе ещё больше, нежели раньше.
Ящер почувствовал, как она плюхнулась ему на колени и взяла его руку, и, лишь когда он открыл глаз, он понял, куда именно она её положила. Растикор перевёл взгляд на неё, попивающую вино, задрав голову, и снова на свою руку, что находилась гораздо ниже её осиной талии. Не раздумывая, Растикор поспешил отдёрнуть её, но Хэйнос, едва не поперхнувшаяся алкогольным напитком, тут же его остановила, вернув руку обратно. Растикор понял, что выхода у него уже нет, поэтому откинул голову назад и закрыл глаз, дабы не видеть, что будет дальше, но со стороны директрисы послышался лишь смех, а её рука опустила его морду обратно.
— Расти, ты чего так быстро поменялся? Где твоя уверенность и экстрасенсорные способности? — её голос скакал от нормального до опьянённого, что заставляло ящера поджать хвост, ведь хуже возбуждённой мьюнианской женщины может быть только пьяная и возбуждённая мьюнианская женщина.
— Простите, случайно вырвалось, такого больше не повторится… — он посмотрел в её всё ещё осуждающие глаза и робко добавил: — Можно я пойду попить водички? У меня в горле пересохло.
— Зачем ходить, если есть вино. Оно изумительное, я уже вторую бутылку пью, — маниакально улыбаясь, она буквально врезала горлом открытой бутылки ему в пасть, но Растикор отвёл голову так, что её рука оказалась позади.
— Я не пью… на работе.
— Вот как. Ты такой правильный… Слишком правильный для охотника за головами.
— Мисс Хэйнос, не нужно, вы же знаете правду.
— Смотря какую… Я много чего знаю. Ты из септарианских земель, твоя настоящая фамилия Дисастервейн, ты мошенник, боишься женщин и так далее до твоего настоящего места жительства, кучи фальшивых имён и фамилий. Ты не забывай, что я поумнее, чем остальные твои клиенты, и от меня ты так просто не сбежишь, я знаю то, чего не знают они, и мне будет легче найти тебя, но я думаю, ты никуда не уйдёшь от меня, верно, Расти?
Ящер, загнанный в угол, кивнул и отвёл морду в сторону, но свободная рука Хэйнос резко вернула её обратно. Какие-то секунды, и директриса жадно впилась в его губы. Бутылка из её рук выпала, но из-за того, что оба сейчас отделены от мира, ни Хэйнос, ни Растикор не услышали звука бьющегося стекла. Из-под полузакрытых глаз директрисы текли слёзы, разнося засохшие кусочки туши по щекам. Ей не было больно, пусть клыки и слегка касались искусанной кожи, плакала она не от этого. Её слёзы были только от радости.
Как же томительно для неё было сходить с ума по молодому ящеру, не имея возможности подчинить его себе. Она месяц вынашивала этот безумный план по его завоеванию, и как же приятно осознавать, что он сработал, вот только она не знала, что Растикор ни капли не приручился. Он по-прежнему боится её, изо всех сил стараясь не смотреть в её глаза, иначе окаменеет от взгляда этой святоольговской горгоны.
Он почувствовал, как ослаб ремень, и услышал, как металлическая пряжка противным звоном ударилась о ножку стула. Растикор уже мысленно молился всем богам монстров, о которых он только знал, а знал он, увы, немного, так как взгляды его были весьма атеистические, однако в такой ситуации он был готов изменить даже своим давно сформировавшимся убеждениям, лишь бы то, к чему всё шло, не случилось. И каково было его удивление, когда в кабинет, по обычаю, без стука вошёл тролль, что тоже пленник этой ведьмы, вот только он счастливый пленник, ибо к нему мисс Хэйнос никогда не питала тех чувств, он всего лишь её коллега, да и внешность его не из приятных.
Джемини, как всегда, был строго одет, однако дрожь в его голосе присутствовала. Он так же, как и ящер, боялся свою начальницу, которая в данный момент уже соскочила с ящера и недовольно вышла из кабинета.
— Спасибо… — выдавил из себя Растикор уходящему троллю, который лишь гордо отвёл взгляд и хлопнул дверь.
Растикор обхватил морду руками, всматриваясь в окно, за которым утихла гроза, как бы символично это не звучало, ведь он сам только что пережил настоящую грозу, а после неё обычно наступает просветление, вот и в голову ящера пришла свежая мысль: «Пора валить, Растикор, пора валить».