the burning sky.

Звенящая тишина буквально разрывала его голову на миллиарды острейших стеклянных осколков, нескончаемо ниспадающих и впивающихся в бледную кожу, оставляя на ней длинные кровавые следы. Нейл каждые несколько минут кидал недоверчивый взгляд на свои запястья, проверяя, не появились ли ты глубокие кровоточащие порезы на самом деле, и каждый раз удивлялся, когда руки оказывались абсолютно чистыми. Тогда отчего так больно? Почему он не может ни на чем сконцентрироваться, каждый раз отвлекаясь на тяжелое кричащее безмолвие вокруг себя? Почему замирает каждый раз и, не мигая, считает глухие удары сердца о грудную клетку, пытаясь осознать, что он все еще живой? Почему так часто жадно вдыхает кислород в легкие, закрывая глаза, стараясь справиться с безумным неконтролируемым чувством, осевшим где-то глубоко под ребрами? Он не понимал. Честно. Просто-напросто не отдавал себе отчет. Никак не мог контролировать свои действия. Пальцы не слушались, а изображение плыло перед глазами каждый раз, когда он делал жалкую попытку привести себя в порядок. Тело было напряжено до дрожи, но он словно не замечал ноющие сведенные мышцы. В этот раз все зашло слишком далеко. Завтра Рико доберется до него. Найдет, где бы Нейл не попытался укрыться, и после долгих издевательств — как тогда, в Вороньем гнезде, на зимних каникулах — разорвет его на мельчайшие кусочки, не оставив и волоса. И наверняка доберется не он один. От этой мысли невольно холодело в груди, да так, что он буквально мог ощущать застывшие частицы страха, кусочками льда расположившиеся вокруг сердца, точно клеткой, выстраивая преграду вокруг ржавых железных оков, столько лет сдерживающих его. Каждый вздох теперь давался с трудом. Мясник покинул место заключения неделю назад. Господи, Нейл никогда бы не стал этим интересоваться. В плане, сейчас не стал бы, потому что его судьба была предрешена им же около полугода назад. Раньше он узнал бы эту новость одним из первых, и, поджав хвост, бежал бы на другой конец страны. Или континента. Ему любезно сообщил об этом тот аноним, что присылал ему отчет его дней на протяжении месяца с лишним. Когда же отчет закончился, какое-то время телефон Нейла пребывал в подозрительном спокойствии, а затем одним пятничным вечером, когда они с братьями вновь были в Колумбии, он короткой отрывистой вибрацией оповестил о новом сообщении. Ни о чем не подозревая, парень беспечно схватил устройство и даже набрал в грудь воздух, чтобы отпустить язвительный комментарий по поводу пьяной шутки Ники, когда вдруг застыл, скользнув взглядом по трем коротким словам, высветившимся на экране. Он не помнит, что происходило, как минимум, ближайшую минуту. Абсолютно ничего, кроме черных печатных букв, ярко горящих на фоне белого экрана, что будто выжигались на его коже, разгораясь жгучим пламенем, охватывающим все его тело. И тихого хриплого голоса, отозвавшегося лишь далеким эхом в его сознании. — Нейл? Телефон случайно выскользнул из его рук и с глухим стуком ударился о пол. Парень до сих пор не понимает, как в таком безумном шуме и грохоте клубной музыки он вообще умудрялся слышать что-либо, однако спустя какое-то время его снова позвали, более настойчиво. — Нейл, посмотри на меня. Он поднял голову и тут же поймал пристальный взгляд светлых глаз, внимательно осматривающих его. Видимо, смесь животного ужаса и безысходности была настолько сильна и настолько открыто видна в глазах Нейла, что Эндрю сейчас же встал, в два шага обогнул стол и схватил его за плечо, почти насильно заставляя встать. Он повел его сквозь толпу, пропуская вперед себя и нетерпеливо подталкивая в нужном направлении время от времени. Когда Нейл смог слегка отойти от шока и хотя бы осознать где он, то обнаружил себя на стуле за барной стойкой, в отдаленном от основного потока посетителей месте. Через секунду в поле зрения попал парень, все еще не спускающий с него взгляда. В его руках была стопка виски. — Выпей. Он слегка подвинул стопку к нему. Парень изо всех сил пытался сфокусировать взгляд на чем-то, однако изображение отчаянно расплывалось. Слегка покачнувшись, он едва мотнул головой, отказываясь. — Тебе нужно выпить. — парень лишь сейчас понял, что все это время практически не дышал. Внутренности скручивало от острой нехватки кислорода, а пальцы начинали дрожать. Рваные вдохи не снабдили организм воздухом, зато заставили Эндрю чуть сильнее сжать его плечо и еще раз произнести его просьбу, но уже более мягким голосом: — Выпей, пожалуйста. И взгляд Нейла наконец-то смог сфокусироваться. На глазах Эндрю. Радужка отливала голубым неоновым цветом, а в глубине густой тьмы зрачка было нечто такое, что заставило почти инстинктивно схватить рюмку и мгновенно опустошить ее до дна, не обращая внимания на напиток, что чересчур сильно обжег горло. Это дало нужный эффект: дыхательные пути вновь раскрылись, вызывая приступ резкого сухого кашля. Он снова мог дышать. — Хорошо, а теперь спокойно скажи, что произошло. Все рушилось. Нейлу казалось, что его только что скинули с края в пронизывающую мглу бездонной пропасти, откуда ему никогда не удастся выбраться. Он стремительно падал. Сердце то замирало, то разрывало грудь изнутри бешеными ударами. — Нейл, — нет, нет, нет. Нельзя. Произнести это означало бы чернилами перечеркнуть всю свою жизнь, все, что он сделал ради того, чтобы выжить, и поставить размашистую неаккуратную печать — «смерть». Означало бы сдаться, поверить, принять. Нельзя. — Нейл, - Эндрю подцепил его подбородок прохладными пальцами и приподнял его голову, не давая ему отвести взгляд. Плечо болело от его сильной хватки, однако парень даже не думал его отпускать. — Нейл, я здесь. И от этих слов почему-то стало на толику легче. Ровно настолько, чтобы он смог прошептать это, подсознательно удивляясь своему собственному сорвавшемуся голосу: — Отец вышел из тюрьмы. На этот раз все зашло не просто слишком далеко — были сожжены все мосты. И сейчас, сидя в своей комнате и прислушиваясь к размеренному тику секундной стрелки на наручных часах, он понимал это как никогда отчетливо. И было одно обстоятельство, что в тысячи раз усложняло ситуацию. Эндрю Миниярд. Если бы Нейла сейчас попросили точно ответить на вопрос, что же он чувствует к этому светлому парню-социопату с ужасным характером и такими-понимающими-глазами, то он не смог бы выдавить из себя ни слова. С ним он чувствовал себя в безопасности. Он чувствовал себя настолько, черт побери, защищенным и спокойным, что Нейл хотел навсегда запечатлеть каждую секунду, когда он был рядом с ним. И этих воспоминаний бы хватило, чтобы перекрыть все восемнадцать лет бесполезного побега от своего прошлого. Ведь он действительно умел понимать. Не закидывал бесполезными советами, беспочвенными опасениями или пустыми словами о морали, а лишь садился рядом с ним, протягивал сигарету и молчал. Просто молчал, и от этой тишины становилось лучше. От едва ощутимого его тепла, когда их плечи почти соприкасались друг с другом, и от лучей заходящего солнца, которые пронзали насквозь грудные клетки и мало-мальски согревали ледяные пустыни, давно образовавшиеся в их душах. Сейчас же вся эта концепция безопасности медленно разрушалась, постепенно осыпаясь крупицей за крупицей. Почему? Потому что на кону была теперь не только его жизнь. И он почти мог почувствовать на кончике языка всю горечь вины, что уничтожала его изнутри. За то, что втянул Эндрю в это. За то, что позволил ему играть в эту смертельную игру. За то, что позволил защитить себя. Его глупые детские фобии и боязнь вечного одиночества сыграли с ним ужасную шутку, показав другую сторону медали — то, во что может вылиться его слепой эгоизм. Нейл знал — что бы он ни предпринял, что бы ни сказал, что бы ни сделал — Эндрю никогда не откажется от своего обещания. И не важно, какую цену ему придется заплатить за это. Он больше не мог здесь находится. Четыре стены будто с каждой минутой все сильнее надвигались на него, зажимая в угол. Душный воздух осел шершавой сухостью в горле. Окно было озарено угасающими в прозрачных сумерках лучами солнца. Джостен встал, кое-как поднимаясь на ватных ногах и тут же опираясь рукой на стол, чтобы не потерять равновесие. В затекшую ладонь словно впились крошечные металлические иглы, и даже когда парень попытался ее размять, это не принесло никакого результата. Силуэты предметов все еще были слегка расплывчатыми, и Нейл слегка потряс головой, чтобы прогнать остатки угнетающих мыслей и унять беспокойное сердцебиение. Ему казалось, что стоит попытаться. И он знал, где найти того, кто мог бы дать ответы на его вопросы.

***

Нейл резко открыл дверь на крышу, и порыв ветра сразу же пошевелил тускло-рыжие пряди, окатывая волной прохладного вечернего воздуха. Эндрю, растянувшийся на спине возле самого края, даже не взглянув на него, сделал еще одну затяжку и предусмотрительно достал одну новую сигарету. Парень медленно прошел к нему и лег рядом, тут же ощущая, как саднит лопатки от соприкосновения с холодным твердым бетоном через тонкую ткань футболки, но не обращая на это ни малейшего внимания. Он молча принял прикуренную сигарету и тут же вдохнул в себя едкий дым, надеясь ядом установить в душе некое подобие спокойствия. — Завтра я умру. — тихо сказал он. — И опять с места в карьер, — Миниярд горько усмехнулся, — как же ты любишь выдумывать себе несуществующие проблемы. — Если под «несуществующей проблемой» ты подозреваешь воссоединение Мясника и Мориямы, которые тут же отправятся по мою душу, то тогда я действительно паникую на пустом месте. — Это уже не твоя забота. — Эндрю повернулся к нему и выпустил сигаретный дым прямо в лицо, а затем неспешно сел, устремляя взгляд куда-то за горизонт. Нейл глубоко вздохнул и промолчал, окинув взглядом парня. Он был одет не теплее — белая футболка раздувалась неугомонным вечерним ветром, и сквозь ее полупрозрачную ткань можно было видеть светлые позвонки, выступающие на бледной коже спины. Эндрю сидел ссутулившись, сдвинув плечи вперед, одной рукой опираясь на бетон, а другой задумчиво вытягивая очередную сигарету из пачки. Страх — то, что им завладело в тот момент. Не за себя, а за этого парня, который казался таким невинным и беззащитным по сравнению с его отцом и мафией. Он откровенно не понимал, как у него получается так спокойно принимать эти новости, трезво мысля даже в те моменты, когда остальных — и в том числе его — охватывает ужас. Не понимал, как Миниярд мог так откровенно и искренне давать обещание защитить его, даже не зная точно, против кого собирается вести игру. Не понимал, как он рассчитывал с ними справится. Он слишком многое пережил за свою короткую жизнь. — Эндрю… — Нет. — отрезал парень, не шевельнувшись. — Пожалуйста, просто выслушай. — Я знаю, что ты мне скажешь. Нет. — Я повелся, ясно? — неожиданная перемена в голосе Нейла произвела должный эффект — парень лениво повернул голову, слегка заинтересованно разглядывая его. — Я пошел на поводу у своих несбыточных фантазий и вечных надежд, что когда-то, в какой-то момент, я буду не один, и я буду в порядке. То, что дал мне ты — это было все, о чем я когда-либо мечтал. И да, как бы не было трудно, я могу свыкнуться с мыслью о том, что я умру — завтра, послезавтра, на следующей неделе — но никак не с тем, что я подвергну подобной опасности и тебя. — парень сел и немного сменил положение, теперь находясь на одном уровне с Эндрю так, чтобы он мог прямо смотреть ему в глаза. — Я знал, каков будет мой конец, и это был лишь вопрос времени, когда это произойдет, но после всего, что ты сделал — ты заслуживаешь лучшего. Джостен пытался надавить на жалость, хоть и знал, что ничего из этого не получится. Он даже ждал язвительного ответа, который укажет ему, что ему стоит смотреть поменьше мелодрам вместе с Ники и Мэттом и не выписывать на картонку клишированные фразы, чтобы потом заучивать их и употреблять в неподходящих ситуациях, но ничего подобного не последовало. Эндрю долго всматривался в его глаза, словно пытаясь найти там ответ на вопрос, который волновал его сейчас сильнее других. Тот вопрос, который Нейл сам успешно игнорировал. Потом медленно отвернулся и, сделав новую затяжку, произнес: — Не представляй себя героем незаконченной повести, Нейл. — почувствовав его замешательство, он неспешно пояснил: — Ты не можешь знать, что произойдет в конце. — Я предопределил свою судьбу. — Значит, ты же и можешь ее поменять. — Ты переводишь тему. — Нет, я лишь указываю на свой очередной отказ. — он повернулся к нему лицом. — Я не откажусь от своего обещания. Тебя не должны волновать способы того, как я выполняю его, и что будет со мной. — Нейл уже было открыл рот, чтобы возразить, но Эндрю резко перебил его. — Не должны. — Но… — парень беспомощно взмахнул руками, пытаясь подобрать подходящий аргумент для продолжения заранее проигранной дискуссии. И в следующий же миг что-то тихо щелкнуло. Ангел и демон послушно замерли на плечах, позволяя сознанию тихо прошептать ему верное решение. Признание. Вот что могло спасти его. Признание самому себе. Эндрю. Открытие карт и срывание маски со встревоженного лица. Сказать то, что он собирался, означало довериться. Целиком и полностью вручить свою жизнь в чужое распоряжение и позволить управлять им. Означало признать себя слабым. Означало нарушить все правила, установленные его матерью, подставить ее. Подставить себя под удар. Подставить его. Забыть о здравомыслии и отдаться этому все еще незнакомому чувству, в слепой надежде получить отказ в его слабости. …С другой стороны всей душой надеясь на положительный ответ. Он догадывался об этом довольно давно, но упрямо не хотел считать это правдой. Отрицал это до самого последнего момента, пока это не стало до безумия очевидным. И чертовски необходимым. — Ты мне не безразличен, и мне не все равно, что случится с тобой. — Нейл глубоко вздохнул и, пытаясь произнести эти слова как можно тише и искренней, унял незаметную дрожь в голосе. — Я не хочу умирать, и я не хочу терять тебя. — Ты не понимаешь, о чем ты говоришь. — он поднял на него взгляд. — Это безрассудно и слишком опасно. — Но это правда. — Нейл смело посмотрел в ответ. Миниярд замер. И небеса поглотили языки пламени, когда после нескольких вечных секунд тишины Эндрю поцеловал его. Все небо пылало в янтарно-малиновом огне, подсвечиваемое золотистыми лучами заката, и на землю падали его раскаленные асимметричные осколки, попадая в сердца людей и зажигая там негасимый яркий свет. Они доверились небу, и у них нет пути назад. Но сейчас это нисколько не важно.