Тёплый весенний ветер трепал мои волосы, я стоял посреди цветущего поля в полном одиночестве и наслаждался приходящим летом. А что ещё нужно Богу природы, который зависим от времён года? Весна – это прекрасное время для меня. Я становлюсь таким безмятежным и влюбчивым, будто мне снова шестнадцать лет.
Кое-где блестели фиолетовые глаза Эндерменов, и я решил не ждать их прихода; чуть подогнув колени, я присел на траву.
Лето – это что-то вроде некого веселья для меня. Я готов хоть целыми днями смеяться и заражать своим смехом любых, даже самых непоколебимых стражников в любом городе или самых грустных людей, пытаясь успокоить их и дать надежду только на лучшее.
Я закрыл глаза. Едкий, но такой приятный запах стал наполнять мои лёгкие. Розовый дым, который оставляют после себя Эндермены, – это наркотик для людей: он способен вызывать галлюцинации, из-за которых люди видят монстров, с огромными открытыми пастями, которые так и норовят откусить тебе голову. Чаще люди погибают от сильного шока, который испытывают в момент галлюцинаций, но мне никогда не удавалось увидеть того, что видят простые люди. Я просто дышал этим дымом, и мне нравилось ощущение умиротворения внутри себя.
Осень представляет из себя для меня что-то вроде плача природы, когда та не хочет уходить в долгую спячку. Так же и я становлюсь до жути ранимым: любая шутка, брошенная невзначай, могла легко расстроить меня. Поэтому всю осень я стараюсь не выходить за пределы дома, разве что только тогда, когда моя помощь будет нужна другим трём Богам.
Откинувшись назад, я провалился в траву и благоухающие цветы. Я смотрел на тёмно-синее небо, усыпанное миллиардами звёзд, пытаясь найти созвездия.
Звёзды для меня казались такими таинственными и далёкими, что хотелось узнать о загадочных небесных телах абсолютно всё. Но когда ты узнаёшь правду о том, что считал незримым и недосягаемым, – это перестаёт казаться тебе столь загадочным. Мне не раз выпадал случай спросить об этом Алекс. Ту, что знала о измерении Края всё, и даже о тех далёких звёздах в Верхнем мире. Но я никогда не спрашивал. Я хотел наслаждаться беззаботностью своего воображения.
А зимой мне чаще всего хотелось обнять кого-то и заснуть на нём, вплоть до начала весны. Но так продолжалось не долго: мне всегда хотелось выйти на улицу и посмотреть на белоснежные деревья, снег на которых искрился и переливался разными цветами.
Я рассуждаю как ребёнок. Меня считают ещё совсем неокрепшим и не способным принимать никаких серьёзных решений. Я знаю. Но никогда не обращал внимания на эти слова, считая их пустыми. Да, я и есть дитя. Дитя природы.
В глазах начало всё плыть и размазывать картинку, я закрыл глаза.
Шелест листьев и хруст веток сзади заставил меня открыть глаза. Но я не успел. Он уже стоял надо мной, держа над моим горлом острый меч. Я быстро вывернулся из точки, удар в которую стал бы для меня последним, схватив рядом лежащий клинок, и полоснул им по мечу противника. Я снова попытался нанести удар, но белоглазый резко отбил мою атаку и принялся сам атаковать. Удар пришёлся бы мне в грудь, но я вовремя успел встать так, что лезвия наших оружий перекрестились. Он давил мечом на мой клинок. Мои руки затряслись и начали поддаваться напору противника. Выбив клинок из моих рук, он остановился и улыбнулся, показывая свои острые зубы.
– Я ожидал другого приветствия... – начал было я, на что тут же получил ответ:
– Ты должен быть готов ко всему. Я надеялся, что с тобой будет намного сложнее. Значит, мне стоит дальше с тобой заниматься. Как раньше, но я учащу занятия. – Хиробрин глядел на меня спокойно, стараясь скрыть только что увиденную мной улыбку. Он милый, когда улыбается, но почему-то боится это делать. Разве что, только когда убивает... мне жалко его. А из-за чего?
Мрачная тишина повисла над нами. Только сверчки разбавляли эту обстановку, стрекоча в траве.
Вдруг Хиробрин словно заволновался, но было это несколько секунд, а потом снова перевёл на меня свой странный взгляд. В этом взгляде читалось что-то необычное для моего понятия. Он был наполнен какой-то... добротой?.. или же резвостью? Словно он вот-вот сорвётся с места и станет что-то делать. Но вот что – до меня пока не доходило. А потом он внезапно спросил:
– Ты ведь не будешь против того, что я сделаю? – Голос белоглазого звучал как-то... не так, как обычно. Не грубо, не властно, а плавно, безо всяких изменений. Я впервые слышал его настоящий голос.
– О чём ты... – только сейчас вместо голоса я услышал вопрос, значение которого я не мог понять даже отдалённо. Белоглазый повалил меня на траву, почти лёг на мою грудь и стал пристально смотреть в мои глаза. Меня охватил страх. Продвинувшись ко мне чуть ближе, Хиробрин впился в мои губы. Я пытался отцепиться от него, пока не вошёл во вкус всего происходящего. Оказывается, повелитель Тьмы и царства мёртвых не такой уж и холодный, как о нём говорят, а наоборот: тёплый и приятный. Я обхватил его тело и вцепился в футболку. Он всё ещё не выпускал меня из плена поцелуя, пока я не начал чувствовать, что задыхаюсь*. Он отпустил. Великолепно.
Я лежал головой на его груди и рукой перебирал траву под собой, а он... Хиробрин откинул голову и смотрел на еле розовеющее небо. Мне всегда было интересно, о чём он думает, но никогда не спрашивал, а сейчас мне хотелось узнать о нём всё.
– А ты когда-нибудь любил кого-то? – Мой голос звучал слишком наивно, но ничего сделать с этим я не мог. Хиробрин, будто не услышав моего вопроса, закрыл глаза. Я слушал тишину и наблюдал за ним. Белоглазый чуть расплылся в робкой улыбке и произнёс:
– Конечно.
– А кто это был? – После этого вопроса снова воцарилась тишина. Гулкая. Давящая на уши. Моё сердце колотилось как бешеное. Мне всегда было страшно разговаривать с ним... он казался мне всегда крайне серьёзным. Я никогда не видел его улыбки до сегодняшней ночи. И такие вопросы, которые я задавал ему сейчас, мне самому казались такими глупыми, что порой хотелось научиться управлять временем и заткнуться в прошлом. Но сейчас мне словно повезло застать белоглазого в том расположении духа, когда он мог говорить обо всём.
Я заметил, что Хиробрин будто занервничал, отводя взгляд, он закрыл глаза руками и начал говорить, чуть дрожащим голосом:
– Я знал, что ты спросишь. Её звали Мария. Она была дочерью короля, который тогда правил в нашем городе, когда я там жил. Тогда мне было столько же, сколько и тебе...
***
По крышам городских домов едва скользил последний рыжий луч заходящего солнца. Город был почти пуст, только изредка где-то мелькали мушкеты стражей. Только ветер шумел в кронах деревьев.
Быстро забравшись на очередную крышу чужого дома, парень оглянулся назад и увидел бегущих за ним несколько мужчин в бордовых костюмах, они что-то кричали вслед белоглазому, но тот их не слышал. Погоню за ним устроили снова по той же причине: воровство. Но Брайн делал это не в корыстных целях, ведь воровал только у людей при дворе и высших чинов. И ведь воровал не для себя, а для тех, кто действительно нуждался в еде. В этом городе было трудно найти работу у землевладельца, который платил бы достаточно, для содержания семьи и сбора подушья**.
Иногда парень задумывался о том, что правильно ли поступает, когда крадёт что-то из чужих домов. Иногда...
Сейчас белоглазый уже сильно был измотан погоней и ему хотелось где-то сбить след стражи. Первым ему в глаза кинулся королевский двор, который хоть и был огорожен каменной стеной, но для Брайна это не было преградой. Легко взбежав на стену, он вытянул руки и ухватился за уступ. Потом ещё один и ещё... и вот, он уже наверху стены. Обернувшись ещё раз и убедившись в том, что ему хватит времени спрятаться, он спрыгнул в сад, который был по ту сторону ограды. Кусты были невысокими, и прятаться в них не было смысла. Посмотрев вверх, белоглазый увидел открытое окно на стене дворца. Оно находилось так, что из этого окна можно было увидеть только темнеющий лес вдали. Время уже поджимало, белоглазый всё отчётливее слышал позади себя металлический шум брони стражи. Ему ничего не оставалось, как ухватиться за растущий по стене виноград и осторожно подняться по нему.
Сердце парня замирало каждый раз, когда ветви дикого растения начинали опускаться вместе с ним вниз.
"– Только бы успеть..." – думал про себя парень, смотря на уже близкий уступ, за который можно было спокойно ухватиться и перебраться в то открытое окно. Как только он плотно сжал свою руку на камне, лианы винограда с шумом упали вниз. Успел. Теперь Брайну оставалось лишь надеяться на то, что в комнате никого не будет.
Забравшись на подоконник, белоглазый начал судорожно глотать ртом воздух. От пережитого ужаса того, что он мог свалиться вместе с виноградом, от продолжительной погони... кажется, он начал успокаиваться. Успев только перевести взгляд в комнату, где он всё ещё надеялся никого не увидеть, но вновь обомлел. Перед ним, на огромной кровати, сидела девушка, примерно его же возраста, приложив одну руку к своим губам. Кажется, она была больше удивлена, чем напугана.
Страх сковал белоглазого. Он не знал, что делать. Прыгать с окна? Но он же только что почувствовал тот страх за свою жизнь, с оборванной плетью растения... Ему оставалось только ждать. Ждать того, что будет. А пока он смотрел в голубые глаза незнакомки.
Прошла всего лишь минута, которая казалась для Брайна целой вечностью, но девушка ничего не делала. Она не звала стражу, не кричала сама. Она только смотрела в его белоснежные глаза.
– Я много слышала о тебе... – вдруг начала девушка. Она говорила тихо, видимо, понимая, почему всё происходит именно так.
– Почему ты никого не зовёшь?.. – так же, почти шёпотом, перебил её парень.
– Разве ты этого хочешь?
– Н-нет... но почему?
– Жизнь принцессы такая скучная... – девушка отвела взгляд и едва засмеялась, – сейчас ты, хоть и немного, скрасил мой обычный монотонный день. Да, и... признайся: ты следил за мной?
– Я настолько сильно тогда был заметен? Было дело...
***
Я отчётливо слышал дрожь в голосе Тёмного Лорда. Я в самом деле проникся тем, что он рассказывал, но пока не понимал, почему ему так тяжело говорить об этом. Я слышал его громкие, судорожные вдохи. Я действительно хотел остановить его, чтобы он перестал испытывать боль, о которой мне было так мало известно. Бесшумно встав с травы, я аккуратно взял его за запястья рук и стал отстранять их от заплаканного лица. Впервые я смог разглядеть своего учителя так хорошо, и я, наверное, стал первым, кто видел Его слёзы. Я сложил его руки на груди и слегка надавил своей рукой, словно давая понять, чтобы белоглазый не закрывал ими своё лицо. Хиробрин, словно отойдя от сна, начал постепенно понимать, что я с ним делаю. Он не стал сопротивляться, повернув голову в мою сторону, стал пристально смотреть на меня, а затем, будто признаваясь, всё тем же дрожащим голосом начал шептать:
– С ней, как и с тобой, я чувствовал себя счастливым. Жаль, что всё кончилось столь быстро. – После чего Хиробрин вновь повернулся в сторону белеющего неба, вытащил одну руку из под моей, подняв её высоко над собой, смотрел на свои когти. Я перелёг на спину и посмотрел на уже исчезающие небесные огоньки.
– ...где она теперь? – Я старался задать вопрос как можно тише. Я правда не хотел его расстраивать такими разговорами. Обняв его за шею, я слегка притянул его к себе, а после невзначай упёрся ему в щёку своим лицом.
Белоглазый задумчиво перевёл взгляд сначала на меня, а потом медленно на небо и так же тихо отвечал мне:
–
Там... среди звёздного неба.
Может быть, именно в этот момент я и понял, как он мне стал дорог, за всё это время, что я учился у него.
