иллюзия

— Каким Вы видите свою карьеру в будущем, мистер До? — ведущий, закрыв уши руками, буквально кричал в микрофон. Визг фанаток заглушал все колонки в огромном помещении. Здание было доверху заполнено сумасшедшими девчонками, которые, в буквальном смысле, залезали друг другу на головы, чтобы подобраться поближе к кумиру. Охрана была абсолютно бессильна. Поехавшие дамочки прыгали им на спины, крича, словно вожди индейского племени. Но невозмутимый До Кенсу умиротворенно улыбался, будто не замечал происходящего вокруг хаоса. Со стороны казалось, что певец находится в самом разгаре зомби апокалипсиса: сотни рук тянулись к высокой сцене, в окна долбились тела безбилетников, а ведущий то и дело махал микрофоном в попытках отогнать обезумевших девочек. До Кенсу — самый знаменитый артист в Корее. В Азии. В мире. Его карьера задалась с самого начала. Привлекательная внешность обеспечивала ему успешное будущее артиста. Он был идеален: терпелив, добр, красив, талантлив… Безусловно, огромное количество недоброжелателей утверждают, что это всего лишь сценическая маска — не более, но никто не знает правды — папарацци ни разу не ловили парня за посиделками с друзьями (да и есть ли они у него?) или за разговором с девушками. — Я не люблю заглядывать в будущее, — зал почти умолк сразу же после того, как певец открыл рот, — но одно я знаю точно. Я проживу долгую и счастливую… — внезапно Кенсу закашлялся и согнулся пополам. —Счастливую… Фанаты запаниковали. Шум стал просто непереносим. У Кенсу ехала крыша от этих визгливых девчонок. Но он не понимал, что с ним. Казалось, что ему сдавили шею. Дышать было невозможно. Он умирает? Нет, только не сейчас. Певец уверен, что в фанатах проснется страсть к некрофилии. Этого он точно не хотел. — Жизнь…

***

Вспышка. Вспышка огромного фотоаппарата. Настолько огромного, что До ослеп. Забавно… Кашель прекратился, состояние певца было как никогда прекрасным. Весь закрашенный тоналкой недосып как рукой сняло, волосы не казались бечевкой из-за чрезмерного количества лака, а уши наслаждались такой ценной для мужчины тишиной. Но куда он попал? Кенсу показалось, что его перенесли на белый лист — вокруг не было ничего. Ни единой живой души. — Здесь есть кто-нибудь? Парень решил пойти прямо, куда глаза глядят. Но продолжительная ходьба ни к чему не привела. Он словно не двигался вообще — Кенсу по-прежнему не видел перед собой абсолютно ничего. — Это безнадежно, — певец вновь развернулся и тут же подпрыгнул от неожиданности. Прямо перед ним сидел мужчина. Нет, можно сказать, парень. Угольно черные волосы, пухлые сексуальные губы, стройное тело, одетое в черную рубашку и такого же цвета брюки. Красивый. Он сидел на небольшой табуретке, закинув ногу на ногу, и сосредоточенно читал что-то в своем блокноте (естественно, он тоже был черного цвета). До отметил про себя, что смуглый мужчина смотрелся необычно и контрастно на белом фоне. — Простите, сэр, я тут… — Сорок две тысячи пройденных километров, три домашних питомца, двести пятьдесят совершенных грехов, сто две использованные батарейки, два часа под водой… — Я извиняюсь! — артист повысил голос. — Но… что, черт возьми, происходит? Сидящий напротив парень поднял голову и обомлел — он впервые видит настолько красивую душу. Особенно с учетом того, сколько грехов лежит на плечах мальчишки. Его кожа не была усыпана некрасивыми черными пятнами, волосы казались чертовски мягкими и блестящими, глаза сияли. Красиво-красиво… — Это твоя статистика за жизнь, — мужчина выждал недолгую паузу. — Меня зовут Ато, — незнакомец лукаво улыбнулся. — Я — Бог смерти. Ты находишься на том свете. Твои часики дотикали, Джин Хо. До недоуменно повернул голову на бок. — Джин Хо? Это какая-то ошибка… Мое имя — До Кенсу. Улыбка сползла с лица парня. Ато заметно занервничал. Неужели он забрал на тот свет абсолютно здорового человека? — Не может такого быть…— он еще секунд тридцать усердно листал страницы своего блокнота, а потом отбросил его в сторону и, согнувшись, положил скрещенные руки на колени, сверля взглядом Кенсу. Повисла неловкая тишина. — Приношу извинения. Я случайно. До неловко улыбнулся и свел брови к переносице. — Извинения приняты, — ответил артист, смущенный от столь пристального взгляда. — Ну так… Вы можете вернуть меня обратно? — Не-а, — Ато невозмутимо покачал головой. — Это необратимое действие. Да-да, ты здесь навсегда, — ответил он на вопрос, который собирался задать Кенсу. — Ничего не поделаешь, дружок. Парень, кряхтя, поднялся с табуретки и, отряхнувшись, побрел в неизвестном артисту направлении. Сказать, что Кенсу был возмущен — ничего не сказать. Первые секунд десять он молча недоумевал как недовольная молодежью бабка, а потом, собрав весь гнев в кулак, побежал за Ато, вкладывая в каждый шаг по максимуму злости. — Да ты хоть знаешь, с насколько важного мероприятия ты меня сорвал? Мало того, что я сдох у всех на глазах, так еще и в прямом эфире! Какая наглость! Они же мой труп вскроют! А как же фанаты? Дом? Моя собака? Ро… — Кенсу остановился. Злость постепенно сменялась грустью, кулаки разжимались. — Родители… Мама же не выдержит, у нее сердечко слабое! — парень выглядел растерянным мальчишкой. Он сел на колени и расстроенно надул губки, а глаза стали влажными от подступающих слезок. — Как она без меня-то будет? Ато и подумать не мог, что зазвездившиеся самовлюбленные мужики могут быть такими ранимыми. В его опыте знаменитости не часто заморачиваются о таких вещах, как семья и родные. По крайней мере, вспоминают о них явно не сразу. Мужчина остановился и, не оборачиваясь, начал: — Не знаю, насколько это тебя успокоит, но еще ни один родитель не драматизировал после смерти ребенка так сильно, как ты думаешь. Ато врал. Но что оставалось делать? Он вообще часто врет. Да и к тому же, Бог смерти — занятый человек! Ему должно быть плевать на чувства этого жалкого мальчишки. Тогда почему впервые за долгое время его окутывала пелена стыда за свои слова? Глупость! Он обернулся и посмотрел в лицо Кенсу. — Пострадают год-полтора и привыкнут. Гадко, да? Но так и есть, на самом деле. Артист слушал слова, приоткрыв пухлые губки. Не верится… Неужели всё, что говорят про вечную любовь к детям — и правда вранье? Кенсу вытер глаза и встал на ноги, тяжко вздохнув. — Где мы? Куда я попаду, Ато? —Ты? — мужчина хохотнул. — В Ад, куда же еще. В Рай уже примерно вечность не попадают. Распределение происходит элементарным способом — если количество безгрешных мыслей, слов и действий не превышает количества грешных — то врата открыты. Говоря проще, чем меньше в тебе дерьма, тем выше шанс попасть в Рай. —Как в Ад? — Кёнсу запаниковал, — я не хочу в Ад! Там жарко! — До сел на пол. — Ато, мне страшно… Певец был готов залиться слезами, но мужчина поспешил его успокоить: — Не жарко там. Мы уже в Аду, мистер До. Основной мукой является одиночество и беспомощность. Ты будешь хотеть есть и пить, а сдохнуть не сможешь. И здесь нет никого, кто мог бы помочь или разделить страдания. На самом деле, здесь миллиарды душ. Просто ты не видишь и не слышишь их, а они — тебя. Вы все вроде есть, а вроде — нет. Это ужаснее, чем гореть в котле, пов… Не успел Ато договорить, как вокруг беспросветное «ничего» начало буквально рушиться, а окружающие мутные пятна приобретать очертания предметов. Парни оказались в уютном доме, с окон которого пробивался приятный солнечный свет, а в коридоре стоял запах вкусной выпечки. Ато не понимал, что происходит. — Что за…- парень перевел взгляд на Кёнсу. И неожиданно что-то ударило в голову. Он так прекрасен сейчас. До явно не был рассеян, судя по горящим глазам и чертовски красивой улыбке, он понимал, где они. И от ярко выраженного счастья в этом мальчишке хотелось улыбаться самому. Кёнсу, продолжая улыбаться, молча направился прямо по коридору, а Ато последовал за ним. Они оказались на кухне, она была просторной и светлой. В окна упирались ветки сирени, а на стенах висели наикрасивейшие свисающие с горшков цветы. В комнате стояла незнакомая пожилая женщина, достающая противень с чем-то съедобным из духовки. Она-то и зацепила взгляд артиста. — Бабушка! — До улыбнулся во все 32 и побежал к женщине. В этот момент Ато перестал анализировать происходящее. Он, как дурак, смотрел на то, как счастливый ангел порхает возле пожилой женщины, и улыбался. До мужчины дошло — они в Раю. В Раю для Кёнсу. Все было иллюзией, конечно. Это место построено на лжи. Здесь видят только то, что хотят видеть. Но ведь счастье во лжи — это тоже счастье? Ато зажмурил глаза, закинув голову к потолку, и рассмеялся. Расставаться с парнем совсем не хотелось. Эта душа была самой прекрасной из всех, которых встречал Ато. Кёнсу был невероятен. Восхитителен. Сама Смерть влюбилась в него. В его внутреннюю красоту. Печально улыбнувшись напоследок, Ато развернулся и направился обратно. — Постой! — нежная ладошка ухватила его за запястье. Парень повернулся и увидел перед собой сладко улыбающисего Кенсу. — Уже уходишь? — К сожалению, мне пора. Я рад, что мы познакомились, мистер До. Кёнсу отпустил руку Ато и закусил губу. Он посмотрел на бабушку и, не отрывая взгляда, спросил: — А может, — он повернул голову, — мы еще встре… Кёнсу замер. На месте, где секунду назад был Ато, никого не оказалось. — …тимся. Внутри необыкновенно ёкнуло. То ли от обиды, то ли от разочарования и печали. Кёнсу точно знаком с этим чувством. Сердце щемит от одного только вида человека, а щёки краснеют из-за бушующих чувств. — До встречи, чертенок. Но все не так просто… — Мое имя — Чонин. Кенсу вздрогнул и развернулся в сторону исходящего звука. — Ты меня испугал, придурок! — До лупасил сжатыми кулачками по руке Ато. — Тебя не учили, что так подкрадываться неприлично?! Идиот! Может, это всего лишь иллюзия. То, что хочет видеть перед собой Кёнсу. А может, живая душа, с которой До проведет вечность в мире грёз. Мы знаем лишь одно — счастье во лжи — это тоже счастье.