Агония

Ведьма умирала. Сильная боль пронзала всё тело, обвивала колючими лозами внутренние органы и мешала дыханию. Каждый глоток воздуха давался с трудом и казался последним. Комната то и дело наполнялась всхлипами и кашлем. Белые простыни давно уже окрасились в алый и порванными лентами свисали вниз, подметая такой же заляпанный кровью пол. Ведьма боялась. Совсем одна и надежды больше нет. Эта болезнь разъедает внутренности словно паразит. Ей ничего не будет стоить добраться до сердца ведьмы и сожрать его. Страшно умирать одной в этой тишине и знать, что возможно, даже твоё тело не найдут. Оставят в этой комнате. И тогда к запаху пыли смешанной с кровью добавится запах гнили. Это страшно, осознавать, что эту боль придётся терпеть в одиночку. Страх липкими нитями стекал по спине и сковывал душу. Ведьма отчаялась. Она не сможет увидеть цветение цветов в саду. Не сможет пройтись по тюрьме, слушая хрип человека за решёткой. Не сможет отполировать витрину, за стеклом которой лежит изящная искусственная бабочка. Отчаяние занимало всё место в голове, оставляя мыслям, что бились в лихорадке, совсем немного. И лучше бы оно вытеснило их. Мысли о коте, что приходил на закате и просто сидел на окне, смотря на ведьму и как бы усмехаясь. Ведьма слаба. Она не может встать и взять все дела в свои руки. Не может. И благодаря этой слабости против неё строят заговор и сплетни обыкновенные цветы. И она уже не сможет спуститься к ним, чтобы сесть за один стол с этими растениями и недовольно ворча, пить чай из чашки с разводами. Слабость приковывала к постели и мягко убаюкивала, заставляя глаза закрываться против воли. Ведьма одинока. В саду тихо шумят деревья, а если прислушаться, то можно услышать клекот воды глубоко в пещерах. Здесь не раздавались голоса и не пели птицы. Искусственные звуки, фальшивый сад. У неё нет подруг, и раньше никогда не было. Никому не было до неё дела. И, похоже, что уже никогда не будет. Ведьма злилась. За что ей выпала такая судьба?! Где и как она согрешила, чтобы заслужить эти страдания?... Было бы лучше, если ей на голову упала наковальня и смерть пришла мгновенно. Но нет, приходится терпеть всё это и лежать на алых лентах, иногда ползком добираясь до стола и оставлять очередную запись в дневнике, стараясь не залить буквы кровью, что медленно, крупными каплями стекала с пальцев. Ведьма сгнивала заживо. Эта болезнь не поддавалась объяснению. Участки кожи гнили и происходила большая кровопотеря. Ведьма не могла сказать, что с ней происходит, но была уверена — болезнь съест изнутри, и не спасут даже швы. Ведьма плакала. Такую боль ей ещё не приходилось испытывать. Она не могла спать из-за боли, а если и засыпала буквально на пять минут, то просыпалась в холодном поту и с протяжным криком от очередного кошмара. Она раздирала ногтями кожу на шее, когда от боли не получалось вдохнуть. От этого она плакала ещё сильнее. Слёзы катились серебристыми каплями и чертили солёные следы на щеках. стекая с подбородка, они иногда падали на пол с глухим звоном, словно разбиваясь. Ведьма надеялась. В сад забрёл чудный ребёнок.

Милое дитя с золотыми косичками...