Детей много не бывает

Джен терпеть не могла, когда вот это вот все затягивалось надолго. Ей хотелось поскорее расправиться с проблемами насущными и пойти почитать журнал или покрасить ногти, ну или на крайняк глотнуть еще антидепрессантов, но ведь Дэниел... Был Дэниелом. Как хорош бы он ни был в промывании мозгов и прочем организационном барахле, иногда он настолько увлекался, что становился несколько... Невнимательным. — Пойдем, Сара, — беря девочку за ладонь, мило улыбнулась Джен и поправила свои светлые волосы, — ты же мне доверяешь? — Доверя-яю, — протянула та, глядя на Джен глазами совсем без радужки: зрачки расширились настолько, что цвета даже не было видно, впрочем, именно это Джен и было нужно. — Вот и молодец. Скажи, почему ты убежала от Дэниела? — Не зна-а-аю, — снова протянула Сара. Джен едва заметно ухмыльнулась. Таблетками можно было добиться такого же прекрасного эффекта, как и паровыми камерами — что и требовалось, собственно, доказать. Но, конечно, Дэниел бы не стал ее слушать в подобных вопросах. У него были свои методы. Повернув за угол, Джен как раз на него наткнулась. Дэниел выглядел... Не сказать, чтобы недовольным, скорее, немного обеспокоенным, но, едва увидев малышку Сару, тут же расплылся в доверительной улыбке. — О-о-о, Сара! Как я рад тебя видеть! — Я тоже ра-ада тебя ви-идеть, — уставившись пустым взглядом на Дэниела, протянула Сара и тут же вырвала ладошку из руки Джен. Джен закатила глаза и хмыкнула, а Сара подбежала к Дэниелу, который к ней наклонился. — Какая милая вежливая девочка. Молодец, — мило тыкнул ее в нос Дэниел, и Сара заулыбалась еще сильнее, посмотрела ему прямо в глаза и пропела: — Я люблю-ю тебя, Дэ-эниел... Дэниел заботливо подтянул ее рыжие хвостики, нежно обнял и тепло поцеловал в лобик. — Я тоже люблю тебя, Сара. Как только изогнутый нож вонзился в ее живот, зрачки Сары резко сузились. Она пришла в себя? Кто знает, Джен это не особо интересовало. Все, что она видела — то, как кровь из распоротого детского животика полилась на ладони Дэниелу вместе с желтым кишечным соком, а со следующим поворотом ритуального ножа покромсанные кривым лезвием внутренности выпали из рваной раны. — Ты же знаешь, что, если не будешь выдергивать нож сразу, то и не испачкаешься почти? Как бы металл сосуды пережимает, — скептично произнесла Джен, наблюдая за тем, как Дэниел почти любовно укладывает кашляющую кровью девочку на пол. В какой-то момент она рыгнула, и теперь испачкались не только руки Дэниела, но и его белоснежная рубашка — впрочем, он просто улыбнулся и еще раз загнал нож в горячее нутро Сары, пробивая диафрагму и кромсая на части сердце. Сара перестала дергаться, и Дэниел, в миг помрачнев, встал с колен, осуждающе глядя на Джен. — Еще нотации мне почитай. — Ты чуть не упустил ребенка! — вскинула руки Джен, возмущенно буравя Дэниела взглядом. — Ты представляешь, какие могли быть последствия?! — О да, — кивнул Дэниел, — значит, хорошо, что у меня есть ты. Все-таки, сложно быть главой культа без помощника, верно? Он криво усмехнулся и уставился на Джен, совсем не моргая, а потом резко дернул головой. Позвонки его хрустнули — наваждение спало в тот же миг, и Джен почувствовала, как в ней просыпается что-то по-настоящему нежное. Дэниел никогда не спорил с ней. Он был умнее. Он был выше этого. Он был лучше. — Дурак, — фыркнула она снова, а потом осторожно протянула руку и смахнула с кончика носа Дэниела капли детской крови. — Может, и дурак, но твой, — ухмыльнулся вновь Дэниел и сжал влажными от крови пальцами запястье Джен, поднося ее руку к своим губам. Поцеловал. — Знаешь, не зря говорят, — продолжил он, — что залог крепкого семейного счастья — общие моральные ценности и одинаковая заинтересованность в убийствах. Мне так жаль, что придется разбежаться. — О, не волнуйся. Рано или поздно нам придется найти друг друга, ну, знаешь, станет скучно, — искренне ответила Джен. — Ты сможешь сама нести Слово другим детям? — Я буду делать это даже голыми руками. — Нет-нет, руками не считается. Ритуальное оружие не просто так ритуальным зовется, — в миг стал серьезным Дэниел, а Джен лишь закатила глаза. — Я пытаюсь выглядеть привлекательной, идиот. Дэниел смотрел ей в глаза. Неотрывно, будто что-то было глубоко внутри этих небесно-голубых радужек, будто привязывало Джен к нему. Иногда, в такие моменты, она понимала всех тех детей, которых они... Освобождали. Дэниела нельзя было не любить. И Джен даже не было страшно, пусть она и знала: каждый, кто хоть раз встречался с этим взглядом Дэниела, рано или поздно получал кривой нож в живот. — Я люблю тебя, Дэниел, — произнесла она почти напевая, и Дэниел, стиснув ее запястье сильнее, поцеловал краешек губ Джен. — Я тоже тебя люблю, Джен. Нужно было выкинуть одежду — эти кровавые пятна было уже не отстирать. А еще — почитать пару журнальчиков и покрасить ногти. Но это все Джен могла сделать и потом, а вот Дэниел... Дэниел был рядом последний раз перед долгим, очень долгим перерывом. Было бы здорово вновь устроиться работать в один лагерь вместе. Опять. Все-таки, детей много не бывает.