True God

— Это что такое? — медленно проговорил архангел, осматривая первое творение бога, изляпанное в красных отвратительных пятнах. Первая мысль была о драке, но стал бы миллиардер драться по пьяни? Никакой здоровый человек к нему не полезет, если только не хочет лишиться какой-нибудь конечности. Судя по всему, такой нашелся. В крови были руки, часть волос, пальто, рубашка, на теле ни царапины. Ричард не ответил, только смерив ангела раздраженным взглядом и отвернувшись: решил, видимо, что Габриэль поймет очевидное предупреждение не лезть, но он не понял. «Ты забыл, что жизнью ему обязан? Или прошлый раз, когда вздумал приставать с нравоучениями?» — настойчиво убеждал здравый смысл в его голове, но… — И после этого ты называешь себя Богом? — спросил Архангел, стараясь привлечь внимание Дика провокацией и вызовом в вопросе. В какой-то мере, получилось — с легкой ехидной усмешкой левиафан все же спокойно ответил: — Хочешь оспорить? «Раздражает. Раздражает. Раз-дра-жа-ет.» — повторял Габриэль за то время, пока в воздухе повисла напрягающая тишина. У него была возможность сдаться, отрицательно покачать головой и покорно замолчать, но взгляд снова зацепился за кровавые разводы. Решение уже принято. — Да. — уверенно сказал он и сполз с кресла, выпрямляясь полностью как бы в попытке казаться выше, хоть это было и сложно сделать под весом собственных крыльев, которые приходилось показывать в материальной форме — жутко неудобно, но после семи лет пыток, в том числе выдирания перьев, — вынужденная мера. — Настоящий Бог никогда не обманывает, не предает, не ведет себя как сволочь и не напивается каждый вечер. — голос его был относительно ровным, хоть и было видно, что он нервничает и вот-вот сорвется, потому что понимает сам — ненавидя Ричарда, он ненавидит себя самого. За те несколько месяцев, что он живет в этой проклятой квартире, он успел привязаться, тешил себя надеждами, что, восстановив благодать, сможет уйти, но врать самому себе и убегать от действительности — не его стиль. Он не мог. А Ричард игнорировал, как мог, четко проводя грань между «я о тебе забочусь» и «ты — мое домашнее животное, и я выкину тебя, если ты мне надоешь». — У тебя нет никаких моральных принципов. — обычная озорная улыбка исчезла, что могло показаться странным тому, кто знает трикстера хотя бы неделю. Вряд ли он вообще был когда-либо настолько серьезным. — Говоришь, что ты — милостивый Бог, а сам убиваешь тех, кто под руку подвернется? Для развлечения? Помогаешь, делаешь вид, что не все равно, а потом поступаешь вот так? — Габриэль неожиданно замолчал, когда заметил на лице Дика равнодушную ухмылку. Ему, кажется, было абсолютно плевать на обвинения и особое удовольствие доставляло видеть, как ангел изводится. — И что? — как будто специально безэмоционально спрашивает Дик, но в глазах сверкает недоброе любопытство — «насколько далеко ты можешь зайти, Габриэль?». Архангел поджал губы, зло щурясь и открыв рот, попытавшись что-то сказать, но слова застряли в горле, а Ричард продолжил ухмыляться. — Ты видишь в этом что-то плохое? — мужчина улыбнулся, скалясь, и сделал несколько шагов к ангелу. Страх царапает изнутри и шепчет, не переставая, что хватит одного хлопка крыльями, одного щелчка, чтобы раствориться в воздухе. Использовать старую схему, слинять к чертовой матери, как он всегда делает, но в голове эхом отдаются слова Локи перед смертью — «ты — трус», и гордость не дает даже сдвинуться с места в жалкой попытке доказать обратное. — Отец не зря запихал тебя в Чистилище. Ведешь себя, как животное. — архангел скрестил руки на груди. — Чей ты Бог? — провоцирующе усмехнулся он, окидывая взглядом пьяного и потрепанного Ричарда. Он надеялся, что в таком состоянии, в случае догонялок по всей квартире с целью оторвать руку или ногу он выиграет, сбежав, но левиафаньи рефлексы сработали в другую сторону, только обострившись. Архангел развернулся, своим жестом ставя точку в диалоге. Дик ничего не ответил — вот она, казалось бы, победа, — но через несколько секунд чужие пальцы сжались на светлом, потрепанном крыле, дернув его на себя, а итак болящие лопатки Габриэля встретились с неприятным холодом бетонной стены. Русоволосый дернулся, посмотрел, вскинув бровь, на Ричарда, который явно переходил границы, и попытался переместиться, но без ментальных крыльев за спиной сделать то не представлялось возможным. И все чертов Асмодей. Трикстер тихо зашипел от собственного бессилия, прожигая взглядом левиафана. Роман только глухо, издевательски засмеялся, забираясь руками под перья и коснулся кожи, сжимая крыло у основания. Габриэль покраснел, невольно прерывисто выдохнул, схватился за чужое запястье, протестующе качая головой. — Чувствительное место, Габби? — Дик резко провел по крылу, ехидно наблюдая за реакцией ангела, другой рукой давя на шею. Архангел молчал, хрипло вздохнув, откинул голову назад. Не дергался, не просил отпустить, не проклинал, зная, как человеку перед ним нравилось видеть его сломленным и умоляющим. Но не сегодня. Нескольких месяцев подобной хрени ему хватило. — Да пошел ты. — осознав, что другого выхода у него не было, Габриэль еще раз взглянул на дверь и со всей силы ударил в край обнаглевшего Ричарда коленом в пах и, пока тот, согнувшись пополам, хватал ртом воздух, побежал в сторону выхода. Дику было неприятно. Не то, что бы больно — регенерация работала исправно и сейчас нехило облегчила задачу — просто неприятно, что все пошло совсем не по плану. Хотя ангел все равно далеко не убежит. Он выпрямился, раздраженно вздохнул. Часть сил ушла на то, чтобы унять противную тягучую боль внизу живота, часть на отращивание вполне материальных щупалец. Что-то черное скользнуло вниз по спине левиафана, быстро пролетело по воздуху, сбивая стоящую на полке рядом стеклянную бутылку на пол с громким шумом, и обвилось вокруг ноги Габриэля, потянув ее на себя. Архангел в тот момент готов был что угодно отдать, лишь бы не слышать злых смешков за спиной и не чувствовать дорогущий паркет лицом. Перед глазами пролетели искры, он почти слышал неприятный хруст, из носа потекла струйка крови. Он попытался отползти, но Ричард подошел слишком быстро и, наклонившись, схватил его за волосы, потащив по полу вглубь огромной квартиры прямо по осколкам. Скрип, чужой сиплый смех, удары — Габриэль сам не понимал, как оказался почти распластавшимся на кровати. Матрас с неприятным скрипом прогнулся, ангел отполз назад, упираясь макушкой в изголовье и попытался ударить теоретически способного на что угодно левиафана, но в итоге оказался привязанным первым, что попалось — ремнем— к изголовью кровати. Лишившись возможности двигаться, Габриэль дернулся, только сильнее затягивая узел на саднящих запястьях, тихо зашипел. Дик ехидно усмехнулся, наблюдая за попытками ангела освободиться, начал стягивать с того одежду, сев сверху и придавливая сопротивляющегося мужчину к кровати. Благо, привязанный, Габриэль доставлял гораздо меньше проблем. Уже скоро Дик был готов проклясть того, кто придумал чертовы пуговицы на рубашках и почти сдирал их, наплевав на стоимость всей покупаемой одежды — все равно придется выкидывать, никакая химчистка не отмоет столько крови. Помятая ткань полетела в сторону. Габриэль отвел взгляд, пытаясь закрыться крыльями, но шевелить ими было слишком больно; любой взмах отдавался ломотой в сгибе. В другой ситуации архангел бы шипел от боли, но сейчас — нет. Сейчас, беспомощно запрокидывая голову и вцепляясь в собственные запястья ногтями… — Габриэ-эль. — издевательски протянул Ричард, надавливая на поврежденное крыло, в надежде на буйную реакцию — не прогадал. Архангел замычал, едва различимо краснея в полумраке огромной комнаты. Дик наклонился к уху, прикусив мочку нарочно болезненно. — И где твой папочка? Он подался бедрами вперед, резко входя в неподготовленное тело архангела. Габриэль вскрикнул, выгибаясь, сильнее сжал связывающий его руки ремень. Впервые в его глазах появилась боль — странно, что ангелы вообще могут ее чувствовать. На пару секунд он остановился, будто давал мужчине привыкнуть, коротко поцеловал того, скорее формально, чтобы Габриэль расслабился, иначе каждое движение приносило бы дискомфорт обоим. Легкой усмешкой была реакция на то, что тот перестал сопротивляться. Кажется, ему это даже нравилось. Ричард прошелся языком по запачканным кровью ключицам, дразняще полу-кусая, полу-целуя шею, выпирающий кадык, начал медленно двигаться, входя до упора, казалось, специально доводя архангела до исступления. Габриэль тихо застонал, приоткрывая слегка поблескивающие от слез ореховые глаза, почти умоляюще посмотрел на Романа. — Пожалуйста… Дик ухмыльнулся, увеличивая темп, окончательно сорвавшись. Вскоре с губ вздрагивающего ангела сорвался хриплый стон, он дернулся, прижимаясь к Ричарду, рвано вздохнул и обмяк. Через несколько секунд, грубо входя в израненное тело, кончил и левиафан.

…

— Ах ты херов мудень… — тихо вздыхает Габриэль, слабо дергая на себя все еще привязанный к его рукам кожаный ремень, и пытается разглядеть лицо Романа в клубах сигаретного дыма. — Я знаю, Габриэль. — усмехается он, через секунду приблизившись, и тушит сигарету прямо о крыло. — Я знаю.