***
Прошло около двух часов, как все было завершено, материал отснят, герои намучались и наполучали новых синяков. Сейчас же вся компания находилась в небольшом зале, где стояло два небольших дивана и кресло, которое благополучно занял Ильич. - Это было больно. Когда это придумывалось, думал хоть кто-то об исполнении? - жалобно протянул Юра с дальнего конца дивана, потирая колено, на которое неудачно упал. - В тебя почти не попадали, что ты вообще жалуешься - жестикулируя, возмутился монгол - я скрипач, у меня руки могут онеметь - пародировал он, активно взмахивая руками, будто пытался красочнее передать слова сказанные Музыченко. На такие действия Юра лишь сжал ручку кружки и нарочито громко отхлебнул, показывая своё недовольство и презрение. - Вам хотя бы в голову не так часто прилетало - вставил и свои пять копеек Прусикин, вмешиваясь в явно назревающий конфликт. - Ой, тебе то много прилетело. Кто вообще старика на лёд выпустил - натягивая на себя чёрную худи, влез Эльдар - если бы ты там свои кости оставил, а? С другого дивана послышался лёгкий смешок - Старый хоть и не вмешивался, но все внимательно слушал. - Пизда-а - на свой обыденный, протяжный лад заныл Прокофьев, потирая ушибленные бока - кто вообще учил их держать клюшки, пиздец, там будут синяки. - Сам на это согласился - подметил Музыченко, из-за чего словил лбом теннисный мячик. - Ладно - ладно! Будет вам, мы же не хотим переубивать тут друг друга и так отхватили знатно - повысил тон Илья, явно выражая своё недовольство всей ситуации. Вся команда сидела ещё довольно таки долго, болтая о том о сем, попутно растирая избитые конечности, жалуясь на синяки и то, как все ещё хорошо закончилось, ведь могло быть и хуже. - Кстати, съёмка в этот раз должна была быть получше, камера Ильича брала больший обхват и изображение почётче - отматывая разные кусочки ещё сырого материала, прокомментировал Эл.. Послышался не громкий скрип половиц, оповещая о том, что кто-то пришёл в зал, наверное, это все те, кто отвечал за съемку и были просто группой поддержки. - Да-а, в этот раз вас знатно поимели - прошлось где-то около самого уха невысокого паренька, что тот резко выпрямился и чуть не выронил камеру из рук. - О, а ты что припёрся сюда? - вместо приветствия вставил Прусикин, попутно разнимая снова стоящих на грани ссоры Андрея и Юру. - А, Дань, за штативом? - тут же развернулся к пришедшему Музыченко. Поперечный лишь упёрся руками в спинку дивана так, что оказался нависаюшим над крохой Эльдаром, параллельно вглядываясь в кадры, которые тот проматывал. - Ага, за ним самым - усмехнулся тот и ещё раз пересмотрел всех присутствующих и, посмеиваясь, добавил - кто вас на это надоумил, инвалиды? И так то еле на ногах держитесь, а тут ещё и избиение мячами для тенниса. За свою искрометную шутку рыжеволосый получил не сильный толчок в грудь от Эла. - Да ладно тебе, ты не такой старый из всей этой шоблы-ёблы - хмыкнул голубоглазый и упёрся подбородком в макушку Джарахова, наблюдая, как тот отматывает и удаляет ненужные отрывки съёмки. Если бы рыжий видел лицо Эльдара в этот момент, то, скорее всего, захохотал и отпустил очередную шутку про то, какой парень милый, когда смущается. - Сам-то. "Ой, ребята, что-то наклонился и в глазах потемнело" - сыграл Илья, подкинув зелёный мячик в руке. Спустя минут двадцать шуток про старость, разношерстных (в особенности ярко-рыжих) подъебов, обсуждения новых проектов и просто массы ебнутых идей, собравшиеся стали расходиться. Данила как пришёл в куртке нараспашку, так и ушёл. Только выйдя на порог здания, прохладный, ночной ветер подхватил его куртку и слегка подбросил её вверх, разворошил и так не уложенные и растрепанные волосы. Но не сильно заботясь об этом, комик устремил свой взор вперёд и заметил невысокий силуэт, который расплывался в темноте и освещался, лишь небольшой вывеской с хрупким, еле уловимым светом и тлеющей сиграетой в пальцах "незнакомца". - Ты обещал, что бросишь курить - спокойно, без обыденных, показушных кривляний, произнёс парень, подходя и выхватывая дотлевающую никотиновую палочку из рук рэпера. Эл моментально развернулся с каким-то потерянным видом, будто был в раздумьях все это время, а Даня вытянул его из этих самых дум. - Может быть в другой раз - беспечно пожал плечами коротыш и снова еле заметная полу-улыбка появилась на его лице. Данила лишь недовольно приподнял бровь и убрал руки в карманы куртки. - Сильно болит? - вдруг спросил рыжеволосый, всматриваясь в лицо Эльдара. На вопрос последовал лишь непонимающий взгляд. Эл попытался вдуматься в слова, сказанные Поперечным, дабы не спрашивать и не злить того своей недогадливостью ещё сильнее. Пару секунд молчания и рассматривания воротника красной худи стендапера, Джарахов отводит взгляд и закусывает губу. Он очень много раз прокалывался в своих действиях перед Даней, очень много раз заставлял его нервничать по поводу и без повода - почти всегда неосознанно. Коротыш знал с какой заботой и участием относится к нему голубоглазый, что тот способен поднять трубку даже в самый поздний час и слушать всякие глупости, которые будет молоть Эльдар, даже поддерживать диалог вставками из нескольких фраз или слов. Готов приехать, если того нужно будет увести из бара, потому что он не в состоянии даже держаться на ногах. Готов помогать Яне и сидеть с ним, когда, не надев шапку или одежду потеплее, он схватит простуду или что-то серьезнее. Готов отложить дела и поехать с ним в бар, потому что больше не с кем и просто захотелось повидаться. Смущённо и больше виновато покачав головой, Эл прикусил щеку изнутри. - О чем ты? - У тебя будет синяк на виске - констатирует рыжий, который прождал достаточно долго для ответа - мячом прилетело. Болит? - А, ты про это - и как-то неосознанно потянулся пальцами к виску. И как на зло, тупо заныла правая сторона. Джарахов нахмурился, чуть сильнее нажимая в область, где началась боль. - Только хуже сделаешь - принимая за ответ действия и выражения лица коротыша, Даня обхватывает запястье своими длинными пальцами и оттягивает руку - что ж вас на это надоумило? - Я не знаю - в своей обычной манере начал тот - что предложили то и делать стали. Когда уже это все закончится и зрителям перестанет нравиться смотреть как мы страдаем? Почему-то Эльдару показалось, что если он начнём говорить очень много и подобно ребёнку, то недовольство, которое читалось на лице Поперечного очень открыто, спадет и он снова переведет все в шутку, а диабетик отделается только выговором и очередными просьбами следить за своим здоровьем. Данила в свою же очередь свободной рукой прихватил лицо паренька и склонил голову в бок, поглаживал пальцами место ушиба. Вздохнул в какой уже по счёту раз и мягко улыбнулся. Такая улыбка редко появлялась на лице комика, нежная, которой согревалось всё изнутри. Элу удалось увидеть её дважды, когда он заболел и рыжику пришлось сидеть с ним и сейчас, под козырьком старого здания, в котором по большей стороне выбиты стекла из оконных рам, а стены расписаны граффити. Коротыш дрогнул и с немым вопросом посмотрел на стендапера, будто ненавязчиво прося объяснить уловку и цель действий. И вроде бы нужно было попросить убрать руку от лица, вызвать такси и уехать домой, закончив этот день блаженным сном, но Джарахов лишь зачарованно смотрит куда-то вперёд, словно сквозь собеседника. И почему-то рука, что была заточена в кольце пальцев Дани, скользнула вниз и перехватила пальцы парня, сжимая их, не давая вырваться, будто говоря: "не отпускай". - Дурачок ты такой, Эльдар - шутя, мягко произносит рыжик и, наклоняясь, легонько касается губами места, где, по его мнению, должен был появиться синяк. И наверное это и было самое лучшее, что случалось за последнее время с "маленьким человеком". Забота. Он ощущал, наконец-то он ощущал, что есть тот, кто действительно всегда будет рядом. Как долго он не замечал этого, как он был слеп в то время. И он засмеялся. Негромко, добродушно, тепло и так по-домашнему. - До сих пор болит? - Уже нет.***
Примерно в три ночи многие люди спят, находясь в своих кроватях дома, не беспокоясь о проблемах остальных и вообще, не беспокоясь о чем-либо. А где-то, в каком-то тёмном районе, на старой, ветхой улочке, где фонари уже давно не применяются по своему назначению, где все скрывает мрак можно различить очертания двух фигур, что крепко прижимаются друг к другу, обнимая и не отпуская не на миллиметр. Как невысокий силуэт, цепко обвив ручонками талию высокого человека, уткнулся лицом куда-то в район груди, прячась под расстегнутую куртку. Кто знает, сколько им потребуется времени чтобы насладиться моментом откровенности и чувственности, но пока до рассвета ещё далеко, а мелкий дождик только начинает моросить. У них нет счёта времени. Нет ограничений.