Уязвимость

      Я присаживаюсь на край стола — но так, чтобы не мешать, заглядываю в экран лэптопа. Нет, решительно не понимаю, что может быть интересного в таком времяпровождении. Цифры, цифры, буквы, которые не складываются в слова ни в каких вариантах… Во всяком случае, в знакомые мне слова. Хиро, конечно, знает еще пару языков, но что-то мне сомнительно, что он тут тоже все понимает… Иначе не сидел бы уже битых два часа с таким сосредоточенным видом. То есть он у него всегда сосредоточенный, но сегодня как-то более, чем обычно.       — Хиро…       Нет, конечно, он мне не ответит, да я и не рассчитываю на это. Говорю, скорее чтобы просто услышать чей-то голос, пусть даже свой собственный… И очень удивляюсь, когда слышу-таки ответ:       — Максвелл, я занят.       Это для особо недогадливых, надо полагать. А то вдруг я не вижу.       Подпираю подбородок рукой и тихонько любуюсь Первым. Знаешь, Хиро, большую часть своей жизни я даже не представлял, что могу вот так влюбиться. Я был просто уверен, что со мной ничего подобного случиться не может — ведь я Дуо Максвелл, который никогда не теряет голову. Угу. Именно.       А потом в моей жизни случился ты.       Скольжу восхищенным взглядом по правильным чертам лица, отмечаю каждый взмах по-девичьи длинных ресниц… и тону в неожиданно взметнувшихся на меня ярко-синих, чуть мрачноватых глазах.       — Что?       Вздыхаю. Да ничего, Хиро… Вот, в который раз восхищаюсь, какой ты красивый…       — Мне скучно. — говорить Первому то, что творится сейчас в моей бедной голове — почти самоубийственно.       — Найди себе какое-нибудь занятие, — немедленно информирует меня наш командир и снова утыкается в экран. В комнате полумрак, и ровный отсвет монитора делает его лицо еще прекраснее. Чуть сдвигаю руку, прикрывая рот ладошкой. А то ведь ляпну чего-нибудь…       Ох, сложно это все. Вот интересно, как Трова с Кью объяснялись? Надо поинтересоваться. А то мне ничего в голову не приходит, а думаю я над этим вопросом уже не меньше месяца. Бли-и-н… и угораздило же меня.       Мы так непохожи. Я часто смотрю на тебя — украдкой — и мое маленькое глупое сердечко сжимается от боли. Потому что единственное, чего я могу дождаться — косой взгляд и привычная, сухая фраза: «Максвелл, ты идиот». Да… Только идиот мог влюбиться так крепко и так безнадежно.       Ведь я никогда не решусь что-то сказать тебе, Первый… Потому что заранее знаю ответ.       Хиро неожиданно вздыхает и сворачивает содержимое экрана, поднимает голову:       — Максвелл, займись чем-нибудь…       — Я тебе мешаю? — все-таки уточняю я.       — Нет. Сиди, сколько влезет. Но неужели у тебя нет никаких дел?       Ох, дел-то полно… Вот только все они должны выполняться вне твоей комнаты. А уходить мне не хочется.       Хиро смотрит на меня, а я молчу. В самом деле, не скажешь же, что хочу сидеть тут, рядышком.       За полтора месяца, что мы все знаем друг друга, я успел раскусить всех, кроме Первого. Даже Чанг со своими закидонами уже понятен. А вот наш командир… Я почти ничего не знаю о нем и решительно не представляю, что творится у него в голове. А уж привычки, что ему нравится, что нет… Хотя, еще вот характер выучил! Как побегал вокруг ангара часа три, так сразу и выучил… И бегать бы мне дальше — что-то сомнительно мне, чтобы Хиро в тот раз даже слегка притомился, — но тут позвонил доктор Джей, и Первый ушел общаться. А я спрятался…       — Ну?       Выныриваю из воспоминаний, криво улыбаюсь и качаю головой. Хиро скептически смотрит на меня, но, слава Богу, кажется, верит. Во всяком случае, пожимает плечами и снова опускает голову. А я сижу и тихонько радуюсь жизни — он меня не выгнал, офигеть просто… Наверное, и впрямь что-то интересное, раз не хочет отрываться для длительной перепалки со мной.       Но я, конечно, супер невезучий, — потому что тут вдруг открывается дверь, и в комнату просачивается вся наша разношерстная компания. Утешает в этой ситуации лишь то, что Хиро, кстати, тоже не очень рад их видеть… Ну еще бы, теперь поработать не дадут. Это же классическая пара — Хиро и его лэптоп…       Кидаю всего один завистливый взгляд на сияющего Кватрэ и скорее отвожу глаза. Ну… Да, повезло мистеру Винеру. Трова его обожает.       Сам мистер Винер смотрит на меня очень сочувственно. Блин, неужели это так заметно? Надо будет поговорить с ним.       Кватрэ совершает стратегический маневр и садится на стол с другой стороны, небрежным жестом закрывая крышку портативника. Кстати, он единственный, кому такая фишка вполне сойдет с рук. То есть Хиро даже не будет метать злобные взгляды, не то что гонять вокруг сейфхауза. Так и есть: Первый флегматично прослеживает движение его руки, потом откидывается на спинку кресла и вопросительно смотрит на него.       — Хиро, у нас есть деловое предложение, — доверительно сообщает Кью. Первый слегка приподнимает бровь, и Кватрэ поясняет: — Как насчет прогуляться?..       Не смотрю в их сторону, потому что заранее знаю, что он согласится. Смотрю на Трову, выискиваю хоть какие-то признаки ревности. Ни фига! То ли Бартон — стопроцентный флегматик, то ли… хм… нет, лучше не будем продолжать эту мысль.       Хиро так долго молчит, что я все-таки решаюсь глянуть в его сторону — из любопытства. Оп-па! Оказывается, наш командир на меня смотрит, а я даже не почувствовал. Обычно взгляд у него страшно тяжелый, ощущается с первых же секунд. Или я так размечтался?..       — Максвелл, что с тобой? — неожиданно спрашивает Хиро. Лихорадочно соображаю. Ой-ё, чего-то надо срочно сказать…       — А он какую-нибудь гадость придумывает, — с недовольной гримасой сообщает Чанг. Впрочем, я рад ему сейчас, как родному, ибо Ву спас меня от пристального внимания Первого. Даже странно, что при таком внимании к мелочам он умудряется абсолютно не замечать моей безнадежной в него влюбленности. Или, наоборот, замечает?..       — Хм. — еще пару секунд Хиро задумчиво смотрит на меня, потом, наконец, переводит взгляд на Кватрэ. — Конечно же, вы от меня не отстанете…       — Конечно! — радостно подтверждает наш белый и пушистый. — Надо иногда отвлекаться от работы.       — Не волнуйся, — Хиро защелкивает замок на крышке и неожиданно улыбается. — В обществе Максвелла об этом не приходится заботиться.       Это меня отругали или похвалили? Пока я судорожно пытаюсь это понять, Хиро встает и небрежно бросает:       — Пошли, бестолочь…       Значит, отругали. Ну да, скорее ОЗ поголовно раскается и сложит оружие, чем Первый скажет в мой адрес хоть одно теплое слово.       Дружно выходим из комнаты, спускаемся вниз и покидаем неуютный сейфхауз. То есть это для меня он неуютный, все остальные либо не замечают, либо вполне довольны жизнью. Выясняю, что у Кватрэ уже есть детально разработанный маршрут (с самого утра, что ли, сочинял?..) и мучительно соображаю, как бы с нашим мистером Винером посекретничать. Впрочем, когда мы спускаемся к чахлому островку растительности, именуемому «лесопосадкой», он сам слегка приотстает.       — Кью, я поговорить с тобой хотел… — начинаю, было, я, но Кватрэ меня прерывает:       — Я понял, потому и отстал. О Хиро?..       — Обо мне, — криво улыбаюсь. Господи, неужели все мои переживания читаются на номер раз? — Ну и, косвенно, о Хиро…       — И что ты хочешь узнать? — конечно же, провести человека, у которого дипломатия в крови на протяжении двадцати с лишним поколений, мне не удается.       — Много чего… Даже не знаю, что спросить первым. Но вы ведь очень близкие друзья, я прав?       — Прав, — улыбается Кватрэ.       — Тогда ты очень хорошо его знаешь.       — Насколько это возможно.       — Как он ко мне относится? — наконец, выпаливаю я, и одновременно пугаюсь, потому что очень боюсь на самом деле услышать ответ…       — К тебе? — Кватрэ задумывается. — Ну… По-разному. Как пилотом — он тобой недоволен однозначно. Да ты и сам должен был заметить. А вот просто как человек и друг… Тут сложно судить. Видишь ли, Хиро так устроен, что он никогда и никого не подпустит к себе ближе, чем это необходимо для среднего такого общения.       — Но ты и Трова…       — Просто мы уже очень давно знаем друг друга. Хиро, безусловно, признает нас своими друзьями, но на самом деле мы точно так же вне его маленького личного мирка, как и вы с Чангом. Кстати, если тебя это утешит — ты получил официальное разрешение находиться в его комнате намного быстрее, чем мы с Тровой.       Я невольно улыбаюсь. Кью шутит, конечно — но приятно шутит, так, что на сердце становится немножечко теплее.       — Мне кажется, в целом Хиро принимает тебя за равного, — задумчиво сообщает Кватрэ. — Бывают случаи, когда ты его раздражаешь, но почти всегда это относится к работе. И, если подумать, он ни разу не отозвался о тебе негативно — не как о Втором пилоте, а просто как о человеке. Конечно, он считает, что ты слишком непоседливый и шумный, и что ты очень глупо себя ведешь по большей части, и что ты вечно влипаешь в неприятности… Но ведь Хиро вообще довольно своеобразно оценивает людей.       Что ж, кажется, ничего страшного я не услышал…       — А он тебе нравится, верно? — неожиданно спрашивает Кью.       Я спотыкаюсь и едва не падаю. Приехали… Он эту фразу специально приберегал, что ли? Для большего эффекта…       — Дуо, послушай… — вот теперь Кватрэ уже абсолютно серьезен. — Мы говорили об этом с Тровой… Он сказал — у тебя нет никаких шансов.       — А ты с ним согласен? — деревянным голосом спрашиваю я. Значит, с Тровой они говорили… Интересно, а сам Хиро на этом тайном совещании не участвовал?       Кватрэ молчит. Молчит так долго, что я понимаю его ответ, даже не услышав.       — Знаешь, Хиро такой человек… — наконец, произносит Кью. Тихо и как-то слишком уж лично… — Я уже сказал — он никогда и никого не пустит в свое сердце. Ни при каких обстоятельствах. Его так воспитали — когда ничего не чувствуешь к окружающим тебя людям, легче жертвовать и легче рисковать. И умирать легче. Наверное, для нас это и правильно, но… я рад, что меня не доктор Джей вырастил. По крайней мере, я избавлен от необходимости просчитывать каждый свой шаг, чтобы не дай Бог не привязаться к кому-то. Хиро делит людей на несколько категорий: есть абсолютное большинство, которые ему совершенно безразличны, есть люди, которые могут быть полезными — например, наши техники и информаторы, есть командование — люди, приказы которых нужно выполнять, и, наконец, есть несколько человек, которых он по какой-либо причине выделяет из первой группы — это я, Трова, доктор Джей… Ты в это крохотное число тоже входишь. Но эта маленькая группа людей никогда не станет ближе, чем есть, потому что Хиро знает — симпатии и привязанности делают человека уязвимым. А он этого не хочет. Так что максимум, на что ты можешь рассчитывать — это те же отношения, что у нас, но не больше.       Сказать, что мне больно — на самом деле ничего не сказать. Молча смотрю себе под ноги, а Кватрэ сочувственно молчит рядом. Так и топаем в тишине, ребята уже ушли далеко и о чем-то спорят. А мне так тошно, что я даже не стараюсь прислушиваться.       Вот так Кватрэ… Утешил, называется. Хотя, он прав, наверное. Лучше мне все это сейчас услышать, чем потом, когда будет еще больнее.       — Ты только сильно нос не вешай, — робко и чуть виновато улыбается Кью. — Хорошо, что ты еще совсем влюбиться не успел.       Угу, не успел. Как же… Только Кватрэ мы об этом говорить не будем — а то с него станется опять с Тровой советоваться… Хотя, может, Третий и сам догадывался?..       Ребята сидят на какой-то перекореженной металлоконструкции и ждут нас, продолжая что-то горячо обсуждать. Подходим, я скольжу взглядом по неизвестным обломкам, стараясь не слишком задумываться, чем оно было раньше.       — Ну, посекретничали? — вполне миролюбиво спрашивает Трова.       — На самом деле, это был очень личный разговор, — улыбается Кватрэ. — Насчет меня.       Я тихо офигеваю. Кто бы мог подумать… Врет, не моргнув и глазом! Но это хорошо — по крайней мере, никто не догадается, о чем мы говорили на самом деле.       Трова хмыкает. Наверное, его провести не удается, но он промолчит. И Хиро тоже смотрит с изрядной долей сомнения… Ксо. Ладно.       — О чем говорили? — интересуется Кью, забираясь рядышком с Третьим.       — О женщинах и о Чанге, — сообщает тот.       — Ого! — надо срочно подключаться к беседе, иначе глазки сами собой будут ползти к Первому, а голова — заполняться всевозможными глупыми мечтами.       — Да. Ву целую философию развел по этому поводу. О том, что женщина — самое бесполезное существо в мире, а иногда ее наличие даже вредит.       Давлюсь смехом. Знаю-знаю, у Вуффи это пунктик такой — насчет женщин… Короче, у всех у нас свои тараканы в голове.       — И вы с ним спорили?       — Нет… То есть да, но не по этому. — Трова неожиданно оценивающе смотрит на меня. — Ву еще предположил, что тебе лучше было тоже женщиной родиться, Дуо.       Изумленно моргаю.       — А что? — замечает Пятый. — Вполне подходит. Такой же болтливый, безалаберный, глупый, эмоциональный… Куча женских привычек и коса в наличии.       Теперь и Кватрэ давится смехом, Трова меланхолично хлопает его по спине. Хиро с усмешкой смотрит на меня, ждет, видать, что я отвечу. Блин… И что всем так моя коса не нравится?       Хмыкаю и тоже присаживаюсь рядом с Третьим. Не то чтобы специально, просто это максимально удаленная от Хиро точка.       — Ну знаешь, Вуффи… Меня, как ни странно, еще никто за девчонку не принимал.       — Я, — парирует Пятый. — Первое, что я подумал, увидев тебя — Боже, теперь у нас в команде она.       — Ты не в счет, потому что ты — лицо заинтересованное, — резонно сообщает Трова.       — Хорошо, как насчет вас?       — Нет.       — Нет, — эхом откликается Кватрэ.       — Хиро?..       — Ну, я-то уж точно нет, — все с той же усмешкой отвечает Первый.       — Ура, я выиграл! — весело провозглашаю я, Ву корчит презрительную гримасу, но к теме больше не возвращается.       Еще с полчаса мы треплемся о всякой ерунде — то есть, говорим в основном я и Кватрэ, но даже Хиро иногда вставляет отдельные реплики. Потом решаем, что уже почти стемнело, порцию свежего воздуха мы получили и надо возвращаться в горячо любимый сейфхауз, будь он неладен… Вот сейчас вернемся и разбежимся по разным комнатам, разве что Трова с Кью в одной останутся. А мне такого счастья не светит…       По дороге Кью уже заранее прилипает к Трове, и мне становится совсем уж тошно. Кошусь на Хиро и натыкаюсь на пристальный взгляд Первого, скорее отвожу глаза. Ой-ё… Хреново-то как. Особенно на фоне нашего с Кью разговора. Я никогда ничего не загадываю на будущее, но тут мысленно клянусь: если он ни о чем не догадается, я… я никогда не стану желать чего-то большего, чем дружба. Честное слово, не буду! Лишь бы не догадался и не прибил ненароком.       Уже в сейфхаузе, вопреки моему прогнозу, сразу разбегаться по углам не спешим — Трова решает, что надо поужинать. То есть, всем надо, одновременно, — а потому все дружно идем на кухню.       Готовить я не умею совершенно, так что обычно беру на себя помывку посуды. Благо, у нас есть еще Кватрэ и Хиро, оба вполне прилично могут сообразить на стол. Ну и, конечно, Вуффи, но тот принципиально не будет готовить для кого-то еще. Так что мы с Третьим усиленно стараемся не мешать Первому и Четвертому, а Пятый снисходительно сообщает, что — так уж и быть! — приготовит чай, и тоже начинает заниматься делом. Красота!       Сижу в уголке, старательно делаю вид, что читаю какой-то подвернувшийся под руку технический журнал, а сам украдкой любуюсь Хиро. Эх, злая это штука — любовь, черт бы ее подрал… И ведь не светит мне ничего однозначно. Я уже давно выучил все, что вызывает хоть видимость симпатии с его стороны. А это только работа, сразу на втором месте после восьмиметровой железяки, которую Первый просто обожает, и конкурировать с которой невозможно в принципе. Чертов Винг, мать его… Иногда мне даже страшно хочется превратиться в дурацкого боевого робота — может, тогда Хиро меня тоже хоть немножечко полюбит?..       Сижу, прячусь за журналом… Кью бросает на меня косые взгляды, явно неодобрительные. Ну и пусть. Не могу я ничего с собой поделать.       Хиро поднимает на меня глаза, меряет каким-то странным взглядом. Да нет, ему оттуда не должно быть видно, что я не читаю, а на него смотрю — все-таки маскироваться я умею. Хоть в чем-то пригодились навыки беспризорника. Хотя… Иногда наш командир меня просто поражает:       — Максвелл, ты хочешь мне что-то сказать?       Угу. Хочу. Только не скажу, жить я хочу тоже.       — Нет, ничего.       — Тогда какого черта? — усмешка.       — Надо же мне куда-то смотреть, — бурчу я, и Хиро, с очередным «хн», возвращается к работе. Пронесло, однако.       Ужинаем, когда за окном уже так темно, что хоть глаз выколи. Кью вовсю липнет к Трове, Ву старательно делает вид, что ничего не замечает. Ну да, он же у нас терпеть не может такие отношения. И молчит только из уважения к Четвертому.       Я опять усиленно треплюсь обо всем, что придет в голову. Потому что если замолчу — начну думать и смотреть. А этого нельзя… ой, как нельзя. Потому как за столом мы сидим ровно напротив друг друга. И спим через стенку, кстати. Да уж, жизнь чертовски несправедливая штука!       Рассказываю все анекдоты подряд, какие помню. Кватрэ едва не задыхается от смеха, а вот из Хиро еле удается выжать слабую улыбку. Но это уже прогресс, и я доволен. Обычно он в любой момент времени серьезен, как при получении миссии. Или вот еще усмехаться умеет… А я бы очень хотел видеть, как он по-настоящему улыбается…       — Максвелл, о чем мечтаем?       Едва не подпрыгиваю от неожиданности. Хиро стоит, опираясь на спинку моего стула, так неожиданно близко… Я вдруг ловлю себя на мысли, что ТАК близко к нему оказываюсь крайне редко. Разве только на спарринге, но Хиро не любит со мной тренироваться. Странно, и почему бы…       — О чем ты думаешь? — небрежно спрашивает Хиро, а я не могу оторвать глаз от его лица, ярко-синих глаз и правильного контура губ.       О тебе…       По повисшей тишине понимаю, что сказал это вслух. Кью прикрывает рот ладошкой и пятится из комнаты, выпихивая с собой Трову. Вуффи самоустранился в первую же секунду, его можно понять. Мы, конечно, крутые ребята, но оказаться в непосредственной близости от разъяренного Хиро не хочется никому.       Первый смотрит на меня. Пристально. Цепко. Так, как умеет только он. Если учесть, что я все еще сижу, то смотрит он сверху вниз, а я на него — снизу, откинув голову на спинку стула и замерев, как кролик.       Судорожно сглатываю, краем сознания выхватываю, что дверь захлопнулась, отрезая путь к отступлению. Впрочем, я бы сейчас не бросился бежать при всем желании — даже если он меня ударит. А ударит обязательно, или я дурак и так и не разобрался в его характере.       — И что же ты обо мне думаешь? — усмехнувшись, Хиро наклоняется чуть ближе.       — Я…       … Я дурак.       Точно.       Или сошел с ума и мне все это мерещится.       Когда губы Хиро касаются моих, что-то в голове щелкает и выключается.       Я так давно… я так… мечтал… об этом…       Хиро аккуратно берет меня за подбородок, заставляя запрокинуть голову еще сильнее. Властность в каждом движении, а уж в поцелуе… Плевать. Разве я не привык подчиняться ему?       И разве я не хотел бы подчиняться ему и в этом?       Так же спокойно, как и наклонился ко мне, Хиро выпрямляется. На губах — знакомая усмешка «а-ля Первый пилот».       — Тобой удивительно легко управлять, Максвелл, — серьезно и немножко свысока сообщает он. Я молча и обалдело таращусь снизу вверх, пытаясь сообразить, что вот это только что было… — Это плохо для дела, — констатирует Хиро. — Подумай, как это исправить.       Боже, он это серьезно?.. Продолжаю непонимающе смотреть на него, пока наш командир с явным чувством выполненного долга удаляется, а потом еще какое-то время тупо смотрю в закрывшуюся дверь. Ну… не ударил. Спасибо огромное. И как, по его мнению, я должен себя исправлять?..       Встаю, тоже выхожу из кухни, с удивлением отмечая, что меня шатает. Вот-те раз, кто бы мог подумать! Хиро прав, мной действительно легко управлять… другое дело, что, кроме него, это больше ни у кого не получится.       На лестнице сидит Трова. Он придирчиво оглядывает меня с ног до головы:       — Вы что, даже не подрались?       — А что, было заметно? — немного агрессивно отзываюсь я.       — Да нет… Мы даже удивились, чего это все так тихо.       — Это Кью тебя отрядил нас разнимать?       — Ну… не ему же между вами влазить, — резонно отвечает Третий. Да уж… если бы мы действительно подрались, то Кватрэ, скорее всего, просто не заметили бы. А вот Трову не заметить сложно: он на голову выше нас с Хиро, и нисколько не слабее. То есть, не слабее меня — про Первого я не уверен…       — Разобрались? — между тем спрашивает наш акробат.       — Угу.       — Максвелл, кто тебя за язык тянет вечно?       — Никто… Проехали, Третий. Пусти, я спать пойду.       — Ну, иди, — вздыхает Трова, пропуская меня на второй этаж. Сам, постояв немного, тоже поднимается наверх. Вот только ему есть куда идти и к кому, а мне — некуда.       Злобно пинаю свою дверь, заставляя ее распахнуться, влетаю внутрь и захлопываю ее за собой. Падаю на койку, обхватываю колени руками и замираю. Блин, ну что мне с собой делать?! Кошусь на стенку, прикрываю глаза и пытаюсь представить, что сейчас делает Хиро. Сидит у портативника, конечно же… свет не включен, у Первого кошачье зрение и любовь к полумраку; отсвет монитора падает на лицо, выхватывая длинные густые ресницы, изумительно сладкие и властные губы, мягкий контур подбородка и шеи, распахнутый воротник рубашки… Раньше мне казалось, что Хиро вообще не склонен одеваться, как нормальный человек — но нет, рубашку с джинсами он тоже вполне носит. Только у рубашки обязательно нужно закатать рукава до локтя, а джинсы должны быть обязательно в обтяг. Это такая дань любви велосипедкам и майке…       Продолжаю мысленно держать перед собой любимый образ, сам тихонько отползаю по кровати к стене, ложусь. Да, хреново же тебе, Максвелл… ой как хреново. Особенно теперь, после того, как тебя приласкали и снова отшвырнули за ненадобностью. Слежу за каждым взмахом любимых ресниц. Сознание само дописывает картинку — движения глаз, редкие и еле уловимые наклоны головы. Я слишком часто наблюдал это, чтобы образ навеки не впечатался в мою память. Несмотря на то, что она у меня такая дырявая…       Тоскливо вздыхаю, открываю глаза…. И не могу выдавить из себя ни одного членораздельного звука. И нечленораздельного тоже. За портативником он, как же… Стоит в дверях, прислонившись к косяку и сунув руки в карманы. Давно стоит, судя по всему. Боже, боюсь даже подумать, как это выглядело со стороны!       Тихонько отползаю по кровати еще дальше. Ой, Хиро, когда ты на меня так смотришь, мне страшно… И чем дольше мы будем молчать, тем больше я буду дергаться.       — Что-то случилось? — наконец, выдавливаю я.       — Определенно, — задумчиво кивает Хиро. И уточняет: — С тобой.       — А…       — Максвелл, ты даже не слышал, как я вошел.       Сам знаю, что идиот. И незачем говорить лишний раз.       Сажусь на кровати, обхватываю руками колени. Я бы с удовольствием пересел куда-нибудь в другое место, но в моей комнате — некуда. Забавно, но за столько времени я так и не привык считать ее своей. Когда заходишь к любому из ребят, сразу видно, чья это комната: она «живет» своими хозяевами, их привычками и вкусами. А я только разбрасываю по своим квадратным метрам вещи, потом сгребаю все это в кучу (когда Хиро недовольным тоном сообщает: «Приберись!») и запихиваю куда-нибудь, а потом опять разбрасываю…       — Я просто пытался уснуть.       Не оригинально… и не прокатит, Хиро наблюдателен. Он точно знает, что я не спал и даже не пытался. Дерзко вскидываю глаза и натыкаюсь на знакомую усмешку:       — Оригинальные тебе сны снятся… С моим участием.       Карта бита, но я все равно пытаюсь:       — Ты себе льстишь.       — Разве что у тебя есть еще знакомые с таким же именем.       Ксо… Ксо!!! Даже если я назвал его имя беззвучно, Хиро умеет читать по губам, как и любой из нас. Другое дело, что если бы я знал о его присутствии, я бы не позволил себе так расслабиться…       — Если ты так долго стоял здесь, мог бы дать знать об этом, — огрызаюсь я.       — Мне было интересно. — В голосе Первого какие-то странные нотки. Сглатываю, отодвигаюсь уже на самый край.       — Что… интересно?       — Наблюдать за тобой. — Хиро неожиданно отталкивается от косяка и делает несколько шагов ко мне. Борюсь с желанием спрыгнуть и убежать, впрочем… бежать особо некуда, да и не получится: Первый хитрее, и садится на кровать так, что пути к отступлению теперь отрезаны. Сглатываю еще раз.       — Максвелл, давай поговорим, — предлагает наш командир, и мне становится тоскливо. Сейчас он мне рационально объяснит, какой я идиот.       — Ну давай, — почти шепчу я.       — Ты первый.       Ксо…       Я…       Я просто не смогу этого сказать.       — Зачем ты меня поцеловал сегодня? — ну что ж, мне действительно нужно это знать.       — Потому что ты этого хотел.       — Надо же… — а как быстро он ответил! — Как-то на тебя не похоже.       Хиро чуть опускает голову, так что глаза прячутся за упавшей челкой. Я знаю этот жест: он так делает, когда выбирает, сказать правду или солгать.       — Да, я не совсем точно ответил, — соглашается он. — Правильнее было бы сказать: потому что я хотел этого тоже.       Молчу и даже почти перестаю дышать. На языке вертится куча слов и фраз, а вот в голове нет ни одной мысли.       — Сначала я довольно долго думал, что у тебя это пройдет, — продолжает Хиро, задумчиво глядя на меня из-под челки. — Но… кажется, я ошибся. Забавно: обычно я делаю правильные выводы. Теперь моя очередь…       Внутренне сжимаюсь, знаю, какой будет вопрос. Но немножко не угадываю…       — Почему я?       Судорожно вздыхаю, утыкаюсь в собственные коленки. Мне всегда было уютно в такой позе, я чувствовал себя защищенным. Но сегодня все не так:       — Просто потому что. Я… не знаю.       Знаю. Но не скажу. Не смогу.       Когда я увидел тебя, в тот день, на пирсе… Я и выстрелил-то в тебя только потому — именно потому! — что это была защитная реакция: я понял, что ты будешь слишком много для меня значить. И я отчаянно не хотел этого.       Молчу и чувствую, как по щекам начинают катиться слезинки. И вот тогда я не выдерживаю:       — Чего ты хочешь от меня? Чтобы я сказал, что все время думаю о тебе? Что скучаю, и жду, когда ты вернешься с миссии, и страшно боюсь, и у меня сердце выпрыгивает из груди, когда я вижу тебя живым и невредимым? Что мне больно находиться рядом с тобой, потому что ты смотришь на меня не больше пяти раз за день? Но я все равно повсюду хожу за тобой, потому что хочу тебя видеть? Что я по пол-ночи лежу без сна, что я ловлю каждое твое слово и каждый взгляд, что я могу представить тебя с закрытыми глазами, и моя мечта ничем не будет отличаться от оригинала? Что я реву в подушку, как девчонка?! — вскидываю голову, не обращаю внимания на слезы: — Так вот — думаю! Скучаю! Жду! Реву!       Порывисто вытираю глаза, и вот тут мне становится страшно, потому что Хиро начинает смеяться. Пытается сдержать себя, но у него плохо получается.       — Максвелл… Я ведь не это спрашивал… Ох, какой же ты дурак!       Еще секунду я думаю, что лучше сделать сейчас: умереть на месте или уйти, куда глаза глядят. Но не успеваю ни того, ни другого, потому что Хиро неожиданно делает ужасно странную для него вещь: протягивает руку и вытирает слезы с моего лица. А потом я даже не успеваю понять, каким образом подаюсь навстречу и обнимаю, и обмираю от страха, но вовсе не лечу на пол с подбитым глазом и сломанными в трех местах руками. Наоборот, любовь всей моей жизни прижимает меня к себе, дает взъерошить густые темно-каштановые волосы и даже поцеловать в губы.       — Я умер или просто сплю? — шепчу я и купаюсь в тихом смехе нашего командира:       — Ох, дурачок…       Прижимаюсь еще крепче, изо всех сил. Хех, теперь даже Хиро придется повозиться, чтобы отшвырнуть меня от себя. Утыкаюсь в его рубашку, потом снова вскидываю голову, быстро, решительно, все свои силы вкладываю в единый стремительный рывок и таки опрокидываю Первого на кровать. Начинаю осыпать неумелыми, но искренними и страстными поцелуями, краешком сознания еще удивляясь, почему он не сопротивляется. И даже… кажется… отвечает?..       Всего какую-то секунду удивляюсь этому факту, но Хиро оказывается этого достаточно, чтобы перехватить инициативу.       Теплая волна разливается по телу, сладкая дрожь… не понимаю, что со мной происходит, и не хочу понимать! Мгновение смотрим друг другу в глаза, тяжело дыша. Ох, Хиро, ты еще красивее, чем я всегда считал… Бережно, не дыша, наклоняюсь к губам моего первого и единственного, как бы ни сложилось дальше… Люблю…       Руки Хиро под моей одеждой, губы Хиро по моему лицу… Выгибаюсь, давлю в себе первый сладкий стон, подставляю поцелуям шею. Рывок, и меня переворачивают на спину, но аккуратно, явно соразмеряя силу. М-да, я бы удивился, если бы у Первого даже в постели голова работала менее ясно, чем обычно… Водолазку с меня тоже стаскивают, но если бы я просто швырнул ее на пол, то у Хиро она благополучно остается здесь же, рядышком, в изголовье кровати. Успеваю подумать, что, зная маниакальную аккуратность того же Кватрэ, он наверное еще и все вещи сворачивает и в стопочку складывает… А потом мысли о Кью благополучно смывает волной удовольствия, потому что поцелуи продолжаются ровно с того же места где остановились, спускаются по шее и вниз. Ох-х… Боже, как же это… хорошо…       Не верю, что это происходит со мной… Не… верю…       Давлю очередной стон, вцепляюсь в чертову рубашку Первого, дергаю с плеч. Хочу… Боже! Как же я ХОЧУ!       Выгибаюсь, змеей выползаю из остатков одежды. Хиро, Хирочка… Последние остатки сознания гаснут, плавятся под этими руками… Господи, я видел, как они запросто металл гнут, как они могут быть такими бережными… Тону в ярко-синих глазах, с расширенными от желания зрачками… Люблю… Хиро… Хочу быть твоим… и окончательно теряю связь с реальностью при первых искрах боли-наслаждения, сладкой волне, затопившей меня с головой.       Лежу, уютно устроившись на Хиро, наслаждаюсь теплом любимого человека и обрушившимся на меня счастьем. Приподнимаю голову, любуюсь серьезной мордашкой нашего командира. Ресницы опущены, но я знаю, что Хиро не спит — дыхание не такое. Намеренно начинаю возиться, стараюсь не думать, во что превратилась моя коса и немножко дуюсь: моя битва с одеждой Хиро закончилась моим же поражением с разгромным счетом — рубашку мне так и не удалось с него снять, и джинсы тоже. Впрочем, пуговицы отлетели почти все… Взмах ресниц, и синие глаза смотрят на меня. Прокручиваю в голове все, что было, начиная с того момента, как я увидел его в дверях. Как мы опять начали ругаться, как он подошел ко мне, и я всерьез забеспокоился, что не смогу удрать из-за его стратегического маневра в пространстве крохотной комнатушки. Как он предложил поговорить, и я сорвался, как я его потом обнял, как…       — Надо же… — начинаю хихикать, вспомнив кое-что: — Хиро, я сделал невозможное! Я уложил тебя на спину! Такой спарринг засчитывается?       — Ну да, — очень серьезно соглашается наш командир. — Если учесть, что я совсем не сопротивлялся… Определенно, это был подвиг!       — Люблю тебя… — шепчу тихонько. Я ведь никогда не думал, что мне когда-нибудь удастся сказать эти слова. Такие простые… и такие невообразимо сложные. — Люблю… — и купаюсь в ответной улыбке. Надо же, а я-то думал, что она у него всего одной разновидности: насмешливо-снисходительно-циничная усмешка. «А-ля Первый пилот». Сажусь, встряхиваю головой и убеждаюсь, что коса расплелась как минимум наполовину.       — Хиро… а… почему ты думал, что у меня это пройдет? — в конце концов, мне действительно интересно!       — Ну прошло же и у Тровы, и у Кью, — спокойно информирует меня наш командир.       — Чего?!       — Хм.       — Нет, повтори: что ты сейчас сказал?!       — А ты не знал? — начинает смеяться Хиро. — Из нашей команды только Вуфей не пробовал ко мне клинья подбивать.       — Ну, блин… — мне вот совсем не смешно. — Ну, Кватрэ… Друг, называется!..       — А ты что, у него совета спрашивал? — продолжает веселиться Хиро. — Ох, Максвелл… Ты действительно меня удивляешь иногда!       — Между прочим, он мне целую философию изложил, — мстительно сообщаю я.       — Про меня, разумеется? — Хиро взъерошивает свои волосы и задумывается. — Ну, вообще-то, он прав.       — В смысле?.. Ты же даже не знаешь, что он сказал.       — Примерно представляю. Он должен был сказать тебе, что я никогда не привязываюсь к людям. Это глупо и, рано или поздно, это больно. Доктор Джей действительно воспитывал меня с мыслью, что лишние эмоции — это непозволительно.       — Когда ничего не чувствуешь — легче жертвовать и легче рисковать, — шепчу я.       — О, это моя цитата, — спокойно улыбается Хиро. — Он запомнил ее дословно, удивительно… Тот наш с ним разговор кажется сейчас таким далеким.       Но Кью запомнил. Дословно. Я бы тоже запомнил, на всю жизнь… если бы мне вот так не оставили даже надежды.       Замираю, жду приговора. И знаю точно, что в отличие от Кью, не стану делать вид, что безумно влюбился в кого-то другого. Просто пойду и утоплюсь.       — Все верно, я действительно так ему сказал когда-то и до сих пор считаю, что это правильно, — подытоживает Хиро. Второй рукой перебрасывает косу мне на грудь, проводит по ней пальцами, заглядывает в глаза. Теряюсь в этом цепком и властном взгляде, беспомощно смаргиваю. Вот сейчас я опять зареву… — Все верно и правильно, — тихо повторяет Хиро. — Но…       Хватаюсь за это «но», как утопающий за соломинку. Зареву точно…       — … это вовсе не значит, что у меня получается. Не с тобой. Я к тебе не просто так все время придираюсь… Если бы ты действительно был мне безразличен, Дуо, наше общение сократилось бы до пары фраз в день, и мне было бы абсолютно все равно, что ты делаешь, что говоришь, как себя ведешь и… — Хиро с усмешкой бросает взгляд на очередные россыпи бардака вокруг, — и что у тебя в комнате творится, тоже.       Закрываю рот ладошкой. Сейчас со мной что-то случится…       — И твои боевые качества как пилота меня тоже не особо волновали бы, покуда ты выполняешь поставленную задачу, — сообщает наш командир. — А на спарринг я с тобой не выхожу… Просто потому, что не хотел себя дразнить лишний раз. Конечно, я приучен очень хорошо скрывать свои эмоции… Но любая тренировка может однажды отказать. — Критически оглядывает меня и добавляет с убийственной иронией: — Что, собственно, мы и наблюдали не так давно…       … Я все-таки плачу. И смеюсь. У меня истерика, кажется. Но я все-таки дождался приговора:       — Я люблю тебя, бака-Дуо. Это неправильно, но… я тебя люблю.