Ночь уже растворялась в запахах утра. Полусонные деревья прощались с последними отблесками маленьких звёзд, а теплый воздух смешивался с прохладной влагой и то приятно убаюкивал, то заставлял вновь проснуться и поежиться. Вдоль горизонта, разделяя темно-зеленые холмы и лазурное безоблачное небо, протянулась блестящая персиковая лента. Именно от нее, как от предвестника чего-то невероятного, усиленно старался не отводить взгляд Гаспар. Он лежал на мягком травяном одеяле, то и дело подавляя зевки. Глаза его слипались, а голова попеременно тяжелела и, как он ни старался подпирать ее кулачками, она все равно наклонялась к травинкам. Рядом сидела Нимфа и лениво перелистывала страницы какой-то книги, с цветами на обложке. Хотя в сон ее не клонило, утренняя тишина и умиротворение передавались и ей и заманчиво расслабляли. Иногда она украдкой поглядывала на Гаспара и невольно умилялась, глядя на его попытки удержать голову и на то, как он недовольно хмурится и возмущенно протирает нос каждый раз, когда очередная травинка снова его пощекотала.
Было тихо. Даже ветер не скользил меж кустарников, а спрятался где-то среди лесных цветов и ягод и мирно спал. Птицы в лесу неслышно посапывали на веточках и еще не собирались просыпаться. Некоторые из них все же открывали глаза, неторопливо разминались и даже начинали чистить перышки, но в конце концов вновь засыпали, уткнувшись в их теплую перину клювиком. Среди мхов и высоких трав дремали и лесные звери. Ничто их не тревожило, никто их не беспокоил. Пушистые бока мерно подымались и опускались в блаженстве текучих приятных снов, и дыхание утопало в лесных запахах смолы и дикого меда.
Наконец за горизонтом посветлел лоскуток неба, и так неожиданно, что Гаспар даже дрогнул. Он торопливо протер пальцами глаза, помялся на траве и, затаив дыхание, замер. Нимфа, заслышав шевеление ученика, отложила книгу и тоже стала наблюдать за происходящим.
Минуты ожидания превратились в невыносимую му́ку. Гаспар елозил на траве, нетерпеливо протирал подрагивающие ладошки и все искал чего-то глазами. Область в небе становилась все ярче и ярче, но долгожданное чудо все еще не появлялось, ни то запаздывая, ни то нарочно медля со своим приходом.
Но вот из-за холмов показались языки заветного рыжего пламени. Медленно, заглатывая перед собой воздух, они тяжело поднимались и горели так жарко, что у Гаспара даже заслезились глаза. А он, как зачарованный, и моргнуть не мог, и пытливо следил за выплывающим из темноты огненным шаром - солнцем, не в силах оторвать от него взгляда. Нимфа же наблюдала за происходящим спокойно и только довольно улыбалась.
Следов ночи становилось все меньше и меньше, и когда солнце уже вышло из-за горизонта полностью, последние ее остатки окончательно сошли с неба. К тому времени Гаспар уже не поддерживал кулачками голову, а лежал на траве, прикрыв глаза. Нимфа по-прежнему сидела рядом, посматривая на ученика, и тихо перебирала пальцами по ноге. И вот мальчик легонько потянул ее за платье и прошептал в полудреме.
- Нимфа, а, Нимфа?
- Да, мой милый.
- А как солнце без всякой помощи, само собой, каждый-каждый день поднимается из-за далеких холмов?
- Как поднимается солнце... - повторила она, загадочно улыбнувшись, - А это ста-арая легенда.
Давным-давно, в мире не существовало ни дня, ни ночи, звезды были мертвы и незаметны, и казалось, что кругом не было ничего, кроме непроглядной, нескончаемой темноты. И единственным, что в то время позволяло людям жить, оберегало от тьмы, давало надежду и возможность найти во мраке других людей - были крохотные огонечки, воплощение всего са-амого хорошего, что есть в человеке. И хотя свет у огонечков было очень слабый, и его хватало только на освещение маленьких кусочков пространства, да и тепла доставало только согреть ладони, они обладали невероятной силой, и пока в руках теплился их свет, даже такой тусклый и незначительный - человек жил.
И давным-давно, в том грустном мире, шагал по своей мастерской один добрый-предобрый Великан, который устал жить в темноте.
Он уже давно решил, что жить во тьме больше нельзя, что надо что-то делать. Но только теперь, оставив позади огромное количество неудачных проб и истраченных чертежей, он все-таки понял, что могло спасти мир.
Обдумав хорошенько последние детали, он встал посреди мастерской, три раза похлопал в ладоши и разочек топнул ногой. Не прошло и пары секунд, как из всех уголочков и шкафчиков шумным потоком посыпались маленькие, величиной с детскую ручку, роботы-помощнички , которые, толкаясь и любопытно переглядываясь, столпились вокруг Великана, заполнив собой почти все помещение, и гадая, зачем они все-все понадобились своему другу.
Великан огляделся, и когда помощнички затихли, он стал рассказывать, что хочет смастерить один большой-пребольшой механизм, который бы поднимал к небу собственноручно созданный источник света и тепла, для того чтобы мир навсегда перестал ютиться во тьме, и что ему будет очень нужна их помощь. Помощнички выслушали его, перегляделись и без всяких колебаний радостно запрыгали, одобрив идею.
Теперь можно было приступать к сотворению самого настоящего чуда. Великан разделил помощничков на группы, где каждая занималась бы своей деталькой, а он сам периодически переходил бы от одной к другой, чтобы работать вместе со всеми.
Одна часть помощничков вытачивала из скрепленных заклинанием каменных осколков от звезд, упавших на землю, первую деталь - огромное колесо. Вторая из тех же осколков мастерила ворот, как для колодца. Третья часть отливала и полировала рычажок из металла слез, оседавшего в реках печали, а четвертая плела длинный-длинный, светящийся синим канатик из нитей, изготовленных из цветов надежды, которые в самый разгар своего цветения рыжели во темноте, а после увядания синели. Великан так же не сидел без дела - помимо того, как принимать участие в создании всех деталек и вырезать на них узоры, он готовил сложное заклинание и собирал по всей мастерской частички огоньков.
Казалось, сборы будут длиться бесконечно. Но в один прекрасный день, все основные детальки были в конце концов закончены, отшлифованы и собраны в единое целое. Колесо поставили за краем Земли, приладили к нему рычажок, ворот, к которому был крепко привязан канатик, а середину канатика, при помощи заклинания, Великан поднял высоко-высоко в небо, чтобы перекинуть через одну из звезд.
Теперь же оставалась сама сложная и главная часть всей задумки - создать Солнце.
На протяжении всей жизни Великан искал особые маленькие вещи, слабо-слабо различимые в темноте, в которых были оставлены частички огонечков тех людей, которым они принадлежали и были для них чем-то очень-очень важным. Сама вещь Великану была не слишком нужна, а вот частички огоньков он забирал с собой и почти всегда использовал их в мастерской для освещения, в многочисленных гирляндах. Всего таких частичек у Великана накопилось невероятно много, и в тот день, когда проводился обряд создания Солнца, все они наконец-то стали частью чего-то большего, чем свет в простых лампочках.
Для того ему и были нужны все-все огонечки, которые только были в мастерской, и вместе с помощничками он переносил их к колесу, где запланировал читать заклинание.
Когда все маленькие огонечки сложили в круг, Великан встал в центр, уже держа в руках свой собственный огонек. Помощнички столпились за Великаном, подальше от круга, и, позвякивая гаечками и болтиками, стали боязно наблюдать за происходящим.
Великан закрыл глаза, тяжело выдохнул, и стал про себя проговаривать заклинание. Чем сильнее он сосредотачивался и чем дольше повторял известные только ему слова, тем ярче начинали гореть огоньки вокруг него. В один момент, его собственный огонек разделился на два, и одна из половинок взлетела над Великаном. Как только это произошло, свет от огоньков вокруг разгорелся в ослепительное пламя, на которое невозможно было взглянуть даже издалека. Вокруг Великана все запылало, загудело, и языки огней стали тянуться к парящей над всеми половинке. Словно тонкие раскаленные нити, они стали одна за другой опутывать частицу огонька Великана, разрастаясь в огромный жаркий шар и распространяя свой свет все дальше и дальше. Когда последняя нить была вплетена, к ней притянулся заколдованный канатик, и как только он соприкоснулся с огнем, его синяя оболочка застыла и разбилась, давая жизнь новому рыжему плетению.
Канатик надежно закрепился вокруг шара, а свет вокруг перестал быть таким ослепительным - и это ознаменовало завершение обряда. Великан отошел подальше, едва не задев помощничков, и открыл глаза : Солнце было создано.
Он все никак не мог наглядеться на свое творение и еще долго стоял, не отрывая от него взгляда. Спустя какое-то время, он все же вышел из очарованного оцепенения и стал прыгать от радости и ликовать вместе с помощничками. Это была настоящая победа.
Но начатое еще не было завершено окончательно. Теперь Великан взволнованно подошел к рычажку, торжественно взялся за него подрагивающими руками и стал крутить колесо. Канатик стал натягиваться и шар начал подниматься вверх.
Перед этим, Великан сказал помощничкам, что у него к ним есть еще одна просьба - разбежаться по округе и показать всем встречным людям Солнце, чтобы те поделились с ним частицей своего огонька, и оно стало еще больше и ярче - ведь только так можно было развеять тьму полностью.
С тех пор как помощнички разбежались, а Великан начал крутить колесо, прошло несколько минут. Потом еще несколько, и еще... Великан уже начал тревожиться, что никто ничего не поймет и не захочет делиться огоньками. Но тут его взгляд зацепился за маленький проблеск.
Все-таки он напрасно беспокоился -
люди все поняли, и к Солнцу на самом деле стали потихоньку подлетать огонечки. Сначала робко и редко, а потом все смелее и чаще. И очень скоро пространство начало озаряться сотнями маленьких огонечков, рассеивающих тьму. Друг друга увидели люди, между которыми оказывается было всего несколько метров, показалась земля, лужицы. Мир, невидимый до этого, вдруг открылся окружающим и будто ожил. И не было пределов счастью, которое в единочасье вытеснило многовековую душевную печаль. Солнце поднималось все выше, огоньков становилось все больше, кругом становилось все светлее, а удивленные лица улыбались все сильнее. Воздух кругом наполнился неизвестными до этого веселостью и восторгами. Можно до бесконечности говорить о том, как людям открывался мир. А самое главное здесь вот что:
Когда Солнце было дотянуто до зенита, весь мир наконец-то увидел свет.
Нимфа закончила свой рассказ, а Гаспар еще какое-то время лежал, ничего не отвечая ей, и обдумывая все сказанное, не в силах описать свое восхищение.
Спустя еще какое-то время, когда его чувства несколько успокоились, он понял, что сон начал снова потихоньку к нему подкрадываться. А ведь у него еще так много вопросов! И надо было поспешить всех их задать.
- Великан такой невероятный! Вот бы и мне когда-нибудь стать таким же, как он! - мечтательно начал Гаспар.
- Когда-нибудь так и будет, - улыбнулась Нимфа.
- Это было бы очень здорово... Нет, замечательно! - воскликнул он и, немного подумав, спросил, - Постойте, Нимфа. А как же наступала ночь, если Солнышко теперь так высоко, и как о́жили звезды, если они все это время были мертвы?
- Все очень просто, - продолжила Нимфа, - Великан продолжил крутить рычажок, но теперь Солнце уже начинало опускаться, и так наступала ночь. Пока Солнце клонилось к горизонту, от него отпадали небольшие частички света, которые разлетались по всему небу и врезались в звезды. Каждая такая частичка, ударяясь, о звезду, становилась ее сердцем. Звезда начинала светиться изнутри, и все ярче и ярче с каждой минутой. В определенный момент света в ней становилось так много, что ее каменная оболочка не выдерживала и раскалывалась, и из-под обломков выплывала на поверхность уже живая, сверкающая звезда. Так рождались небесные рыбы.
- А я всегда знал, что у каждой звезды есть сердце, - улыбнулся Гаспар, - А Луна? А как родилась Луна?
- А Луна родилась из-за одной совершенно нелепой случайности. Однажды от Солнца откололся настолько большой кусочек света, что стать сердцем какой-нибудь звезды он не мог, и потому ему пришлось остался висеть в небе как лишняя, ни к чему не прилаженная деталь. Возможно, он так бы и до сих пор сиял в вышине своими острыми гранями. Но в один ветреный день, на холодном течении воздуха, издалека приплыла туча, на которой стоял облачный чан с расплавленным серебром для создания снежинок и морозного налета на деревьях. По стечению
особенных обстоятельств, туча нависла почти над самым кусочком, и это предрешило всю его
дальнейшую суть. В тот же самый день, случилось так, что одна из звездных рыб простудилась, попав в
то самое холодное течение. Из-за болезни она была как никогда рассеяна и всю ночь посапывала от усталости на плаву. Простуда обессилила бедную рыбку настолько, что вскоре та уже не могла плыть дальше и решила передохнуть немного на
той самой туче. Но по неосторожности, она совсем чуть-чуть зазевалась и попала не на воздушную перину, а толкнула стоящий на ней чан. Он качнулся и опрокинулся, и почти все накопившееся там серебро, искрясь и сверкая, пролилось на кусочек света. Плавающие поблизости небесные рыбки в страхе стали толкать и раскручивать кусочек, чтобы драгоценное серебро не капало дальше и не устраивало зиму раньше положенного, а растекалось по граням и заливалось в трещины. Когда серебро совсем застыло, а рыбки отплыли от кусочка, они увидели, что он сильно разбух от просочившегося в него металла, а его углы расплавились и затупились, и грубый кусочек превратился в блестящий шар. И какого же было удивление заболевшей рыбки, когда она увидела, что ее невнимательности и стараниям подруг удалось сотворить. Ей стало так радостно, что она даже выздоровела раньше, чем должна была.
И может тот шар был гораздо меньше Солнца, и сияние его было не таким ослепительным, но его появление сделало ночь намного светлее, а это качество было очень важным для того времени. И именно за свет, который принес собой шар, люди окрестили его
ночным солнцем - и вскоре он стал зваться Луной.
- Бедная рыбка... А все-таки благодаря ее болезни появилась Луна! И прозвали-то как красиво - ночное солнце! Вот бы таких
счастливых неловкостей в жизни случалось побольше, - тихо засмеялся Гаспар, - Но Нимфа, раз появились день и ночь, то куда же пряталось и прячется до сих пор Солнце, когда приплывают небесные рыбки, и куда сами небесные рыбки исчезают каждое утро, когда поднимается Солнце? Неужели они все где-то по очереди спят за горизонтом, по очереди просыпаются, и так по кругу...
- Ни Солнце, ни рыбки никогда не спят, - сказала Нимфа, - Они спать не умеют. Но их жизнь действительно течет по кругу: когда Солнце поднимается, рыбки просто плывут на другой конец Земли, и пока Солнце делает полукруг над одним ее концом, рыбки делают его на противоположном. Там, откуда небесные рыбки уплывают, появляется Солнце, а там, где они появляются, Солнце уходит. И так до бесконечности...
- И не скучно им так каждый день плыть по одним и тем же местам? - сонно пробормотал Гаспар.
- Нет, совсем не скучно. Рыбки-то между собой меняться могут. Одна приплывает вокруг Земли кружить, другая уплывает подальше в Космос, а Солнце скуки и вовсе не чувствует.
- Это здорово... - сказал он и, немного помолчав, полушепотом спросил, - Скажите, Нимфа, Великан мог перестать крутить рычажок, чтобы не поднимать Солнышко?
- Конечно мог. Но ведь если не поднять Солнышко, то как наступит день? Тогда Великану и самому бы пришлось снова в темноте жить, и других оставить без света. А он же этого не хотел.
- Это хорошо... - протянул Гаспар и вдруг удивленно спросил, - Нимфа, а сейчас он все еще крутит этот рычажок? Неужели с тех самых пор! И все еще ни капельки не устал?
Нимфа вздохнула, мягко взглянув на Гаспара, легонько погладила его по волосам и прошептала.
- Великан уже давно закончил свой путь. Но еще при жизни он знал, что рано или поздно ему придется оставить колесо и рычажок. А ведь Солнце поднимать и опускать кому-то всегда нужно. Поэтому, чтобы этот круговорот никогда-никогда не прекратился, он заколдовал рычажок и колесо, чтобы те всегда-всегда крутились, чтобы Солнце всегда поднималось и опускалось, и чтобы в мире всегда наступали и день, и ночь.
- Значит, он уже не живет... Грустно-то как... А мне так хотелось с ним увидеться... - всхлипнул Гаспар, -Ну, а этот рычажок... Я хотя бы его смогу найти?
- Сможешь, - сказала Нимфа, и искорки заблестели в ее глазах , - Только совсем не за краем Земли. Там его никто-о не найдет, даже самые отважные и опытные путешественники.
- А где же тогда его ещё найти, кроме как ни там? Он есть где-то еще? - пролепетал мальчик.
- Есть. Вот тут, - улыбнулась она и приложила руку к сердцу Гаспара, - Прямо внутри.
***
Посреди далекой, никому неизвестной пустоши, где росли только бледные худые травинки и низенькие колючки и не было ни одного деревца или кустика, и куда никогда-никогда не захаживало ни одной души, под припекающим солнцем стоял Великан и, улыбаясь, смотрел, как радостный Гаспар прыгает вокруг огромного колеса с рычажком и весь сияет от восторга.
Мальчик пристально разглядывал каждую детальку высоченного механизма и ничего-ничего не упускал из виду. Он хотел разглядеть каждую трещинку деревянного колеса и каждый маленький узор на всех его двенадцати фигурных спицах, каждый изгиб отполированного, нагретого на солнце рычажка, который был больше него самого и к которому, он как и к канатику, так хотел прикоснуться, но все никак не дотягивался. Он хотел разглядеть каждую из четырех подпорок колеса, посчитать все-все маленькие рисунки, которыми был отделан каждый сантиметрик ворота. Он хотел узнать и запомнить о диковинном приспособлении все, что только представлялось возможным.
И вот когда Великан уже начал тихонько посапывать от скуки, Гаспар наконец устал исследовать механизм и закричал.
- Великан! Великан! А вы можете покрутить его? Хотя бы разочек? Пожалуйста! Я так хочу это увидеть!
Великан рассеянно дрогнул и заговорил добрым клокочущим басом.
- Ну, хорошо, хорошо. Разочек покрутить можно!
Он не спеша, в развалочку, подошел к колесу, подул на рычажок заклинанием, чтобы тот остыл, взялся за него обеими руками, поднапрягся и потянул. Колесо чуть слышно заскрипело. Канатик затрещал, и с него посыпались разноцветные огоньки. Он стал натягиваться, становясь с каждым оборотом все туже и туже и роняя на землю все больше и больше огоньков. И вот натяжение дотянулось до Солнышка, стоявшего в зените. Оно тяжело качнулось пару раз и медленно начало свой путь к другому краю Земли.
Гаспар мечтательно следил, как Солнце опускается все ниже и ниже, и думал, что хорошо бы было увидеть тот рычажок за сердцем, на который ему указала Нимфа, привести его в движение, как это прямо сейчас, на его глазах, делает Великан, и чувствовать, как маленькое Солнышко горит у него внутри, точно так же, как
большое, и поднимается лучами к миру, чтобы поделиться с кем-нибудь своим теплом.
Как только
большое Солнце коснулось горизонта, Великан отпустил рычажок и подошел обняться с Гаспаром. В это время пустошь, в которой они встретились, вдруг задрожала. Подул сильный соленый ветер, взъеровшив Гаспару волосы, и с неба шумно хлынули темные волны ночи, все бурлящие в горящих искрах комет и в брызгающихся в них сверкающих рыбах.
Великан уже не стоял рядом, а постепенно исчезал вдалеке, двигаясь навстречу прибывающим водам и иногда оборачиваясь и махая рукой Гаспару. Последнее, что он перед уходом сказал мальчику, было: "Следуй за светом!". Гаспар многозначительно кивнул ему и прокричал на прощание: "До свидания! Надеюсь, мы увидимся снова!". Когда силуэт Великана полностью растворился, Гаспар зажмурил глаза, и звездный океан полностью заполнил собой воздух.
