особняк Блоссом

у Шерил начинаются конвульсии, когда Тони, вызывающе улыбаясь, проводит ледяными пальцами по теплой щиколотке Блоссом. ее пальцы медленно ведут вверх, касаясь почти невесомо, но опаляя инеем все части тела. когда рука почти дотрагивается середины внутреннего бедра, Шерил негромко шипит. - в столовой моя мать, придурошная! Тони подается вперед и прикусывает подбородок наследницы. в ее глазах - искры, готовые сжечь чертово поместье дотла. в глазах Топаз - вызов и отсутствие рамок приличия. она слышит матушку Блоссом, слышит тонкое постукивание серебряной ложки о дно чашки (из дорогущего и пафосного, как все семейство, чайного сервиза), слышит тихое дребезжание настенных часов и тяжелое дыхание Шерил. последнее, к слову, нравится ей больше всего. - я не шучу, Тони, либо прекрати, либо выметайся отсюда к чертовой матери! - к твоей маме? Блоссом закатывает глаза и перехватывает наглую руку, лезшую под ярко-красную плиссированную юбку. Шерил смотрит в упор: видит закусанные губы, приподнятую бровь и чуть растрепанные волосы. они сидят в гостинной, которая, господи блять, даже дверью не отгорожена от остальных комнат. температура, по ощущениям, становилась выше с каждой секундой, а высокая температура, как мы знаем, заставляет нас потеть. Шерил ненавидела потеть просто так, должна быть более веская причина, нежели глупое дразнение. - иногда мне кажется, что судьба шутит со мной раз за разом, - сказала Блоссом в никуда, давая понять, что отвечать на изречение Тони права не имеет. переодически у Шерил складывалось впечатление, что до встречи с Топаз она не видела всех этих ярких цветов вокруг, этот бледно розовый прядочный, молочно кофейный цвет кожи, карамельный на дне глаз. она вообще существовала? Тони не собиралась сидеть и играть в слова, ведь игра в действия гораздо круче. крепко сжав запястье Шерил, девушка рывком провела по груди, указательным пальцем задевая упругую ткань бюстгальтера и касаясь ледяной подушечкой резко затвердвеший сосок. Блоссом в панике издает полувздох, гортанно мыча и сводя челюсть. Топаз знает о слабых местах, она знает, что и как надо делать, чтобы довести Шерил до нездоровой дрожи. из недр комнаты доносится спор о деятельности Блоссомовской общины, но внимание Тони полностью сосредоточено лишь на одной носительнице аристократической крови. главное достояние Блоссом, по мнению Тони, далеко не кленовые рощи и особняки, а кровавая рыжина волос, передающаяся по наследству. Топаз тихо слезает с дивана и опускается на колени. ее лицо - между не сильно разведенных ног Шерил, но она немедленно исправляет эту ошибку, одним движениям разводя их и прижимаясь ближе. она смотрит на Блоссом снизу вверх, и, Шерил может поклясться, что это гораздо горячее, чем пламя, недавно охватившее ее дом (или даже чем голая Тони под ней почти каждую ночь). ей хочется спорить, двинуть коленом по наглому лицу, но когда Топаз опускает длинные пальцы Блоссом в свой горячий рот, вылизывая и оставляя слюну, девушка несознательно дергается и очень, неприлично очень громко стонет. на кухне становится тихо, но через какое то время разговоры продолжаются (вроде Пенелопа беседует с братом покойного мужа), и Тони придвигает Шерил за бедра ближе. она радуется что на девушке сегодня только юбка, а не отвратные капроновые колготы. она целует кожу в паре сантиметров от белья, одной рукой царапая внешнюю сторону бедра. от мысли, что она собирается отлизать Шерил Блоссом, когда в паре метров за стеной находится ее мать - стынут жилы. от этой же мысли у самой Шерил полная прострация. опыт общения с Топаз дал ей понять несколько простых вещей: во-первых, она совмещает в себе ангельскую демоничность, а во-вторых - умение доводить до оргазмов лишь существуя в поле зрения. она хотела бы задуматься о том, как докатилась до того, что девушка из змей прямо сейчас беспардонно находится между ее раздвинутых ног, но горячее дыхание прямо у скрытого бельем клитора выкидывает из головы даже собственное имя. Топаз делает все медленно, как будто плавит на огне жженый сахар. Тони знает, когда нужно медлить, а когда этого делать не стоит. но что делать, когда тяжелое дыхание Шерил смешивается с приказным тоном ее матери на заднем плане - понятия не имеет. Топаз отодвигает намокшую ткань и матерится про себя. не то чтобы она считала себя фетишисткой, но вид влажной Блоссом заставляет мокнуть самой. Шерил последний раз сжимает острыми ноготками руку Тони, мол, у тебя еще есть шанс остановиться, потом назад пути не будет, но Топаз, не сводя взгляда с девушки, проводит языком по горячей плоти. их глаза неотрывно следят друг за другом, и игривость Тони и возбуждение вперемешку с ненавистью Шерил сливаются в один огромный пенный водоворот. Топаз работает языком быстро, но с душой: обхватывает клитор, посасывая его как конфету, проникает внутрь, вбирая в себя приторную смазку Шерил (эта девушка первая на ее опыте с таким необычным вкусом). Блоссом уже не сдерживается, двигая бедрами навстречу лицу Топаз, обхватывая руками длинные волосы и направляя девушку ближе к себе. Губы закушены почти до крови и лопнувших сосудов, а сама Шерил вообще не отдает себе отчета в происходящем. максимально ускоряя темп языка, Топаз чувствует как напрягаются мышцы вокруг, поэтому не сбивает скорость ни на секунду. в ушах полный гул, а сама ситуация возбуждает до предела. пару мгновений - Шерил пробивает дрожь, небольшим фонтаном утекая из нее, и девушка вымученно (от того, как сильно ей пришлось сдерживаться) выдыхает. испарина покрывает ее лоб, а шея запрокидывается на мягкую поверхность дивана. она не знает, стоит ли ей кричать на Тони или же благодарить за бесподобный оргазм. Топаз потягивается, расправляя затекшие плечи и плюхается рядом. - мне все еще стоит сходить к твоей чертовой матери? Шерил ничего не отвечает и вымученно толкает Тони в бок. и только когда Тони закрывала за собой входную дверь особняка Блоссом она услышала "и ноги ее здесь больше не будет, понятно, Шерил?!" в спину. и Топаз прекрасно знала, что зеркало в холле выводило их отражение в столовую.