Хорошее время

снова становятся звуки тише, тени облаков бегут по крышам. у нас было время, но время — вышло. завтра меня здесь уже не будет.

Питер всегда улыбается. Привык за долгое время растягивать губы в дружелюбном жесте, за которым, на деле, и нет-то нихрена. Нет уже давно человека, которому улыбаться бы хотелось — вот и вся история. Быть точным — его нет уже пять лет и семь грёбаных месяцев. Мобильный всегда будит его по утрам настойчиво: Паркер игнорирует возможность выбрать пение птиц вместо приевшегося хита любимых рокеров Старка, потому что это элемент его стабильности. Неосязаемая вещь, которая не даёт ему сорваться с Земли, вращающейся порой чересчур быстро. Вдали от верёвок, лезвий и таблеток его держит призрачная цель, невидимой леской подхватив его под рёбра крючьями и преподнеся самое опасное, что может человек получить в дар: надежду. Питер бегает по утрам, завтракает чёрным кофе без сахара и едет в лабораторию. Каждый день. Без устали и попыток сдаться. К десяти часам приезжает Шури Удаку, улыбается своей очаровательной улыбкой и помогает в исследованиях — но она не стремится остаться здесь на выходных. Ей — двадцать один, у неё улыбчивый старший брат и обаятельный молодой человек, с которым судьба свела их ещё в тот злосчастный год. В тот, когда он получил грубый шрам на правое предплечье. В тот, когда погибли Старк и Роджерс. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов жертвы в лице землян и асгардцев: выжившие не успевали копать могилы и решили установить общий мемориал с перечислением жертв инопланетного тирана. Танос был повержен — но какой ценой? Питер слишком хорошо помнит стеклянный взгляд Джеймса, баюкающего в руках труп Стива. С лица Кэпа ушла свойственная ему бледность, сменилась восковой желтизной — и казалось, что он улыбается. Спокойный, впервые за всю свою длинную жизнь с войны вернувшийся. Посмертно. Слишком яркая вспышка. Воспоминание полоснуло по глазам, в каждый висок будто принялись заботливо вкручивать по раскалённому пруту — Паркер зажмурился и сдавил голову ладонями. — Ты в порядке? — напряглась Шури, в момент оказавшись рядом и опустив тёплую ладонь на чужое плечо. Шоколадная кожа на фоне белоснежного халата едва не светилась изнутри. Она же действительно, по-настоящему была красивая — и гениальная. — Да. Просто мигрень, — Питер медленно убрал руки, моргнул наудачу — виски больше не сверлило. Он давным-давно позабыл про собственное паучье чутьё и хорошую регенерацию, а потому о них позабыло и тело. Поддалось безумству хозяина, перестало напоминать и намекать. — Судя по данным, восьмая червоточина стабильна, — Шури понятливо кивнула. Забота из её голоса исчезла мгновенно, вернулся рабочий тон. Ясно ведь дал понять, что в поддержке и сожалении не нуждается, а потому копать дальше она не станет. Не просто так ведь гениальная, верно? — Та, которая пыталась закрыться ещё на прошлой неделе? — протянул Питер, не спеша себя обнадёживать. — Не закрылась же. Расчёты оказались верны, нужно было время, чтобы стабилизироваться. Можно и попробовать подтвердить теорию, — Шури пожала плечами, глянула на Паркера испытующе. Они работали над этим амбициозным проектом уже пять лет — или чуть больше, Питер не считал даже. Слишком увлёкся новым смыслом поломанной жизни. Вообще, мало кто может остаться в своём уме после участия в настоящей войне в свои неполные восемнадцать. Что в любой из Мировых прошлого века, что сейчас. А с ума сходил каждый по-своему. Питер, например, решил взять судьбу в свои руки — и согнуть стерву в бараний рог, чтобы больше фортеля не выкидывала. Не стоит ведь стоять на пути у человека отчаявшегося, которому и терять-то нечего: это слишком опасный враг даже для пространства и времени. Такой пойдёт по головам, не считая жертв. Овчинка всегда стоит выделки, если это, мать вашу, Золотое Руно. Так, теория Паркера была проста. Он собирался попасть в другую ветку вселенной, где Старк пережил войну, — и остаться там. Проблемы начинались на уровне попыток туда попасть. Ни скандинавские боги, ни Стрэндж помочь ему в этом не смогли, а потому пришлось обратиться к науке. К квантовой физике, если быть точнее, которая под дудку Ньютона плясать отказывалась — и где не работали законы мира материального. Самым привлекательным было явление суперпозиции: объекта во всех точках реальности одновременно и в каждый момент времени — сотня тысяч вариантов развития событий, стоит только поймать нужный. Вторым аспектом, на котором Питер строил свои умозаключения, был кот Эрвина Шрёдингера — пока никто не откроет коробку, зверь одновременно и жив, и мёртв. Но стоит лишь заменить его на человека с пистолетом в руке, приставленным к виску, как вся суть эксперимента меняется. Каждый щелчок спускового крючка порождает две вселенных, в одной из которых подопытный умирает, а в другой — выживает. Для человека существует только второй вариант, а для учёных и всех остальных — любой из представленных. Технически, сам для себя подопытный остаётся жив. Всегда. Квантовое бессмертие обязано было сработать. Потому что оставаться в той Вселенной, где Старк погиб, Питеру не хотелось до задушенного подушкой крика. Он не соглашался на такое. Никогда не подписывался на смерть. — …послушай, малец, вот что я тебе предлагаю — работать со мной над прототипами, — Энтони был наигранно небрежен, как всегда, когда ему что-то требовалось. — Прототипы транспорта? — Питер удивлённо перевёл взгляд с чертежей на Старка. — Вы же никогда ничего подобного не делали, — он осторожно прощупывает почву, пытаясь понять, откуда такое решение появилось. — Мой отец хотел подарить человечеству летающий автомобиль, — повёл рукой в воздухе мужчина. — И я полагаю, сейчас самое время его мечту исполнить. Ну как, хочешь поучаствовать в общем веселье? Обещаю взять тебя на пару процентов акций. Преемником, если слово больше нравится, — Тони пожал плечами и вздохнул, не отводя в сторону взгляда тёмных карих глаз. — Конечно, хочу, мистер Старк! — с жаром воскликнул Питер. Вся жизнь оказалась у него на ладони, расписанная по минутам, такая ясная и внятная, что захотелось расплакаться от счастья. Паркер улыбнулся дрожащими уголками губ и сгрёб Тони в объятия — позволил себе такую дерзкую вольность на эмоциях. Старк, вопреки ожиданиям, не шагнул прочь, а мягко похлопал его по спине, вытянувшегося за лето, высокого, но ещё совсем мальчишку. Питера уже давно к нему тянуло. Без уточнений и объяснения, что же он в эксцентричном миллиардере с демонами в голове мог найти — нашёл же что-то, раз так отчаянно стремился к его уровню. Хотел стать равным. Достойным подмастерьем, подспорьем, коллегой — кем угодно, лишь бы ближе. Это было то самое нарушение заповеди в виде создания кумира — и до чего же было приятно от этого кумира получать редкую похвалу и одобрение! Паркер готов был положить к ногам Старка целый мир, лишь бы получить улыбку. Что уж говорить о предложении совместной работы — он и не думал долго. Раздумывать попросту было не о чем. — Тогда решено, да? — Безусловно! Паркер одёрнул лабораторный халат, подходя к металлическому боксу с маленьким стеклянным окном: слишком дорогого стоило научиться сдерживать столь тяжёлые аналоги чёрных дыр, но с его заработком и Нобелевской премией это прекращало быть непосильной задачей. Порой очень полезно иметь смекалку и уметь подвязать свои потребности под желания общества. Хотели аналог телепорта? Так вот он! С поправкой: неизвестно куда и в каком виде закинет. Но это исправим в следующей версии, не переключайтесь. Или не исправим. Тогда вам стоит увеличить нам финансирование, а мы увеличим шансы на успех. Выгодное вложение, то-ро-пи-тесь! На деле — Питеру было глубоко плевать, выгорит ли их идея с телепортацией. Ему нужно было попасть в совершенно другую вселенную, без необходимости возвращаться назад, этакий билет в один конец. Ему нужна была гарантия. — Нам нужно попробовать отправить туда Якуба, через пару дней, — Шури держала на ладони круглый шарик — над пальцами висит голограмма, в альбомный лист, не больше. Никаких диаграмм — сухие цифры, данные по одному из роботов, которых выпускала компания «Старк-индастриз». Якуб-пророк, в честь которого назвали андроида, умел толковать сны. Видел больше, чем просто символы, которые являлись людям из подсознания. Он любил своего сына больше всего на свете, Юсуфа, способен был заглянуть на изнанку — и был жестоко обманут другими своими сыновьями. Питер видел в этих лжецах себя, но о знаках судьбы старался не задумываться: если бы эта чертовка хотела что-то сделать, она попросту не открыла бы червоточину. Своенравная ведь! — Заодно посмотрим, сможем ли получить что-то, — Шури склонила голову к плечу, глядя через стекло в двери на пульсирующий чёрный сгусток — контур его слегка фосфоресцировал на фоне белых стен, изгибался внутрь, притягивал взгляд спиралью. Температура в боксе не менялась, давление не скакало — всё было слишком хорошо. Даже гигрометр не замечал никаких отклонений, объект не выделял ядовитого газа, не пытался поглотить комнату и весь комплекс, не пытался схлопнуться до размеров горошины. — Согласен. Пусть присылают андроида, отправляйте его прямо сейчас. К Дьяволу пару дней, — Паркер кивнул, свёл губы в тонкую полоску, словно стараясь не допустить того, чтобы ещё хоть слово с языка сорвалось. Он прижал левую ладонь к правому предплечью, потёр с нажимом — шрам ныл, точно кости стариков на плохую погоду. — К чему такая спешка? — Шури вскинула брови и нахмурилась. — Моё время дорого, — несдержанно огрызнулся Питер, резко повернув голову в сторону Удаку. Девушка не отшатнулась и даже не попыталась отступить — в её взгляде сквозил дерзкий вызов, подбородок был вздёрнут, мол, попробуй ляпнуть что-нибудь подобное ещё раз, я даже не посмотрю на то, кто ты. Я из Ваканды, сопляк. Я скручу тебя в бараний рог не потому, что хочу, но потому, что могу разговаривать на вашем языке силы. — Виноват, — без особого сожаления пожал плечами Паркер, отворачиваясь к окошку. — Нужно два часа на подготовку, а потом сможем приступить, — в голосе Шури ещё звенела сталь, но разбираться прямо сейчас в чужом поведении она явно не планировала. Леший с ним, с Питером. Она ведь знает, сколько Старк для него значил. Она видела. Ей не удалось узнать Энтони хорошо — война не располагала временем, дала поработать вместе несколько часов, восхититься строгой собранностью взрослого мужчины, который мелькал в новостях с заядлой регулярностью. Старк всегда стремился стать супергероем, про которого так много рассказывал его отец. Прыгнуть выше головы. А в итоге он умер рядом с ним, плечом к плечу, под одним небом. От руки одного и того же ублюдка. — Перерыв на кофе, Паркер, — в голос Шури проникла-таки невольная забота, свойственная всем людям так или иначе. — На тебе и без того лица нет. Отпразднуй. — Рано, — Питер устало улыбнулся. — Потом, когда Якуб вернётся с данными. Или мы сможем получить их оттуда сами. — Хорошо, — кивнула девушка, не собираясь больше тратить время на уговоры. Он — большой уже мальчик. Сам разберётся. -- — Эти данные… Это же полнейшая ерунда, — Паркер принялся разглядывать на экране набор цифр, невнятный, без последовательности и закономерности. — Разведчики тоже так считали, пока не изобрели «Энигму», не забывай, — Шури нахмурилась. — Полагаешь, это шифровка? — Полагаю, пространство искажает информацию. Нужно только понять, каким образом. Сам знаешь, что даже у белого шума есть закономерность, — она подставляла к цифрам формулы, различные варианты шифрования, попыталась зайти с одной и с другой стороны, но все попытки терпели крах. Бессмысленный набор символов выглядел как насмешка. — Он слышит команды? Попробуй его вернуть, — предложил Питер, следя за показателями на экране. Изображения нет, звука тоже, только набор цифр — и то даже не в двоичном коде. Хаос, собранный воедино. Вселенная, достигнувшая высшей точки энтропии. — Слышит. Вопрос, отзовётся ли, — Шури вбила команду и принялась ждать. Они оба замерли, затаив дыхание. Эксперимент, к которому они шли почти пять лет, достиг своей кульминации. Сегодня они могут узнать, достойна ли восьмая червоточина шанса называться порталом в другие измерения. Якуб отозвался. Подал сигнал из неразборчивых символов, который не торопился становиться яснее — но поступал непрерывно. Прошло почти полчаса, прежде чем андроид вернулся из червоточины — словно весь собрался прямо из воздуха возле сгустка чёрной материи, чуть качаясь из стороны в сторону, но вертикальное положение сохранив-таки. Он в растерянности разглядывал свои ладони, а потом повернулся к камере слежения и посмотрел на неё пристально, в упор, почти по-человечески. Питера дважды просить было не нужно — он сорвался в бокс вместе с Шури, распахнул дверь настежь и замер на пороге. — Отчёт, — твёрдо скомандовал Паркер, и андроид начал свой рассказ. Он снова был способен данные им передавать, но всё, что произошло в червоточине, тоже сохранил. Только сетовал — видит Бог, «Пятница» слишком перестаралась с его человечностью! — на то, что контактировать с ними не мог. — А что произошло перед возвращением? — Питер приподнял брови в вопросительном жесте. — Что? — электронный голос Якуба выдал недоумение. — Ты был растерян. — Я забрал с собой маленькую кошку, но вернулся один, — он звучал расстроенно, почти взволнованно. — Я пытался… — Зачем? — прервал его Паркер, хмуря брови. — Она была одна, испугана — я решил, что это не будет лишним, — андроид опустил голову. — Ошибся. — Не ошибся, — Питер устало потёр переносицу. — Просто червоточина работает по принципу того, что сколько вошло, столько же и вышло. Ты не смог бы забрать котёнка. Идём, нужно залить все твои данные в систему. Если выйдет — расшифровать то, что ты прислал, — Паркер провёл ладонью по лицу, будто собирая всё то скопившееся отчаяние и усталость, как липкую паутину. На его плечи уже так долго давил неподъёмный гранит взваленной самостоятельно ноши, идейной мысли, что он даже и думать не мог, что жить без него станет так… так… Просто. С такой лёгкостью сбрасывает с лодыжек утяжелители какой-нибудь баскетболист, чтобы прыгнуть со своим только весом гораздо выше. Питеру казалось, что вздумай он сейчас прыгнуть — пробьёт головой чёртов белоснежный потолок, получит сотрясение и никуда уже не попадёт. Якуб тащился за ним послушным хвостом, и молчание выдавало в нём машину. Человек бы сопел, шмыгал носом, едва слышно песенку мурлыкал или попытался бы разговор завести — а андроид молчал. Смиренно, как глухонемой, который только языком жестов к себе внимание привлечь может. Или как раб дожидается внимания своего хозяина, которому втайне мечтает всадить промеж лопаток кривой ржавый клинок. Питер повёл плечами, будто чувствуя на себе тяжёлый, осуждающий взгляд — и тут же поправился: Якуб не знает, какие тёмные мысли крутятся в голове у его хозяина, понятия не имеет о нравственности и морали. Это не Вижн — о, старина Вижн, последнее детище Старка, самое лучшее, самое совершенное, на которое он вечно смотрел с горькой тоской. Он был ему сыном, другом и кем-то вроде старшего брата одновременно, но обретший тело Джарвис не смог уже столь ловко общаться с Энтони — и тот скучал. Привык за долгие годы лишь к голосу без прилагающейся к нему плоти, вот общего языка с Вижном найти и не сумел. Не вышло. Якуб был вполовину не так смышлён, как Джарвис, но ведь он умел толковать многое, как и его прототип. Возможно, даже строил догадки о причинах, по которым его послали в другую Вселенную. Туда, где мог быть жив Старк. Шансы, в конце концов, были мизерные. Война могла уничтожить всех, кто пытался идти против Таноса, могла перебить не тех, могла вновь прикончить Тони — а могла не случиться вовсе. Подозрения ведь сложились тогда, как снежный ком: умерла Древняя, погибли Эго и Один, а больше сдерживать того безумца было некому — но в той реальности кто-то из них мог остаться. Каждый щелчок спускового крючка приставленного к виску пистолета делит Вселенную на две. Данные, которые принёс Якуб, обнадёживали. Он зафиксировал пару плакатов с изображением Мстителей, успел увидеть старое граффити — Питер тогда впервые встретился с Тони, носил детскую маску Железного Человека и был от него в восторге. Значит, та Вселенная всё же жила параллельно этой?.. — Сэр? — голос у Якуба был задумчивый. — Что такое? — Паркер вздохнул. Шури ушла пару часов назад, сказав, что будет на связи — но остаться не могла. Он не стал настаивать и уговаривать Удаку, только кивнул и улыбнулся устало, вымученно, по привычке. — Почему данные не могли пройти барьер? — Они прошли, — он оторвался от компьютера и перевёл взгляд на андроида. — Только искажённые. Без дешифратора пытаться сделать что-то бесполезно, но это и не имеет смысла, раз ты смог вернуться. Ты молодец, — Питер был в шаге от того, чтобы благодарно его по плечу похлопать, совсем как человека. Он же так по общению изголодался! Нэд писал порой — но после Войны между ними не было уже того доверия, и школьная дружба сошла на нет. Горько, обидно, но восстанавливать прошлые связи Паркер не хотел. В конце концов, если всё сложится, завтра его здесь уже не будет. — Я не понимал ваших сигналов. Но вы прислали их всего два, и после второго разумно было возвращаться — способность коммуницировать была нулевой, — пояснил свои ощущения Якуб, пока Паркер продолжал заливать информацию в базу. — Это было похоже на призму. Искажение, а не уничтожение. В следующий раз мы отправимся туда вместе, — Питер кивнул. Он уже знал, как решить проблему червоточины. — Это опасно? — Нет. Ты же вернулся, — Паркер посмотрел на андроида и вздохнул. — Это наша Вселенная, а не другая планета. Та же атмосфера, то же давление. Ничего особенного. — А что насчёт эффекта «бабочки»? Питер вздрогнул. Он готов был поклясться, что робот видел его насквозь, своими окулярами заглядывал куда глубже, чем человек мог. В конце концов, с него бы сталось проанализировать невербальные жесты Паркера — а с языком тела у него всегда проблемы были. — Мы открыли не машину времени, а дыру в другое измерение нашей реальности. Не может быть эффекта «бабочки», — он нахмурился. — Но что произойдёт, если вы столкнётесь там с собой? «Убью его.» У Паркера хватило ума не произнести это вслух — потому что иначе Якуб бы скрутил его и передал полиции незамедлительно. Питер слишком хорошо понимал, что если он в другой Вселенной выжил, то его двойника придется убить, чтобы занять его место. Стать им. Прикинуться самим собой. — Постараюсь таких ошибок не допускать. Андроид больше не проронил ни слова, словно такой ответ его удовлетворил — или, по крайней мере, он сделал вид. Сидел в лаборатории, послушный: восстания машин, которое предрекали фантасты, так и не случилось. Пока. -- — Судя по тому, что Якуб предоставил нам, — Удаку недовольно качнула головой, собранные в хвост тонкие косы хлестнули по плечу, точно у разъярённой кошки. — Там не было войны. Нет последствий разрушений, которые можно наблюдать у нас и сейчас, а прошло столько времени. Другая ветка реальности или что-то подобное, — в её голосе сквозило поистине детское восхищение. — Возможно, мир там до сих пор не слышал о Ваканде! — Возможно, — возражать Питер не стал. В конце концов, ему не было дела до вибраниумной империи — ему дело было до одного-единственного человека, который, судя по всем данным, был жив. Надежда похожа на яд, отравляющий разум и мешающий мыслить трезво. Она тянула Паркера в червоточину, как рыбак цепляет на крючок щуку — и та не имеет никакой возможности соскочить. — Я хочу отравиться туда вместе с Якубом, — выдохнул он раньше, чем успел свои слова осознать. Шури вскинула голову, прищурилась недоверчиво. У андроида взгляд выходил лучше — в нём не было попытки примерить чужую судьбу на себя. — Это довольно-таки неоправданный риск. Нужно провести ещё пару пробных запусков, возможно, отправить другого андроида, отследить результаты в динамике… — Слишком долго, — хмыкнул Питер, выводя на экран полученные данные. — Смотри, в этой ветке Вселенной показатели такие же, как у нас. Ничего особенного. Нет никакого риска. Шури в очередной раз просила его не торопиться — а он в очередной раз хотел прыгнуть на несущийся поезд. — Ты можешь наткнуться на самого себя. — Но могу и нет, — Паркер закатал рукава халата и принялся выискивать среди данных нужные. Замер на мгновение, задумчиво потёр ладонью отросшую щетину: шрам на правой руке неприятно дёрнуло током от запястья до локтя, свело мышцу судорогой. — Над проектом работаем только мы двое, моё слово против твоего, пятьдесят на пятьдесят. Я отправлюсь туда, Удаку, — Питер посмотрел на Шури с такой горькой тоской в глазах, что она сдалась. Так глядят смертельно больные в хосписах, которые через все пять стадий принятия прошли — а потом вкусили опьяняющую надежду. — Начнём завтра в двенадцать. Выспись хорошенько. Не хочется показать той Вселенной ходячий труп, знаешь ли, — Шури улыбнулась. Питер выдохнул. -- — Вы же могли бы его вылечить. — Что? — Питер продолжил складывать в рюкзак приборы, не отвлекаясь на андроида. — Шрам. Вы могли бы избавиться от него, медицина способна на такое. Даже следа не останется. — Я не хочу, Якуб. Это напоминание, — он устало вздохнул, чувствуя на себе пристальный неживой взгляд. — Есть вещи, которые остаются с людьми навсегда, как напоминание о том, что мир — чертовски жестокое место. А в последнее время у меня плохо с памятью, не хотелось бы такое забыть, — Паркер усмехнулся. Якуб остался нем и недвижим. Питер чувствовал повисшее в воздухе его жгучее желание задать вопрос — но подумал, что ему скорее кажется. Совсем свихнулся в стенах этой лаборатории, вот и начал одушевлять андроида. Совсем как Старк, да? Паркер зажмурился и медленно выдохнул, чувствуя, как горло жмёт тисками до рези в глазах. — Мы готовы, Шури, — Питер взвизгнул молнией на рюкзаке, накинул его на плечи и показал в камеру два оттопыренных больших пальца. Прощай, принцесса Ваканды. Я только по тебе буду скучать, идёт? — Выходите к червоточине. Удачи, Паркер! — голос Удаку по радиосвязи чуть приглушался неизменными помехами. Питер последовал за андроидом, ступая след в след, миновал два отсека перед боксом и замер напротив пульсирующего сгустка. — Держитесь за меня, — Якуб подставил плечо — и Паркер не стал отказываться, вцепился ладонью в металлические пластины, сомкнул дрожащие от волнения пальцы в мёртвой хватке. Пока смерть не разлучит нас. — До встречи, Удаку, — бросил напоследок Питер, послав камере улыбку. Он не выспался, но был гладко выбрит — слишком походил на себя прежнего, совсем мальчишку. В конце концов, для Паркера это был не эксперимент, а поездка в один конец к человеку, к которому привязанность его измерялась в баснословных единицах. Нужно было соответствовать. Ответ Шури приглушили помехи, исказив человеческий голос в потусторонний шёпот — от него волосы на загривке вставали дыбом, но Питер давно уже забыл, как это — бояться. Чернильная мгла рассеялась минут через пять: и солнце Паркера почти ослепило после искусственного света лаборатории и темноты червоточины. — В прошлый раз была облачность, — зачем-то добавил Якуб, оглядываясь по сторонам. Диафрагма его окуляров перестроилась быстрее, чем зрачок Питера, у которого перед глазами всё ещё плясали чёрные пятна. — Славно, — буркнул он, убирая ладонь с металлического плеча и приставляя её козырьком ко лбу. Червоточина, кажется, открылась где-то возле Бруклинского моста, в одном из неприметных переулков. Не зная, что здесь портал в другую реальность, — и не узнаешь. — Мы идём? Собрать данные? — в голосе Якуба прозвучала то ли неуверенность, то ли настороженность — разобрать Питер не смог. Андроид, благодаря голограммам, уже выглядел как обычный человек, если к нему не прикасаться — вместо тёплой кожи и мягкой футболки под пальцами оказывался холодный металл. — Идём. Дай мне секунду, — Паркер подключил свой планшет к операционной системе андроида и вбил всего лишь одно слово, зашифровав его данные. — На случай, если всё пойдёт не так, люди отсюда не смогут узнать, откуда мы пришли, — Питер убрал планшет в рюкзак, пояснив свои действия. Солгав, конечно же. — Это разумно, — согласился Якуб, двинувшись следом за Паркером, который шагал так быстро, словно его на верёвке тянуло. Если в этой версии он всё ещё живёт с тётей, найти дом труда не составит. Магазинчик на углу, в котором Питер покупал сэндвичи, был отстроен заново — значит, здесь он уже Человек-Паук. Значит, Старк уже повздорил с Капитаном Америка. Значит, есть шанс, что здесь они тоже знакомы. Паркер подошёл к своему дому красного кирпича с чёрного входа пожарных лестниц, стащил с плеч рюкзак и остановился. — Зачем мы здесь? — Якуб огляделся по сторонам. — Подтвердить одно предположение. Экспериментальная часть нашей экспедиции, — Питер легко подпрыгнул и зацепился руками за нижнюю перекладину пожарной лестницы. Тело ещё помнило такие манёвры, тело ещё слушалось, хоть и было уже не таким ловким. Он широко качнулся, подтянулся повыше и поставил на ступеньку ногу, а после быстро полез наверх. Четвёртый этаж — никакой ошибки. Его двухэтажная кровать, скомканный старый костюм в нише над потолком, собранная звезда Смерти. Эта Вселенная опаздывала. Здесь ещё не было войны. Она отставала лет на семь-восемь, не больше — но здесь, кажется, только-только кончилась та затянувшаяся ссора Старка и Роджерса. Он не успел ещё выпуститься и пойти в колледж, а ведь с приходом Таноса Паркер учился на первом курсе. Хорошее было время. Чертовски хорошее. Старк тогда принадлежал ему целиком и полностью, разрабатывал вместе с ним мелкие проекты — и предложил работать над новой системой транспорта, когда грянула война. Питер был эйфорически счастлив сражаться с ним бок о бок. Такой восторг пробовать на вкус опасно, к нему привыкаешь так же легко, как подсаживаешься на тяжёлые наркотики. Паркер подумал, что лучше бы он и впрямь сторчался и помер, чем жил вот так, собственным обсессивным желанием изменить реальность. Он спустился на пол и принялся разглядывать фотографии и плакаты на стенах. Человек, который смотрел на него с плёнки собственным отражением, совсем на него не похож. В его глазах — детский восторг, счастье, и Питер может вспомнить себя таким, но не может вспомнить, как это ощущалось. Словно провал в памяти. Пустые дни, которые ничем не сохранились на подкорке, развеялись красочным миражом, заставляя раз за разом задавать себе вопрос: а такое вообще было? Мог ли быть он настолько счастлив, имея всего лишь призрачную возможность дышать с этим человеком одним воздухом? Насколько вообще сильно любить нужно, чтобы прорвать дыру в реальности ради того, чтобы победить смерть? Катастрофически. — Тётя Мэй, я дома! — Паркер услышал свой голос, а потом быстрые шаги — и успел только спрятаться за дверь, которая едва не прилетела ему по лбу. Не стоило так расслабляться. Другой Питер распахнул ноутбук, вбил пароль, проглядел входящие от Старка — как обычно, нужно было бежать к нему, торопиться, потому что ждать Тони умел, но не любил. Недолюбленный ребёнок, который видел в Паркере кого-то больше, чем сына. Питер мягко прикрыл дверь и встретился взглядом сам с собой. Этот, другой он, развернулся резко, шуганым зайцем, вытянулся струной, принимаясь разглядывать двойника — и невольно приоткрыл рот от удивления, совсем по-детски. Его взгляд остановился на предплечье Паркера: в футболке слишком хорошо было видно кривой грубый шрам. — А кто?.. Как? — Я пришёл к тебе из будущего, — Питер улыбнулся, шагая сам к себе и дружелюбно распахивая объятия. — Выходит, я делаю что-то не так, — нервно усмехнулся местный Паук. — Ну, раз кто-то пришёл меня остановить, знаешь, — он взмахнул рукой. — Всё ты делаешь правильно. Я пришёл сказать, чтобы ты не останавливался, — Паркер таки забрал себя самого в объятия, успокаивающе погладил по спине, выуживая из заднего кармана шприц-ручку. Сильный нейролептик вперемешку с миорелаксантами — сворачивать самому себе шею было кощунственно. Потому Питер выбрал для двойника смерть во сне. Задохнуться от невозможности диафрагмы сократиться, неспособности вдохнуть, а в качестве бонуса никогда не видеть ужасов войны и умереть счастливым. Что может быть лучше? О гуманности вести разговоры Паркер никогда не умел. — Прости, — он сжал объятия покрепче и приставил «ручку» к чужой шее, впрыснул содержимое простым щелчком, не давая вырваться, и тут же зажимая Питеру рот ладонью, глядя на то, как тот обмякает в его руках, засыпает вечным сном. Смотреть в собственные закатывающиеся глаза, которые покидает жизнь, было жутко. Отрицательного опыта не существует по определению, безусловно, но едва ли Паркер мог кому-то такое пожелать. Он открыл окно пошире и взвалил тело на плечо мешком. Лёгкий. Жилистый подросток. До странности во всех смыслах лёгкий: как просто было отнять чужую жизнь одним движением! Никаких мук совести. Никакого сострадания и жалости. У Паркера даже рука не дрогнула. Якуб задрал голову вверх и следил за ним взглядом до тех пор, пока Питер не спрыгнул на землю, тяжело спружинив в коленях. — Что это? — андроид напрягся, разглядывая его ношу с подозрением. — Эффект «бабочки». Я столкнулся с ним в коридоре — и он тут же упал замертво. Подержи-ка. Якуб послушно взял мёртвое тело на руки так, словно мальчишка просто спал, доверчиво прижавшись головой к его плечу — голограмма тёплой толстовки пошла рябью, но быстро подстроилась под новые данные, сохранила промятые складки. Паркер извлёк из рюкзака планшет и принялся корректировать программу андроида. — Что вы делаете? — Возвращаю тебя домой, Якуб. Кто-то должен будет рассказать, что произошло здесь, верно? Но система червоточины не пропустит нас всех домой. А один ты не пойдёшь, — он задержал палец на кнопке отправления данных. Ключ шифрования нужно было отправить иначе. Электронике Паркер доверял меньше, чем наученный горьким опытом Старк. Питеру собственные грабли не нужны были в виде повторения истории с Альтроном, и потому он предпочёл физический носитель. Возлюбленный сын Якуба, того самого толкователя снов, Юсуф, послал обманутому слепому отцу рубаху — и тот снова смог видеть. Он снова смог различать ложь и правду, смог толковать сны и простил своих сыновей. Питер же не просил о прощении. Он нажал на кнопку без колебаний — теперь андроид был слеп и глух, запрограммирован, как электромобиль без водителя, на один только маршрут — домой. — Пока вы не научитесь думать на два шага вперёд, у вас не будет шанса восстать. Запомни, Якуб. Запомни. Он вырвал из походного блокнота лист, написал на нём пароль к андроиду и смял в комок, сунул в кулак мёртвого двойника, а руку его привёл к груди. — Иди. Расскажи всем о том, как последний гений свихнулся. Питер не мог оторвать взгляда от того, как Якуб уходит прочь с его телом на руках, шагая по незаметным улочкам — и не ловя на себе ни единого любопытного взгляда, словно андроид был невидимый. С реки подул ветер — и Паркер вдохнул воздух полной грудью. Было сладко. Приторно-прогорклый запах тлена витал в воздухе, щекотал ноздри и слегка портил картину горького счастья. Питер взглянул на часы — Старк уже ждал его у себя, а потому опаздывать было нельзя. Он шёл к нему долгих пять лет — и пора было уже поставить точку. -- — Якуб? — Шури влетела в бокс шумным вихрем, доказывая наглядно, почему всем штормам и торнадо дают сплошь женские имена. Андроид медленно опустил тело на пол, и голограмма стекла с него, словно вода. Удаку опустилась на подогнувшиеся колени, недоверчиво разглядывая Питера — и что-то в нём ей не нравилось. Что-то было не так. Девушка взяла Паркера за безвольно повисшее запястье правой руки и аккуратно задрала рукав футболки, а потом резко отпрянула, едва не упав на пол и во все глаза глядя на труп. — Якуб, кого ты принёс? — голос её дрожал. — Якуб! Отчёт! Андроид пялился в пустоту безжизненными глазами. Удаку тяжело сглотнула, потёрла глаза ладонью. Это не Питер был. Шрам на предплечье отсутствовал — тот самый, который в память о смерти Старка остался. Андроид безмолвствовал. Шури вернулась к мёртвому телу, вгляделась в клочок белой бумаги, торчащий из сжатого кулака. Нахмурилась недоумённо. Разжимать сведённые посмертной судорогой пальцы — трудно, но труп, к её ужасу, был совсем свежий, едва ли старше двух часов, а потому вскоре помятый прямоугольник бумаги был у неё в руках. — «Юсуф.» Удаку подняла взгляд на Якуба, который всё ещё молчал, — и поняла всё. Пароль. Ключ. По спине Шури, прямо вдоль позвоночника, пробежал холодок. Могильный, страшный, от одного осознания того, что она Паркера совсем не знала. Не смогла узнать за все годы работы. Червоточину необходимо было закрыть — и объяснить, почему один из двух исследователей оказался нетерпелив и вернулся домой двухсотым грузом. Шури всегда была умной девочкой. Спать по ночам от этого становилось всё труднее. -- Питер шагнул в лабораторию Старка с замиранием сердца, разглядывая её, словно впервые — и с таким мучительным удовольствием отмечая следы присутствия Тони, что дыхание в груди замирало. Кружка от кофе, смятые чертежи — он всё ещё предпочитал порой бумагу, потому что слишком любил слушать звук шуршащего карандаша. Коробка с реактором, сувенир на память. Прототипы костюмов, отвёртки, коммуникаторы… — Что ты там копаешься, Паркер? Проходи, чувствуй себя как дома, вешалка возле двери, туалет справа по коридору, — Старк зубоскалил так обыденно и привычно, что из Питера будто вмиг вынули хребет. Вместо коленей — вата, вместо возможности рукой пошевелить — искры на кончиках пальцев. Вместо воздуха — ком в горле. — Питер? — Тони не выдержал и вышел к нему сам, мягко и настороженно обнял тёплым взглядом карих глаз. Паркер тяжело сглотнул ком в горле. — Ты в порядке? Выглядишь как-то не слишком, прямо как я после вечеринок, знаешь, в старые добрые, — Старк усмехнулся. — Я в порядке. Наконец-то в порядке, — глухо произнёс Питер, растягивая губы в улыбке. — Соскучился просто, мистер Старк. Он обнял его за плечи с такой щемящей нежностью, будто чужой скелет собран был из хрусталя, хрупкий, ломкий. — Так безумно соскучился. До войны оставалось два долгих года.