Break me, shake me

      Со стороны объятия женщины кажутся нежными — но они обе знают, что она всего лишь дразнит этой показной лаской перед началом основного действия. Ёшика скучающе отводит взгляд, а Сейга лишь самоуверенно улыбается краешком губ. Она вовсю наслаждается ощущением власти.               С тех пор как на лбу Ёшики появилась злополучная печать, Сейга видит в ней свою игрушку. Марионетку. Поэтому то, что в какой-то момент она решила воспользоваться ей в таком плане, вполне закономерно.               Сейга не понравилась Ёшике ещё при первой встрече: было в этой женщине что-то неприятное, что-то пугающее. Она словно смотрела на окружающих, оценивая возможности, как их использовать. В её синих глазах не было человеческого тепла — их полностью заполнил холодный расчёт и поиск собственной выгоды. Так что то, что в итоге она улыбалась, наблюдая за предсмертной агонией Ёшики, вены которой стремительно заполнял горячий яд, не казалось удивительным.               Сейчас тело Ёшики совсем не похоже на то, каким оно было при жизни: её кожа приобрела мертвенный иссиня-серый оттенок, конечности практически не сгибаются — в том числе и из-за управляющей её сознанием печати, — внутренние органы не функционируют. Единственное, что у неё (пока ещё) работает — мозг. Ёшика всё ещё осознаёт себя, и от этого ситуация лишь плачевнее. Мысли о будущем сводятся к беспросветному отчаянию — иногда ей даже удаётся плакать, — но спасать её некому. Ей больно представлять, как она будет заживо гнить изнутри, как эта язва доберётся до её мозга и полностью уничтожит его. "А потом я окончательно превращусь в цзян ши, настоящую марионетку, тупую и преданную", — с горечью думает она. Не такой судьбы желал себе талантливый поэт!               А вот Сейга, её кукловод, видит в ней марионетку уже сейчас. Она как никто другой знает, что именно в настоящий момент чувствует её подопечная, какие изменения происходят в её теле. И, естественно, она хорошо знает, что у той всё ещё работает мозг.               Сейга уже и забыла, как именно в её голову пришла такая идея; просто ей показалось забавным развлечься, пока можно. И теперь они имеют то, что имеют: Сейга желает унизить свою подчинённую, а Ёшика, не имея возможности противиться, молча терпит.               Сначала, конечно, Ёшика такого не ожидала. Слишком уж внезапными были ласковые прикосновения тонких белых пальцев к помертвевшей коже, слишком уж нежно звучал низкий голос мучительницы. "Давай немного поиграем", — сказала Сейга, подойдя сзади и обвив руками талию цзян ши, а затем слегка усмехнулась. Эта фальшивая нежность длилась недолго, быстро уступив место откровенным издевательствам. Сейга неприкрыто наслаждалась недоумением и ужасом в глазах Ёшики, когда оставляла на её неживом теле глубокие царапины острыми ногтями, когда на коже её жертвы появлялись вмятины вместо синяков. А Ёшике, шею которой опаляло горячее возбуждённое дыхание, хотелось задрожать и сбежать от унижения. Но она не могла и пошевелиться, вынужденная терпеть эту пытку. "Теперь ты полностью в моей власти", — будто говорила ей Сейга, покрывая её плечи поцелуями — нежными, снисходительными и собственническими.               С тех пор время от времени Сейга призывает к себе свою цзян ши, чтобы вновь и вновь истязать её, а в конце, вдоволь налюбовавшись страданиями и видом изломанной игрушки, "чинит" её. Она уже не ограничивается простыми царапинами, придумывая всё более изощрённые пытки; иногда Ёшика даже остаётся без конечностей. И пусть на лице Ёшики почти не отражаются эмоции, Сейга знает, что та всё ещё прекрасно ощущает реальность. Отшельнице нравится видеть трепет подопечной, нравится чувствовать себя хозяйкой положения. Ёшика знает это и всеми силами старается не показывать своих истинных чувств. "Ну уж нет, я не доставлю тебе такого удовольствия!" — думает она, мысленно стиснув зубы.               То, как Ёшика пытается сопротивляться её воле, доставляет Сейге особое удовольствие: это делает "игру" занимательнее и острее. "Ведь ломать слабых так скучно, верно?" — говорит себе Сейга с самоуверенной улыбкой. Она ни на мгновение не сомневается, что вскоре все её старания по уничтожению и растаптыванию воли Ёшики дадут плоды.               "И почему она так жестока?" — с болью думает Ёшика, стараясь хоть немного отвлечься от жжения на исцарапанной спине. А Сейга упорно продолжает водить ногтями по омертвелой коже, сдирая ещё один слой с незаживших ран. Со стороны всё выглядит так, словно она просто обнимает Ёшику и гладит её спину — на деле Сейга в уже привычной манере причиняет ей очередные мучения, выбрав такую позицию, с которой ей видно периодически искажаемое страданием лицо.               Ёшика продолжает думать о причинах поступков Сейги. "Почему она так зацикливается именно на мне? Почему она не делает ничего, помимо этих издевательств надо мной?" И тут она осознаёт одну вещь: Сейга — злой отшельник, который никогда не водится с людьми, не имея выгоды. "Получается... она просто одинока?" — осеняет Ёшику. Вдруг всё неожиданно встаёт на свои места. Сейга не видит ничего, кроме себя, потому что чувствует внутри пустоту и пытается её заполнить. Её эгоизм не даёт ей понять, что людям для завершённости нужен другой человек, родственная душа — в противном случае, твоя собственная душа медленно, но верно растворится.               Осознание невольно вызывает у Ёшики победоносную улыбку, которая, повинуясь воле хозяйки, возникает на её губах. Сейга от неожиданности замирает, а затем с любопытством смотрит в лицо своей "милой подопечной": в глазах той читается торжество и... снисхождение? Сейга невольно напрягается, впиваясь ногтями в свежие раны Ёшики, но цзян ши будто всё равно. Её выражение не меняется ни на секунду. Наконец, под недоумённым взглядом Сейги она насмешливо заявляет:              — Ломай меня, сколько хочешь. Вот только когда всё закончится, ты так и будешь одна со своей пустотой.               Сейга вздрагивает, и Ёшика довольна, впервые видя на её лице выражение испуга. Возможно, её пытка после этого лишь ухудшится, возможно, в следующий раз она не сможет прийти даже к ещё более элементарным умозаключениям, но сейчас — момент её триумфа, и она насладится им в полной мере.               "Мияко Ёшику так не сломить", — одновременно победоносно думает она сама и приходит к выводу Сейга. И последней не остаётся ничего, кроме как сдаться. Будто нехотя, она выпускает Ёшику из объятий-пут и, резко развернувшись, уходит. "Что ж, этот раунд за тобой..." — с неудовольствием признаёт она.