Глупостей не говори

      Ты меня сломал. Поздравляю тебя с этим.       Ты всегда груб со мной. Ты всегда делаешь больно, а потом пытаешься извиниться. Но нет, это всё ерунда, правда. Говорю тебе, что всё в порядке, и ты мне веришь, а я готова умереть от отчаяния. Я ведь не нужна тебе, так к чему всё это?       Настя. Она нежная, воздушная, красивая. Я не такая. Ты её просто обожаешь. Носишь на руках, а ко мне приходишь по надобности. Я не такая, как она. И я ненавижу себя за это. Почему? Потому что ты не мой. И никогда моим не будешь.       Ты всегда приходишь неожиданно. Вечером. Ночью. Просто приходишь, не говоря ни слова. Целуешь в щёку, едва касаясь губами кожи. Мне хочется большего, но я молчу, ведь тебе это нравится. Я не протестую, и ты даже улыбаешься.       "Руслан, для чего всё это? Зачем ты делаешь мне больно?"       Вопросы застревают в глотке и я вновь плачусь Онешко в скайпе с утра. Но ты не узнаешь об этом. Нет. Ты лишь проводишь пальцами линию вдоль позвоночника, за руку ведя меня в спальню. Эти стены. С тобой я здесь счастлива и одновременно меня разрывает от боли. Ты садишься на заправленную кровать, притягивая к себе за растянутую кофту. Не могу отказаться, забираясь к тебе на колени. Мне стыдно. Почему? Я не знаю.       Мы познакомились задолго до того, как в твою жизнь ворвалась Шпагина, в том тихом кафе на Невском. Ты сел ко мне за столик. Проводил до дома и не побоялся поцеловать. Я считала, что влюбилась в тебя. Но ведь чем выше взлетаешь, тем больнее падать, верно?       Запускаешь свои руки ко мне под кофту, касаясь холодными пальцами выступающих косточек. Да, я похудела, но ты этого не заметил.       Всё было замечательно: долгие прогулки, много подарков, восхитительная близость. И я была счастлива, но это длилось не долго. Ты стал отдаляться. Глупые отговорки, всё как в клишированой мелодраме, по сценарию. Спустя какое-то время, я узнала о ней. Ты так рьяно пытался скрыть её от меня и я не могу тебя винить. Ты хотел удержать обеих. Зачем я осталась? Почему я терплю? Разве я могу любить тебя?       Ты буквально срываешь с меня кофту, и она оседает на полу, как оседает твой запах в моих лёгких, и я не могу дышать. Последний раз. Пытаюсь поцеловать тебя, но ты никогда не даёшь мне этого сделать. Я не достойна. Утыкаешься губами в кожу груди, оставляя фиолетовые засосы. Ты никогда меня не жалеешь, грубо сжимая в руках. Стягиваешь лифчик, укладывая меня на кровать, нависаешь сверху. Смотришь, пристально вглядываясь в небольшие синяки на шее, и я не узнаю тебя. Руками тянешься к растянутым домашним штанам, снимая их с меня и раздаётся характерный треск рвущейся ткани. Я открыта перед тобой, я нуждаюсь в тебе, но ты этого не видишь, и мне остаётся только терпеть. В считанные секунды стягиваешь с себя одежду.       Ты ушел, и я правда пыталась жить без тебя. Надеялась, что мысли о тебе не сожрут меня. Ты был с ней, и я пыталась радоваться за вас. Но как? Блять, как? Пуская слёзы в подушку, крича до хрипоты. И когда я совсем отчаялась, ты вернулся, просто переступил порог, бросил ключи на тумбу у входа. И я правда пыталась выставить тебя, но ты лишь грубо целовал, прижимая меня к стене. Тогда мне впервые было больно быть с тобой. И тогда ты в последний раз целовал меня в губы. Наутро ты долго извинялся за всё, и я растаяла. Идиотка.       Ты входишь разом без подготовки, и я готова закричать от боли, но ты не даёшь, накрывая рукой мои губы, начиная двигаться. Быстро, грубо, как любишь. Я, кажется, стала мазохисткой. Ты не жалеешь меня, и я привыкла к этому. Зарываешься носом в волосы, кладя руку на грудь, и мне начинает это нравится. Плевать на себя, плевать на боль, сейчас для меня важен ты.       Я наивно полагала, что ты останешься. Первые разы, я переступала гордость, прося, но в ответ было лишь: — Глупостей не говори. Мне пора. Ты скрываешься за дверью с громким хлопком, а я не знаю, куда себя деть.       Вы выпускаете совместное видео, и я правда пытаюсь не кричать так громко и отчаянно. Ты мне нужен, но я не скажу тебе об этом.       Твои губы у моего уха. Ты шепчешь мне признания, и я хотела бы в них верить. Закидываю ноги к тебе на бёдра, ты двигаешься ещё быстрее, не давая мне вздохнуть. Мне до боли хорошо с тобой и я не могу сдерживать эмоций. Кричу в отместку за свои страдания. Мне нельзя помечать тебя. Ни засосов, ни царапин. Я не могу прикасаться к тебе как захочу, ведь Настя не знает о нас.       Мы как-то встретились с ней. Я представилась девушкой Юлика, и она поверила мне, а ты разозлился. Пришёл вечером. Всё что я помню, срывающийся голос: "Ты моя!". Грубо, больно. Синяки держались ещё около трёх недель. Онешко лишь сочувственно смотрел, рисуя йодную сеточку, как мама в детстве. Я могу смеяться с ним. Он добрый, и мне влюбиться бы в него, но ты завладел моим сердцем.       Ты кончаешь, шепча моё имя. На грани слышимости, но мне и этого достаточно. Ведь это последний наш раз. Ты уйдёшь раньше, чем я проснусь, и я прощаюсь с тобой, оставляя поцелуй на лбу. Замираешь, ведь я так давно не делала. Смотришь внимательно, будто о чём-то догадываешься, но потом лишь тихо выдыхаешь, растягиваясь на кровати, захватывая меня в плен своих рук. Как будто, пытаясь вернуть в прошлое, такое далекое. Хочется плакать, но ты засыпаешь и я веду себя тихо.       Утром просыпаюсь одна. Ты ушёл, впрочем, как всегда. Но сегодня всё поменяется. Хотела бы я уехать в другой город, а лучше в другую страну. Сбежать от тебя. Но, к сожалению, деньги есть только на другую квартиру. На окраине Питера. И ты не узнаешь об этом.       Ночью втихую сняла ключ от своей, теперь уже бывшей, квартиры с твоей связки, мирно покоящейся на тумбе в прихожей. Новый телефонный номер, новые друзья, хотя про второе я вру. С Онешко мы так и общаемся каждый день. Я позволила себе ему довериться.       Квартира замечательная. Живу тут уже больше двух недель, и меня все устраивает. Пытаясь убрать мысли о тебе в долгий ящик, занимаюсь повседневными хлопотами. В придачу с двумя комнатами, мне досталась оранжерея на балконе. Я провожу всё свободное время там. Юлик сказал, что ты ищешь меня. Насколько же обидно. Наконец вспомнил обо мне. Но разве не поздно? Судя по всему, да. И я действительно делаю успехи, если это можно так назвать. Днём ни единая мысль о тебе не приходит ко мне в голову, на новой работе мной довольны, и цветы на балконе не вянут, можно собой гордиться. Но как только на город опускается ночь, я вновь не могу остановить свои слёзы. Почему же не могу забыть тебя? Но становится с каждым днём немного легче, правда. И так бы оно и продолжалось.       На улице уже второй день идёт проливной дождь, а я не знаю, чем себя занять. В груди селится неприятное ощущение. Будто что-то вот-вот произойдёт. И шестое чувство не обманывает. После долгих посиделок в ванной, руки держат кружку обжигающего чая, на экране телевизора какой-то сериал, и мне хорошо. Но звонок в дверь разрушает идиллию. Я не знаю, кто пришёл в такое позднее время. Не выпуская чай из рук, иду ко входу. Мама в детстве учила меня, прежде чем открывать дверь, смотреть в глазок. Но я любила не слушать старших, и сейчас мне это аукнулось. Ты стоишь на пороге, сырой и я не могу сдержать выкрика, выпуская кружку из рук, когда она разбивается об пол, ты пытаешься войти в квартиру. На глаза наворачиваются слёзы, пытаюсь закрыть дверь, но ты конечно же не даёшь мне этого сделать. Входишь и, впервые за долгое время, целуешь.       Нежность. Я так давно не ощущала её. Шепчешь извинения, как и всегда, но мне больше не хочется тебе верить. Толкаю в грудь, тебя ощутимо потряхивает от холода, но мне плевать. — Что тебе нужно, Руслан? — устало потираю глаза. — Ты. — Вот не надо этого, пожалуйста, — останавливаю тебя до того, как продолжишь. — Я уже столько раз это слышала и честно, — перевожу дыхание, отходя, потому что ты опять приближаешься. — С меня всего этого хватит, ладно? Уезжай обратно, Русь. — Мне всё то, что есть, без тебя не нужно, — протягиваешь руки, пытаясь ухватиться за мои, продолжая. — Вернись ко мне, прошу. В груди ноет и я не могу сдержать слёз, что уже стекают по щекам. — Хватит врать! — кричу. — Я столько терпела всё это, — делаю взмах руками, отталкивая твои ладони. — Ты приходил только тогда, когда тебе приспичит потрахаться или когда ссорился с Настей. А я? Ты никогда не думал обо мне! — вновь толкаю тебя в грудь. — Ты не приходил, когда просила я! Ты никогда не отвечал на мои звонки! Я столько раз просила тебя остаться, помнишь, что ты мне отвечал? Глупостей не говори, — пародирую тебя. — Глупостей не говори, Руслан, я не вернусь к тебе. Утираю слёзы, отворачиваясь. — Ты причинил мне столько боли, даже не задумываясь об этом. Ты так был нужен, а тебя не было, — договариваю еле слышно, но в тишине коридора это сродни крику. — Я её бросил, — вдруг говоришь, не своим, слишком тихим, голосом, и я удивлённо смотрю на тебя. — Я столько времени считал, что она идеальна, а ты для меня была разрядкой, — честно говорит, смотря в глаза. — Я действительно так думал, до того, как не нашёл ключей от твоей квартиры на связке. Мне сказали, что ты съехала несколько дней назад. И всё посерело тогда, понимаешь. Даже Настя в своих нарядах казалась такой блеклой. Ты никогда не была совершенной, — прерываешься, подбирая слова, и я вспоминаю, как нужно дышать. — Но я полюбил тебя за неидеальность, за несовершенство. Я действительно люблю тебя, она перекрыла это всё, как солнечный блик. Считал её красивее, казалось, что это она делает вокруг всё ярче, но это всё была ты. Всё это время, это была ты. Я такой дурак, прости меня.       Ты обнимаешь и я отпускаю себя, зарываясь пальцами в твои короткие волосы, стягивая сырую и холодную куртку, наступая на ботинки, оказываясь с тобой почти одного роста, целуя так, как никогда до этого. Медленно идём в ванную, я снимаю с тебя холодные вещи, оставляя их на полу. Душевая принимает нас горячими струями воды и мы долго стоим, рассматривая друг друга, пытаясь стереть всё то, что накопилось со временем. Затем, перепрыгивая разбросанную тут и там одежду, идём в кровать. Ты прижимаешь к себе, и я чувствую себя неприлично счастливой, вдыхая запах геля для душа, который купила несколько дней назад, с твоей кожи. Засыпая рядом, переплетаемся конечностями.       Утро будит меня лучами солнца в глаза и твоими пальцами по коже плеча. Я смотрю на тебя, сначала не веря, что ты тут. Но ты действительно здесь, смотришь так же внимательно. — Ты уйдёшь? — первое, что приходит на ум. Прикрываешь глаза целуя меня в лоб. — Глупостей не говори, я никуда теперь не уйду.