Young love (по визуальной новелле "Dancing with a beautiful robot")

Мягкая музыка, почти колыбельная, вновь и вновь обволакивает танцевальную студию. Кажется, она играет здесь уже не первый десяток раз… но кому это кажется значимым? Звуки витают в воздухе, звуки растворяются в пространстве, посреди которого лишь двое: он и она, Меттатон и его хореограф. Их взгляды сосредоточены друг на друге, его глаза смотрят прямо в её, и всё, что вокруг, всё, что за пределами их двоих, размывается, расплывается, кажется зыбким и словно несуществующим. Словно мелодия и вправду перенесла их в сказку. В большие окна студии заглядывает ночь. Над мегаполисом царит темнота, и сквозь эту тьму прорываются огни близлежащих домов и фонарей. Белоснежные отблески в черноте окружающего мира. Меттатон улыбается — то сдержанно, то почти широко, слегка приобнажая ровные зубы, но неизменно хитро, словно с каким-то невысказанным намёком. Он кружит девушку по залу, склоняет голову набок, и чёрные пряди падают на белую металлическую «кожу» его лица. На мгновение отняв руку от возлюбленной, он смахивает непослушные волосы со лба. Словно зачарованная, девушка следит за этим мимолётным движением. Белые пальцы быстро, мелькнув на секунду, проходят через чёрную шевелюру, а затем вновь опускаются к её талии, и она, потупившись на секунду, упирается взглядом куда-то в его грудь. — Дорогуша, мои глаза находятся выше, — мурлычет низкий мужской голос, и девушка, смущённо усмехнувшись, вновь смотрит роботу в лицо. Как будто это не она придумывала этот танец. Как будто не она провела здесь целые часы, проигрывая эту волшебную мелодию снова и снова, отрабатывая шаг за шагом, движение за движением, чтобы точно попасть в ритм… Хотя… в этот раз и вправду не совсем она. Меттатон, эта вечно занятая телезвезда, ухитрился выкроить в своём плотном графике достаточно времени, чтобы разработать танец вместе с ней. Хореограф усмехается, вспоминая, как это было. Меттатон едва мог сдерживаться от воодушевления, предлагал то одно, то другое, плавно и изящно двигался под музыкальные переливы, и ей ничего не оставалось, кроме как, заворожённо полюбовавшись на изгибы его движущегося тела, буквально силой выдернуть себя из подступивших грёз и просто оформить придуманное им в единое целое… Воистину это был самый необычный процесс создания хореографии. Они кружатся снова и снова. Меттатону неведома усталость, а девушка, у которой после долгих репетиций обычно нешуточно ныли все мышцы, сейчас ощущает себя так, словно она не ходит — парит над полом, едва касаясь его. Глубокая внутренняя эйфория, заставляющая затаивать дыхание, избавляет от утомления. Лишь взгляд, случайно брошенный Меттатоном на часы на стене, заставляет его с заметной неохотой остановиться и выключить музыку. Новая хитрая усмешка озаряет его лицо, когда он проводит ладонью по щеке любимой и затем дефилирует к дальней стене студии. — Я могу танцевать это вечность, но думаю, тебе нужен отдых, не так ли, дорогуша? Тебе ещё предстоит завтра блеснуть… Робот проводит рукой по висящему у стены чёрному костюму, сшитому специально для него по последней моде, а затем аккуратно, двумя пальцами, перехватывает белоснежный подол находящегося рядом платья. — Мы оба завтра блеснём. Сразим всех наповал… на нашей долгожданной свадьбе.