Солнце в красных облаках

Семь дней назад. Пять теней полукругом стояли в просторном зале Башни Пейна и молчали. Напротив них стояли Конан и Пейн. — Вам уже известно, что шиноби Конохагакуре похитили Наруто, — ничего не выражающим тоном начал Пейн, оглядывая проекции подчиненных. — Наш шпион из Конохагакуре сказал, что на нем использовали запрещенную технику забвения. Также он доложил, что через три дня после того, как Наруто доставили в Конохагакуре, на деревню напал джинчуурики Однохвостого. Он пытался забрать Наруто, но так как не имел ни стратегии, ни какого-либо плана действий и, по словам нашего шпиона, совсем обезумел, потерпел поражение и был заключен в подземную тюрьму Конохагакуре. Таким образом, на данный момент у Конохагакуре находятся два джинчуурики, по совместительству являющиеся членами нашей Организации. Разумеется, мы не можем просто игнорировать этот факт. Но на примере Гаары видим, что без должной стратегии забрать обоих обратно мы не сможем. А развязывать войну с Конохагакуре сейчас не в наших интересах, поэтому мы ждем и продумываем план действий. Как только я приму окончательное решение по этому вопросу, я дам вам знать. — Мы просто бросим юнца? — проговорил Хидан, глядя со злым вызовом. — Нет. Мы пока не будем предпринимать рискованных действий. Уверен, вскоре мы сможем взять ситуацию под контроль. Клан Учиха является одним из сильнейших в мире, а потому развязывать войну с Конохагакуре, которая обладает достаточной военной мощью, чтобы вести военные действия в течение долгих лет, мы не станем, пока у нас нет четкого плана ее уничтожения. Поэтому, — Пейн повысил голос. — Пока что вы не предпринимаете никаких попыток отобрать у них Наруто, — он красноречиво всмотрелся в Хидана. — Больно надо, — небрежно пожал плечами служитель Джашина и отвернулся. — Кто захочет спасать этого слабака? — фыркнул он. — Какудзу, проконтролируй, чтобы твой напарник выполнил приказ, — холодно сказал Пейн и перевел взгляд на мужчину. Какудзу медленно кивнул. — Сасори, то же самое касается и тебя. Дейдара, не делай ничего неблагоразумного, — спокойно проговорил Лидер, глядя на хмурого подрывника. — Я прослежу, — холодно ответил Сасори, кивнув. Дейдара молчал, предпочитая в этот раз не высказываться. Гнетущая тишина охватила всех. Пейн тихо выдохнул. — Я знаю, что сейчас не лучшие времена для нас, — начал он. — Мы потеряли Кисаме, двое наших товарищей находятся на территории вражеской деревни, но это не значит, что мы должны терять самообладание. Как только мы начнем вести себя неблагоразумно, мы наделаем еще больше ошибок. Давайте не забывать наших конечных целей и придерживаться их, — Лидер требовательно оглядел своих подчиненных. — Я знаю, как некоторые из вас относились к Наруто. Мне он тоже был дорог. Мы приложили немало усилий к его становлению, как члена Акацуки, и я понимаю, каково для некоторых знать, что сейчас он находится там, где находиться не должен, но пока что, на данный момент, мы не можем рисковать и предпринимать необдуманные действия. Придерживаемся плана. Это ясно? Нестройный хор голосов ответил ему согласием. — Продолжайте выполнять свои задания, — ничего не выражающим взглядом еще раз скользнув по преступникам, произнес Лидер. — Свободны. Тени исчезли одна за одной. Пейн обернулся к Конан. — Переживаешь? — он всмотрелся в ее лицо. Девушка не ответила, развернулась и зашагала прочь. *** Вернуть его — это как личный вызов для Саске. Ставка на собственный успех и что-то на грани одержимости. Саске хотел заставить его подчиняться, заставить вернуться и, если нужно, сделать это насильно, ломая волю Наруто и на корню уничтожая его желание отмщения. Саске знал, что сможет — сможет подчинить, вернуть, обуздать и получить то, что хочет. Это был его Наруто. Целиком и полностью, что бы там с ним не происходило за все эти годы, метка принадлежности никуда не исчезала. Саске никогда не отдавал своего и не собирался сдаваться. Ему нравилась эта гонка с Наруто, эта борьба и эта вечная битва; кровь кипела в венах, бесстрашие опаляло грудь, улыбка резала губы. Каждое прикосновение — словно горячие иглы, вонзающиеся в ладонь. Саске нравилось. И он знал, что Наруто, тому Наруто, который отчаянно жаждал мести и силы, тому Наруто, одержимому, ослепленному ненавистью и болью, тому Наруто, что ненавидел самого себя и был окутан зловещей жаркой чакрой демона, это тоже нравилось. До дрожи. До помутнения рассудка нравилось. Саске был рад тому, что сейчас он рядом. Пусть без воспоминаний и без этой вечной жажды, но все еще — его Наруто. Он был рядом, но Учиха всем своим существом чувствовал незавершённость, чувствовал, что он не победил, не проиграл и не закончил. Они не закончили. Прикосновения больше не пронзали иглами, и это было так непривычно и странно. Саске жадно касался его, забываясь, словно, наконец, получив то, что так хотел. Он словно трогал лезвие, которое все это время резало его руку до мяса, а сейчас будто бы превратилось в гладкую ровную поверхность, что больше не могла причинить вред. Непривычно, странно, интересно, дико. Саске нравилось и это. Ему нравился Наруто. До одержимости, до ломки в костях, до зверской боли в груди. «Нравился» — слабое и никчемное слово, которое не выражало всего. Саске не мог сказать, что он влюблен — глядя на любовь своих родителей в детстве, глядя на Итачи и Шисуи, Саске точно знал, что его чувства — не вот это вот слово. Это что-то другое, может, похожее чем-то на любовь, но всё же другое. Любовь проходит — Саске хорошо знал это, ему признавались в этом чувстве не единожды, он знал, что любовь часто путают и смешивают с идеализацией, как это делала Сакура, поэтому он предпочитал не любить Наруто. Это было чувство, которому не было названия, оно дико билось в груди и сводило с ума. Саске не знал, что это, и знать не хотел, ему было плевать. Наруто был его личным вызовом самому себе. *** С Сакурой Наруто так и не удалось больше поговорить, зато с Саске он разговаривал еще не один раз и все же спросил у него, почему у двери и окна его палаты находится охрана, ограничивающая его перемещения. Саске лишь отмахнулся, списав все на прихоть Хокаге. Впрочем, в связи с тем, что Кабуто выписал Наруто уже через пару дней после того случая с охраной, каких-то особых проблем это не вызвало. — Вау, — широко раскрытыми глядя на дом Саске, уронил Наруто. — Да он же огромен! — с легким шоком заметил он, чем вызвал у Учихи короткую, снисходительную усмешку. Просторный двухэтажный дом Саске, который стоял обособленно, в самом конце квартала Учих, был выстроен в традиционном стиле, с аккуратным задним двориком, верандой и несколькими просторными комнатами, отделенными друг о друга сёдзи. — Ты один живешь? — осматриваясь и заходя во двор, спросил Наруто. — Да, — кивнул Саске. Наруто это не удивило, он отчего-то вообще не представлял, чтобы Саске мог жить с кем-то, а потому версия про то, что когда-то они жили вместе, все больше теряла свою актуальность. И она рассыпалась окончательно, когда Узумаки понял, что в этом доме нет не то чтобы даже его вещей, но и в целом вещей кого бы то ни было кроме самого Саске. Однако Наруто предпочел не говорить, что заметил это. — А твоя семья? — Наруто разулся перед тем, как войти в дом. Темный деревянный пол чуть скрипнул под ногами. — Брат живет со своим другом, а отец в нашем старом доме, — сдержанно ответил Саске. — Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — он начал подниматься на второй этаж. — А мама? — Наруто задумчиво осмотрелся и пошел вслед за ним наверх. — Умерла, — коротко и тихо ответил Саске. — Прости, — опустил взгляд Узумаки, ругая себя за лишнее любопытство. Саске бросил на него взгляд, но ничего не ответил. Второй этаж дома состоял из трех отделенных друг от друга спален и ванной комнаты. На первом этаже располагалась гостиная в традиционном стиле, из которой был выход на веранду и в сад, кухня, еще одна ванная и просторный тренировочный зал, смеженный с оружейной. — Вот, — Саске раздвинул сёдзи одной из комнат и зашел внутрь. — Здесь есть футон для сна, одеяло, одежда и все, что тебе нужно, — Учиха открыл дверцы большого шкафа у стены. Наруто обвел взглядом комнату. У окна, из которого внутрь лил солнечный свет, находилась тумбочка, на которой стояла фотография в рамке. Он подошел ближе и всмотрелся в нее. С фотографии на него смотрели четыре человека — он сам в детстве с несколько недовольным лицом, хмурый Саске и улыбающаяся Сакура — все одного возраста. За их спинами стоял неуверенно улыбающийся человек в маске. — Кто это? — спросил Наруто, глядя на фотографию, после чего продемонстрировал ее Саске и указал на мужчину. — Наш сенсей, Хатаке Какаши, — сложив руки на груди и прислонившись к косяку, ровно ответил Саске, внимательно глядя на парня. — Он погиб на миссии. Наруто вновь посмотрел на фотографию. Она не вызывала у него никаких эмоций или воспоминаний, что в какой-то степени разочаровывало Узумаки. — У тебя здесь такое идиотское лицо, — усмехнулся Наруто, глядя на двенадцатилетнего Саске на фото. — Это лицо любого человека, который стоит рядом с тобой, — усмехнулся Саске. — Эта эмоция называется «раздражение». Наруто в ответ лишь фыркнул, поставил фотографию обратно и потянулся. Саске наблюдал за ним с улыбкой во взгляде, но, как только Узумаки обернулся на него, отвел взгляд. — Ты чего? — склонив голову набок, удивился Наруто, глядя на него в ответ. На лице Саске сейчас были те эмоции, которые Узумаки не знал, как интерпретировать. Это была какая-то печальная, тоскливая радость, которая тихо читалась в темных глазах. — Пойдем, — кивнул ему Саске и быстро вышел. — Куда? — удивленно вскинул брови Наруто, но Учиха уже начал спускаться вниз по лестнице. — Эй, Саске-идиот! — Узумаки нахмурился и быстро пошел за ним. — Ну куда ты? — Просто пойдем, не задавай вопросов, — Учиха, спустившись на первый этаж, двинулся к выходу. — Эй! — в голосе Наруто скользнуло возмущение. — Ты всегда так, что ли? — удивился он. — Пойдем, Наруто, — Саске обулся и обернулся к нему, в его глазах играло, искрясь, что-то почти что теплое. — Обещаю, тебе понравится, — кивнул он. — Так что шевелись. — Не приказывай мне! — Узумаки окинул его мрачным взглядом, но все же обулся и последовал вслед за Учихой на выход. Саске позволил себе едва уловимо улыбнуться. Они вышли на улицу и пошли в том направлении, в котором вел Саске. Наруто шел рядом с ним, и, к своему удивлению, ловил взгляды прохожих, которые все как один смотрели на них обоих с оттенком страха и презрения. Узумаки нахмурился, понимая, что происходящее вокруг него вызвало за последние дни столько вопросов, что вера в слова Саске окончательно пошатнулась. Любому было бы очевидно, что все не так просто, как пытался это выставить Учиха. Наруто пытался понять его мотивы и пришел к выводу, что Саске, скорее всего, делает это, в первую очередь, ради него. Учиха не стремился этого открыто показывать, но он всё же был хорошим человеком. И Наруто доверял ему, но не верил. Это было чертовски странное ощущение, но деться от него куда-либо было просто невозможно. Узумаки буквально чувствовал, что что-то не так. — Может, уже скажешь, куда мы идем? — недовольно спросил он, бросая взгляд на Саске. — Увидишь, — сохранил загадочность Учиха, коротко усмехнувшись. Наруто насупился и сложил руки на груди. — Тебе понравится, — бросив на него взгляд, смягчился Саске. — Можешь считать это сюрпризом, — снисходительно добавил он. Узумаки чуть не вывернуло от этого тона и он, кривляясь, передразнил парня, произнося эту фразу якобы его голосом. — Пришли, — проигнорировав его кривляния, оповестил Саске, останавливаясь и глядя на небольшой ресторанчик с говорящим названием «Ичираку Рамен». Наруто окинул заведение любопытным взглядом и молча последовал за Учихой внутрь. Внутри была лишь стойка, за которой находился повар в белой шапочке, а перед стойкой стояли пять стульев. — О! — мужчина с добрым лицом и узкими глазами улыбнулся. Судя по его одежде он был здешним поваром. — Добрый день! — поприветствовал он и задержал взгляд на удивленном Наруто. Саске сел за стойку, лишь кивнув. А Узумаки так и уставился на мужчину с удивлением и какой-то отрешённостью. В груди потянуло болью. — Наруто-кун? — голос мужчины щелкнул по сознанию знакомыми, отозвавшимися теплом, чувствами, и Узумаки вздрогнул, натянул глупую улыбку, поздоровался и сел рядом с Учихой. Саске бросил на него внимательный взгляд и заказал две порции рамена. — Не ожидал снова увидеть Наруто-куна! — с улыбкой, добродушно сказал повар после того, как крикнул в заднюю комнату информацию о заказе. — Ты долго к нам не заходил, — кивнул он и начал помешивать лапшу. — Простите, — выдохнул Наруто, сам не зная, почему извиняется. На щеке почувствовалась влага. Узумаки удивленно прикоснулся рукой к лицу, стирая соленую воду и задрал голову вверх — потолок что ли протекал? И только спустя мгновение понял, что это слеза. Он смутился и нахмурился, глядя на свои пальцы. Саске мрачно отметил, что даже при встрече с ним Наруто не плакал, а тут вдруг рамен — и сразу слезы. Несколько несправедливо и, может, было бы даже обидно, если бы не тот факт, что Наруто, в общем-то, тот еще идиот, а, значит, ничего удивительного. — Это твоя любимая еда, — Учиха обреченно вздохнул. — Ты здесь ел со своими родителями. Наруто поднял на него удивленный взгляд. — Это место было так важно для меня? — он медленно осмотрелся, глядя во все глаза. — Угу, — мрачно отвечает Саске. Важнее, чем твой лучший друг, судя по всему, болван. Но Саске отчего-то совсем не злится, косо усмехается и притягивает руку, взъерошивает мягкие светлые волосы. Наруто тут же хмурится и уворачивается, глядя с легким раздражением. — Не делай так, идиот, — возмущенно шипит он. Саске фыркает. Им подают рамен, и Учиха внимательно, с интересом смотрит, как Наруто привычным жестом, который помнит тело, но не мозг, подцепляет зубами палочки и отрывает одну от другой, сжимает пальцами, подцепляет лапшу, осматривает, заявляет, что пахнет очень даже неплохо и отправляет в рот, шумно втягивая в себя. Интересно, думает Саске, а с тренировками также? — Вкусно! — с ярким восторгом объявляет Наруто и радостно смотрит на Учиху. — Саске, да это лучшая еда в жизни! — он торопливо возвращается к поеданию рамена. Саске усмехается, подпирает голову рукой и смотрит на него, так и не притрагиваясь к еде. — М? — Узумаки замечает этот взгляд и вопросительно смотрит на него, втягивает лапшу и спрашивает: — Чего не ешь? — он в недоумении выгибает бровь. Саске знает, что если сейчас скажет, что не любит рамен так, как любит его Наруто, на него посмотрят, как на пациента клиники для душевнобольных и объявят надменным ублюдком, не способным наслаждаться лучшей едой в мире. Саске знал это, потому что такое уже было, когда им обоим было по двенадцать. Но сейчас им больше не двенадцать. Учиха выдыхает, сдерживая улыбку, смотрит в тарелку, подцепляет палочки зубами, разъединяет их и говорит: — Я не ты, и не прихожу в щенячий восторг от рамена, Наруто. Узумаки с вызовом вскидывает брови. — Да ты просто надменный ублюдок! — говорит он и продолжает есть. — Но я прощу тебе это, — с набитым ртом, не очень разборчиво бубнит он. — За то, что показал мне это место, — Наруто решительно кивает. Они доедают достаточно быстро и, как и предполагал Саске, Наруто не отказывается от добавки. Учиха, в общем-то, тоже не против. Рамен не так уж и плох, если есть его с Наруто. *** Когда они вышли из Ичираку Рамен, счастливый Наруто воодушевленно расхваливал собственные вкусы в еде и даже сказал что-то вроде, что, судя по всему, он был неплохим человеком, раз любил рамен. Саске связи между этими утверждениями не улавливал, но предпочитал не отвечать, пряча улыбку и глядя вперед. Они дошли до небольшого поля у озера, где тренировались в детстве, и Учиха, остановившись, начал быстро спускаться вниз по склону. Наруто вскинул бровь, глядя ему в спину, но через несколько секунд последовал следом. Саске швырнул ему кунай, как только Узумаки встал на ровную поверхность земли. Наруто поймал кунай одной рукой, тут же по привычке, что помнили руки, развернул его острием от себя и сжал, сам удивляясь. — Ого, — рассматривая кунай, выдал он. Саске снял катану и положил на землю, достал еще один кунай. — Мы часто тренировались вместе в детстве, — глядя на Наруто, сказал он. — Думаю, твое тело не растеряло рефлексов. Наруто невольно зацепился за фразу про детство. Только в детстве? А потом? Но вслух сказал другое: — Дай угадаю: я тебя уделывал? — почти утвердительно произнес он, усмехнувшись и чуть прищурившись. Учиха улыбнулся и насмешливо склонил голову набок. — Ни разу, болван, — ответил он и незамедлительно напал. Наруто потерял его из поля зрения быстрее, чем смог сориентироваться. Тело блокировало удар только на инстинктах, в крови мгновенно, вспышкой, зажегся азарт. Губы дрогнули в улыбке — непроизвольной, но такой естественной. Наруто развернулся, отдаваясь рефлексам и сосредотачиваясь, ударил, промахнулся, ударил еще раз, увернулся от выпада Саске и так по кругу. Учиха смотрел уверенно и с искрами веселости, что злило и будоражило. Они уворачивались от атак друг друга, и Наруто чувствовал, как с каждой секундой скорость его движений возрастает, как мышцы, словно просыпаясь, откликаются болью и напрягаются, как тело двигается само, будто в танце. Саске бьет его в грудь, выбивая кислород, тут же заламывает руку и роняет на землю, садясь сверху и победно сверкая глазами, неуловимо улыбается. — Ублюдок, — беззлобно фыркает Наруто, упираясь подбородком в землю и чувствуя тяжесть веса Учихи. Саске сидит на его спине, удерживая руку в захвате. — Я же говорил, — нагло усмехается он. — Ни разу, — Учиха отпускает его руку и встает. Наруто тут же переворачивается на спину и, упираясь локтями в землю, смотрит снизу вверх с легким интересом, но хмуро. — Это не считается, — провозглашает он. — Почему же? Наруто хмурится, пытаясь подобрать причину и с оттенком недовольства глядя на Учиху. Саске насмешливо изгибает бровь, давая ему время, чтобы найти оправдание, но Узумаки лишь шумно дышит, не в состоянии ничего придумать. Учиха протягивает ему руку, помогая подняться. — В следующий раз, я тебя отделаю, — обещает Наруто, кивнув самому себе. Саске лишь надменно хмыкает, одним взглядом выказывая свое превосходство. Узумаки тут же шипит и громко возмущается такому откровенному недоверию. Они поднимаются обратно на дорогу и идут дальше, Наруто продолжает убеждать Саске в его неправоте, а тот лишь изредка отвечает, усмехаясь, но выслушивая весь этот поток негодующего сознания. Закат оранжевыми лучами падает на улицы, и вскоре они выходят к окраине деревни, где на зеленом поле, огражденным деревянным забором, выстраиваются ровные ряды серых могильных плит. Наруто замолкает, когда они проходят в красные деревянные ворота и попадают на кладбище. Узумаки озирается по сторонам, выхватывая имена на плитах, но вскоре взгляд приковывает большой памятник, изображающий красный огонь. Он находится в самом конце кладбища, на длинном каменном пьедестале, и к нему ведет широкая, но невысокая лестница. — Пойдем, — тихо говорит Саске и скользит между плит. Наруто идет за ним молча, глядя на все это и слушая вкрадчивую тишину. Лучи закатного солнца озаряют могильные плиты теплым, догорающим светом. Саске останавливается напротив двух могил и смотрит на них. — Это твои родители, — приглушенно, но спокойно говорит он, не глядя на Наруто. — Подумал, ты захочешь увидеть. Узумаки читает фамилии на плитах, видит годы жизни и… Не чувствует ничего. Это так чертовски странно, когда рамен вызывает у тебя больше эмоций, чем могильные плиты родителей. Наруто смотрит на них рассеянно, с непониманием собственных эмоций, а потом, неощутимо, словно тычок в спину чувствует злость. Колючее чувство щиплет в груди, но он не понимает почему. На могильных плитах лежат свежие белые лилии. Наруто не надо спрашивать, он знает, что их положил Саске. Он знает это на каком-то интуитивном уровне. … руки кладут цветы на каменную плиту, и Узумаки отворачивается, сжимая зубы. — Мне жаль. — Совсем тихо роняет черноволосый двенадцатилетний подросток. Наруто не смотрит на него — он не хочет видеть его лица, но отвечает также тихо и чуть сдавленно: — Это не твоя вина. Саске вздрагивает и смотрит моментально изменившимся взглядом. Наруто не сводит взгляда с могильных плит. Он сказал это вслух и сам того не понял. Он ответил своему мимолетному воспоминанию, где сам был двенадцатилетним подростком в оранжево-синем комбинезоне и с растрепанными светлыми волосами. — Что?.. — роняет Саске, слыша выстукивание собственного сердца. Наруто чувствует его тяжелое напряжение на каком-то совершенно ином уровне восприятия и поворачивает голову, смотрит в лицо Учихи открыто и удивленно. — Не знаю, зачем это сказал… — честно признается он. В глазах Саске, кажется, на долю секунды сверкает облегчение. Наруто не подает виду, что заметил, как и все время до этого, но выдавливает из себя слабую улыбку и вновь отворачивается к плитам. — Какими людьми они были? — серьезно и задумчиво спрашивает Узумаки через какое-то время. Саске поджимает губы. Ему было восемь, как и Наруто, когда умерли Минато и Кушина. Его мать общалась с Кушиной, Саске помнил, что она была улыбчивой женщиной с яркими красными волосами и помнил, что у нее был очень звонкий смех. Минато был Хокаге, но восьмилетний Саске ничего о нем не знал, он ни разу не видел его вживую вблизи. — Они были достойными людьми, — тихо ответил Учиха и посмотрел на Наруто. — И они любили тебя, — твердо сказал он, вглядываясь в лицо парня. Узумаки на взгляд ответил, посмотрел в ответ и благодарно улыбнулся. — Спасибо, — тепло произнес он. — Саске. Учиха кивнул, не сводя с него взгляда. — Это так странно… — вдруг сказал Наруто, вновь переводя взгляд на каменные плиты. — Ничего о себе не знать. Саске промолчал. Они еще некоторое время стояли в тишине и оба смотрели вдаль, на постепенно заходящее за горизонт солнце. — Что означает этот огонь? — спросил Наруто, посмотрев на памятник. — Что все, кто похоронен на этом кладбище, обладали Волей Огня. — Что такое Воля Огня? — вскинул брови Узумаки и посмотрел на Саске. — Это… — Учиха сжал зубы. — Стремление. Отвага. Преданность деревне. Это любовь к Конохагакуре и желание защищать ее и ее жителей даже ценой собственной жизни. У каждого жителя этого места есть Воля Огня. Она дает нам силы вставать и идти дальше, несмотря ни на что. Силу, чтобы бороться и защищать тех, кого мы любим. Это идеалы одного из основателей деревни. Но сейчас в это мало кто верит, — Саске внимательно посмотрел на Наруто. — Ты нес в себе Волю Огня*, — он сжал руку в кулак и прислонил его к груди Узумаки. — И она есть в тебе и сейчас. Можешь считать это чем-то вроде идеологии, — Учиха пожал плечами. — Ты веришь в это? — чуть хмурясь, спрашивает Наруто, обдумывая сказанное Саске. — Я верю в то, что выигрывает тот, кто сильнее, — Учиха потяжелевшим взглядом смотрит на памятник. — И, чтобы что-то или кого-то защитить, нужна в первую очередь сила. И если у тебя ее нет, у тебя нет и Воли Огня, потому что ты никого не защитишь единственной верой в это. Только сильные имеют право выбирать и диктовать правила. Таков мир шиноби, — твердо говорит Саске. Наруто коробит от его слов. В них есть что-то пугающее, что-то совершенно не укладывающееся в понимание самого Узумаки, но он не может понять, что именно, а потому лишь хмурится и молчит. — Не согласен? — Саске хмыкает, понимая будто бы без слов. — Вроде как, — медленно кивает Наруто. Учиха смотрит на него долго и задумчиво. — Что? — с вызовом спрашивает Узумаки. — Поразительно, как ты, даже лишенный воспоминаний, остаешься всё тем же упертым идиотом, — Саске говорит холодно и спокойно, но в его взгляде проскальзывает улыбка. — Уверен, ты тоже остался бы ублюдком, несмотря ни на что, — фыркнув, отвечает Наруто. Учиха презрительно усмехается. — Пойдем, — Наруто ведет плечами и, бросив еще один взгляд на надгробные плиты и запомнив имена родителей, идет обратно к воротам, засунув руки в карманы и глядя себе под ноги. Саске идет за ним и молчит. Сейчас важно было просто помолчать.