Трое в камере, не считая котенка.

Электричества не было уже четвертый час, но разбушевавшаяся за окном гроза неплохо восполняла этот недостаток. Молнии, отражаясь от обитых белыми матрасами стен, освещали маленькую камеру, три на три метра, и трех человек сидящих в ней. Все они сидели по углам, недоверчиво косясь друг на друга. Впрочем, у них были на это причины… - Между прочим, я - Эдвин, - раздраженно выдохнул блондин. На вид, он был из тех людей, кто следит за своим телом. Подкаченный, с ухоженным лицом, приятно отдающим лосьоном, уложенные муссом волосы. Пикапер, клубный мальчик лет двадцати пяти, одетый в белые брюки и пеструю гавайскую рубашку. - Что серьезно?- отозвался очкарик из противоположного угла,- думаешь, я стану разговаривать с психом? Очкарик, был человеком иного типа. Хоть и мятые, но официальные штаны и рубашка, галстук убранный в карман, и полнота делали его похожим на офисного работника. Его серьезное лицо украшало несколько кровоподтеков, черные волосы взъерошены. Возрастом лет на десять постарше блондина. - Кто бы говорил,- хмыкнул Эдвин,- или я не слышал о чем болтали охранники, когда впихивали тебя сюда? Лицо собеседника покраснело от ярости, но здравый смысл и вид рельефных мускул выглядывающих из под гавайки заставили принять правду. - И что с того? Да мне нравятся пацаны и что? Можно подумать ты тут просто так сидишь. -Хех, это точно, -промолвил блондин, уходя в счастливые воспоминания- связался я с одной кисой… - С кем?- перебил его очкарик- бред не неси. За секс с шалавами в дурку не сажают. - Нет, она на самом деле была кисой- развел руками Эдвин. Несколько мгновений педофил переваривал услышанное, а затем заржал во всю глотку. -Миха-халыч,- представился он сквозь смех,- не думал что когда-нибудь увижу вживую зоофила. -Да. Мы вымирающий вид,- улыбнулся Эдвин. - А ты тогда кто?- Все еще смеясь, Михалыч перевел взгляд на третьего сокамерника. - Данила, - донеслось из самого темного угла. Даже постоянно сверкающие молнии плохо освещали его. Черные как смоль волосы, болезненное молодое лицо с рыжими веснушками. Худое тело закрывала черная майка с Пинхэдом и такие же черные джинсы,- и мне двадцать, если что. -Ага, конечно,- усмехнулся очкарик. - Поверь, не нужно быть педофилом, что бы понять, что тебе лет шестнадцать. Не боись, если он тебя тронет, я ему наваляю, - ободряюще произнес Эдвин. - Поверь до этого не дойдет. Вампиры не в моем вкусе,- сказал Михалыч протирая запотевшие окуляры,- так что ты натворил? - Не твое дело,- буркнул гот. - Да расслабься, здесь все со сдвигом, -Эдвин довольно потянулся,- его нашли на кладбище, обдолбанного в хлам. -Ну и компания собралась,- у педофила явно улучшилось настроение. -Прям из анекдота. Как там было? Хм… Эх, котеночка бы сейчас, -мечтательно промурлыкал Эдвин. - Маленького, -подхватил Михалыч. - Мертвого, -с загробным сарказмом донеслось из мрака. Все захохотали, гнетущая атмосфера отступила, даже молнии перестали давить на психику, и в этот момент дверь открылась… В проеме показались два коротко стриженных солдата и он… Обхватив обоими руками ногу одного из охранников, буквально вжавшись всем телом, уткнувшись подбородком в его накаченный живот, поджав ноги висел испуганный мальчик. Ну, не совсем мальчик. Все убедились в этом окончательно, когда второй солдат грубо отцепил его от ноги и толкнул прикладом в камеру. Среди ярких рыжих волос торчали маленькие кошачьи ушки. На лице: большие, отливающие зеленью глаза и слегка вздернутый треугольный носик. Его детское тело, в отличие от лица, было сплошь покрыто нежным, мягким, рыжеватым пухом шерстки, только живот и грудка были белоснежны. Казалось, вспышки молнии терялись в нем, освещая изнутри. Его ладони были чуть меньше чем у обычного мальчика, обильно покрытые белой шерсткой они производили впечатление кошачьих лапок. Из копчика рос, в меру длинный, пушистый хвост. Этот странный мальчик застенчиво стоял у порога, прикрывая свою наготу, приветливо разглядывая окружающих. Дверь со скрежетом захлопнулась, и все погрузилось в тишину. - Тебя как звать?-Эдвин очнулся первым. - Ня?- произнес котенок. - Ты чего? Не разговариваешь? - Разовариваю, тойко у ня ока охо оючается, - мальчик густо покраснел. - А ты забавный, иди сюда,- позвал его Михалыч - А ну стой!- рявкнул Эдвин,- Ты что удумал, он же малыш совсем. - Да брось, что не видишь: он же не человек. Да ты сам ему под хвост пялишься,- Эдвин, быстро отвел взляд,- давай присоединяйся. -Эдвин, -усталым голосом спросил гот,- а его почему не защищаешь, он же младше меня? - Но он прав, это же не человек. Посмотри на хвост, на уши. - Человек, не человек. Он же живой, все будет чувствовать, вы же его замкнете нафиг. - Ты просто завидуешь,-отмахнулся Эдвин и потрепал котенка за ухом,- пойдем к дяде Михалычу, он нам что-то показать хочет. - Ох, мужики, не трогали бы вы его, -Данила сделал последнюю попытку,- вдруг он блохастый? - Лохастый?- переспросил котенок, подпрыгивая к дяде Михалычу. - Лохастый, лохастый,- разочарованно подтвердил Данила, - и еще укестый. Гнилые моралисты,- пробубнил он, отворачиваясь от происходящего. Эдвин тем временем поставил котенка, на все четыре лапки. - Открой ротик,- котенок повиновался,- ух, какие у тебя острые зубки, ты ведь не будешь кусаться? Котенок энергично замотал головой. - Вот и умница. - Давай ты первый, Эдвин,сзади. А то он еще не выдержит, откусит к черту. - Хех, давай. Он аккуратно раздвинул ему ноги и пару раз шлепнул по попке. Котенку, видимо, это понравилось, и его хвост поднялся, вытянувшись стрелой, открывая маленькое розовое отверстие между ягодиц. Эдвин, не церемонясь, намотал хвост на руку и, использовав его как опору, загнал свой член на все длину. Мальчик закричал от боли и попытался вырваться, но Эдвин крепко держал его. - Эй, эй, успокойся,- поймал его за шею Михалыч, скоро все пройдет, у меня есть средство, что бы не болело, но надо чтобы ты не кусался, хорошо? Не будешь? - Орошо, не уду,- плача пропищал котенок. -Открой рот пошире и не закрывай, пока не скажу. Член вошел в горло без помех. Теперь они делали это в две тяги, не обращая внимания на сопли, слезы и кровь, вовсю хлеставшую из порванных кишок. - Ну что, скоро?- спросил отстрелявшийся Михалыч, а то «лекарство» я уже ему выдал. - Сейчас еще не много. Все сейчас кончу. Эй, Данька, давай завязывай дуться, тут весело. - Да оставь ты его, он же гот, они живых не любят,- ехидно заметил педофил. - Жаль, а то как то не красиво получилось: вроде в одной камере, а кошак только нам двоим достался. Хотя есть идея… Не раздумывая, он нежно прижал к себе котенка и свернул ему шею. Тело бесшумно сползло на пол, в лужу собственной крови. Страшное это было зрелище: лежащий на животе мальчик, чьи глаза навсегда уставились в потолок. -Эй, Дань, повернись, посмотри, как аппетитно выпирает его мертвая задница. Мы знаем, тебе понравится. Ну же, для тебя старались. Даня повернулся и с ужасом уставился на открывшуюся картину. - Мужики,-тихо произнес он,- вы че совсем больные? Я- мазохист. Гром и молния раскололи небо, и на их фоне еще более зловещее прозвучало разъяренное «М-я-я-я-у». Залитое кровью тельце дернулось и перевернулось на спину. Затем котенок встал. Кровь и фекалии превратили его пушок в однородную, клочковатую массу. Шерсть на руках слиплась, повторяя форму пальцев, по виду больше напоминающих пять длинных когтей. -Ольно!- взвизгнул он пытаясь приладить голову на место. Но простояв лишь мгновение, она завернулась назад под невообразимым углом. Он повторил попытку, еще и еще, - Ольно! -Прикольно? Хехе да, прикольно, хороший мальчик,- постарался успокоить его Михалыч. - Ольно!!- Заорал в ярости котенок, набрасываясь на педофила. Тот лишь успел прикрыть лицо руками. Но мальчик целился не туда. Вывернутая на спину голова вцепилась в толстый живот, вырывая большой кусок мяса. Его руки, вывихивая собственные плечи, раздирали грудь орущего Михалыча. На мгновение котенок замер переведя взгляд на оцепеневших в углу парней, и вывернувшись, полностью запихнул свою голову в толстое брюхо жертвы, пережевывая орган за органом. Его членик набух и стоял по стойке «смирно» выделяя капли смазки. Воспользовавшись этим, Эдвин взял за руку, все еще слабого, после передозировки, Данилу и потащил его к двери. Невольно косясь на возбужденного котенка, они достигли цели, а потом все стихло, ни криков Михалыча, ни чавканья котенка, даже гроза прекратилась. Наступила тишина и тьма. Эдвин и Данила застыли, боясь пошевелиться и издать какой-то звук. Так прошла минута, еще одна. Тучи стали рассеиваться и в окно проник тусклый лунный свет. Эдвин увидел его прямо перед собой: сидящего на задних лапках, жуя, наполовину обглоданную руку, кисть которой, от движения челюстей, подрачивала его писюн . Котенок тоже увидел Эдвина. На мгновенье показалось, что он испугался, но затем, голова снова завалилась назад и он прыгнул. Всадив когти левой руки в живот, он подтянулся и полоснул правой по горлу. - Помогите!- только и успел выкрикнуть Эдвин, прежде чем упал с пятью рваными ранами на шее. Данила просто осел на землю, и закрыл глаза. «Сейчас все закончится»-подумал он. -Всань на етыи латки, -вдруг произнес котенок,- я олько посотю как это. Смутно Даня понял, что от него хотят, и молча встал раком. Задом он почувствовал, как что-то твердое упирается в его джинсы. - Ой, одеда меает, - донеслось до него. А потом он почувствовал боль, дикую но такую приятную боль. Он посмотрел под себя и увидел, как котенок запихивает в него обглоданную руку Михалыча, прямо через джинсы. Через мгновение они с треском лопнули, собственно как анус Дани. Единственное о чем он молил сейчас Бога, что бы кость, зашедшая в него, оканчивалась суставом, а не острым обломком. Похоже, ему повезло. Сустав приятно массировал простату, что дико заводило. Но всему хорошему приходит конец. Со зловещим чпоком, котенок выдернул руку из жопы. За тем он вошел сам. Даня почувствовал неуверенные толчки и затем острую боль в спине от впившихся и разрывающих одежду когтей. Спина, плечи, грудь, живот: сладкая боль пронизывала его, возбуждала, заставляя течь и скулить от удовольствия. - Ой, у ебя ут вердое,- сказал котенок, дойдя до паха. Быстрым движением он порвал джинсы и из дырки вывалился расцарапанный возбужденный член. - Игрушка, -вдруг отчетливо произнес котенок. Не переставая работать бедрами, он взял член и яйца Данилы в когти. Теребя мошонку и дроча ствол, разрезая их еще больше. Данила, орал и бился в истерике от возбуждения, но прекрасно понимал, что в любом случае он умрет. Он выгнул спину и почувствовал тугую струю крови и спермы вылетающую из него. Дальше начался ад. Каждая рана причиняла нестерпимую боль. Возбуждение спало, и боль стала просто болью, доставляющая только мучения, а не удовольствие. С новой силой Даня испытал обреченность своего положения. И тут у него мелькнула мысль давшая лучик надежды. «Я могу спастись. Все что мене нужно сделать - это кончить ему до того как он кончит меня.» Данила, стал неистово наяривать бедрами. Котенок довольно замурчал и Даня решился на следующий шаг. Превозмогая боль он приподнялся и заломив руки за спину нащупал его соски: маленькие и твердые от возбужденья. Данила начал массировать их, понимая что скоро потеряет сознание от боли и потери крови. Мурчанье усилилось и заполнило собой все комнату. Котенок мягко положил лапки ему на шею и стал медленно выпускать когти. «Это конец»- подумал Даня. -Отю усать, -вдруг услышал он и почувствовал как обмякший членик вышел из его задницы. Нерешительно, Данила повернулся. Эдвин все еще лежал на полу, скалясь пятью кровавыми улыбками. Котенок распорол ему живот и всасывал его кишки как макоронины. Даня сполз по стене, постепенно теряя связь с реальностью, сквозь шум в ушах он услышал скрип открывающейся двери. Последнее, что увидел Данила, перед тем как отключиться было свернутое на спину, вымазанное в крови, лицо котенка, пожирающего взглядом седеющего на глазах солдата.