Колесо Сансары

Вечерело. Хорс сидел на своем излюбленном месте, у маленькой кофейни. Хозяин давно знал его, привык, и потому не прогонял лишний раз. Посетители иногда тешили свое самолюбие, бросая Хорсу мелочь под ноги. Старик никогда не утруждал себя притаскивать с собой что-то, куда прохожие могли бы подавать деньги. А привычные для всех бродяг таблички с просьбами рядом с этим угрюмым стариком, смуглая кожа которого была сплошь изрезана морщинами, и вовсе нельзя было представить. Он лишь изредка кивал и коротко благодарил за помощь, а потом, по-видимому, покупал на них сигареты, которые старик постоянно крутил в руках. Джим, владелец кофейни, как-то спросил Хорса, зачем он тогда сюда приходит, раз не стремится получить побольше денег. На это старик смерил его тяжелым мрачным взглядом и сообщил, что он смотрит на людей. — И это все? — удивился тогда Джим. — Все, — коротко отрезал Хорс. Так что Джим давно махнул рукой на этого странного бродягу. Работе он не мешал, и никаких проблем от него не было. А по-человечески было его жаль — Джим никогда не понимал, как до такого можно опуститься. Работу можно найти всегда, а что до желания — это уж каждый человек сам должен себя заставить. Из дверей выпорхнула молодая девушка, заказывавшая ирландский кофе с коньяком и корицей. Ее спутник, высокий мужчина в дорогом белом костюме вышел следом. Он остановил взгляд на сидящем бродяге, и невольно поморщился. Затем мужчина достал из кармана пиджака кожаное портмоне и достав оттуда двадцатку, положил купюру под ноги Хорсу. В этот раз старик не удостоил подающего даже кивком. Равнодушно подобрал купюру, и, щелкнув зажигалкой, тут же ее поджег. Прикурив, он выдохнул кольцо дыма в воздух. — Иди, куда шел, дед, — ухмыляясь, заявил седой старик. — Сумасшедший, — фыркнула девушка, взяла оторопевшего было мужчину под локоть и увела его подальше. Джим, вышедший отнести бродяге оставленный кем-то кофе, покачал головой. — Если ты так будешь продолжать, скоро тебе даже на сигареты не хватит. Он же хотел тебе помочь. Впервые за все время, что Джим знал его, в глазах Хорса появилось что-то, похожее на гнев. — Я не настолько опустился, чтобы принимать подачки от таких, как он, — сквозь зубы прошипел бродяга. Джим улыбнулся, пытаясь перевести все в шутку: — Чем же он тебе не угодил? Или ты просто недолюбливаешь белые костюмы? — Я недолюбливаю мудаков, — сообщил Хорс, отхлебывая остывший кофе. * * * Над Детройтом уже опустилась ночь. В этом районе города обычные люди стараются дотемна дойти до дома и закрыться там. Хорс тоже направлялся домой — если то место у заброшенного склада можно было назвать домом. Он почти уже добрался до этого места, когда из переулка вышла подвыпившая компания мужчин. Старик опустил глаза, стараясь не привлекать лишнего внимания и поспешил как можно быстрее убраться из их зоны видимости. Это ему не удалось — он уже услышал издевательский пьяный смех. — Вот ведь уродец. — пробормотал один из компании. — И такой мусор носит по улицам нашего города! — поддержал его другой. Старик тяжело вздохнул и распрямил согнутую спину. Больше на улицах никого нет. Никто не увидит то, что может произойти. Хорс угрюмо пробормотал: — Идите своей дорогой. Пока еще можно разойтись, сделав вид, что никогда не встречались. Тот, что первым бросил оскорбление в сторону старика, лишь рассмеялся и сплюнул ему под ноги. — Смотрите-ка, парни, этот мудак еще и угрожает. Зря ты так, — с этими словами мужчина замахнулся пустой бутылкой, намереваясь ударить ею Хорса по голове, но его удар был встречен неожиданно крепкой хваткой. Раздался треск стекла. — Зря ты так, — старик ударом кулака отшвырнул нападавшего в сторону и тяжелым взглядом смерил остальных. Худощавый старый бродяга с седыми лохмами волос, выбивающимися из-под грязной шапки вряд ли мог напугать троих здоровых мужчин, решивших повеселиться, каким бы угрожающим не был его взгляд. Все произошло слишком быстро. Старик подхватил с земли осколок стекла, и тут же вогнал его в грудь ближайшего противника с поистине нечеловеческой силой. Мужчина закашлял и завалился на землю, даже не успев ничего сделать. Хорс развернулся к двум другим, ошарашено замеревшим на месте. Они запоздало опомнились и попытались его атаковать. В их движениях была и ненависть, и ярость, но старик легко уходил от их ударов. Это длилось недолго — кулак Хорса, проехавшись по лицу одного из нападавших, разжался, и длинные пальцы вонзились в глаза, вдавливая их в глубину черепа. Раздался противный чавкающий звук, быстро перебившийся криком боли, а затем — треском ломающейся кости. Еще одно тело упало на асфальт. — Стой! — последний попятился назад, сжимая в руках нож и неотрывно смотря на приближающегося к нему старика. Хорс лишь разразился хриплым лающим смехом, продолжая двигаться вперед. — Я слышал тысячи таких просьб. Десятки тысяч, — тихо ответил он, когда отсмеялся. — И ни разу не останавливался. Выбить нож из рук перепуганного мужчины не составило ему никакого труда, равно как и вогнать его острие аккурат под грудную клетку. Эти улицы видели и не такое. Хорс отряхнул куртку и вытер окровавленные руки об футболку новоиспеченного трупа. В его стекленеющих зрачках старик увидел смеющегося юношу с искрящимся светом камнем на лбу. * * * Усталый грязный старик брел по брусчатой дорожке, ведущей через парк Гранд Бридж. Иногда он останавливался, чтобы передохнуть и отдышаться, и посмотреть по сторонам. Наконец он добрался до скамейки около детской площадки и опустился на нее. Пока ещё в парке не так много народа, и некому было его гнать отсюда. — Чего опять припёрся? — грубо прозвучал чей-то детский голос. — Твоей черножопой задницы здесь быть не должно. Старик вздрогнул и поднял глаза, словно выходя из дремы. Закрутил головой. Обращались не к нему, а к чернокожему мальчишке, замершему у качели. — Не твоё дело, жирный. — огрызнулся он. Тот, кого назвали жирным, сразу же насупился и принялся закатывать рукава рубашки. — Не бей его слишком сильно, Боб. — нарочито вздохнул старший из кучки детей, столпившихся вокруг. Это был худощавый подросток с галстуком и в пиджаке — явно ученик какой-то хорошей школы, впрочем, как и все остальные, судя по их форме. Боб улыбнулся и пошел вперёд на своего обидчика. И в него тут же врезался кулак, и об покатились в пыли, пытаясь побольнее зацепить друг друга. В драку подключился ещё один мальчишка, светловолосый и худой. Остальные застыли вокруг, не вмешиваясь в это, но и не останавливая. Некоторое время Хорс слышал только удары, яростные детские крики и смех наблюдателей. Неожиданно к дерущимся прорвался другой мальчишка, коренастый и веснушчатый, с медным отливом в волосах. Рывком отбросил Жирного Боба. Воспользовавшись этим, чернокожий пнул блондина, отпихивая его в сторону, и тут же вскочил на ноги. В драке у него оказалась рассечена бровь и кровь из носа багровыми каплями разбрызгалась по светлой майке, но у его противников дела обстояли не лучше. — Ещё раз к нему подойдёте — урою. — прошипел рыжий. — Усекли? Рядом с рыжим встала его более светлая копия и так же яростно уставилась на чужих. Старший сплюнул и развернулся. — Идём отсюда, парни, пусть ЭТИ тут тусят. — брезгливо бросил он напоследок. Компании детей обменялись неловкими ругательствами и угрозами и разошлись. Старик невольно улыбнулся, когда его блуждающий взгляд пересекся с ещё яростным от стычки взглядом рыжего мальчика. Тот тут же невольно закрыл собой брата и осторожно попятился. — Давайте тоже отсюда пойдем. Тот мужик довольно пугающий. — тихо посоветовал он друзьям, и трое детей направились дальше в парк. Старик продолжал улыбаться и смотреть им вслед. — Скоро. — прошептали его губы. — Скоро. Когда эти дети повзрослеют, когда у них самих появятся дети, Кали-Юга наконец закончится. И Хорс будет свободен.