***
Люси вышла замуж, но иногда чувствует себя так, будто усыновила ребёнка. Бесшабашность и порывистость — это так мило, пока не живёшь с человеком в одном доме. Пока не пытаешься строить с ним семью. Нацу нечаянно сжигает черновики её новой повести. Извиняется, приносит ворох цветов, а Люси понимает, что эту повесть уже не напишет, потому что восстановить утерянное ей не суметь. Нацу теряет вещи, забывает купить продукты и не моет посуду, с шумом вваливается в дом в три часа ночи и удивляется, что разбудил её… Ровно так же, как тогда, когда они ещё не были вместе. В этом смысле ничего не изменилось. Стоило ли думать, что изменится? Иногда ей кажется, что только она принимает их брак и принесённые перед алтарём клятвы всерьёз — а Нацу просто играет. Люси просит его быть аккуратнее на заданиях, чтобы не приходилось выплачивать бесконечные штрафы за повреждения чужой собственности. Нацу кивает и обещает, но через неделю в гильдию приходят новые жалобы, снова нужно платить… Денег постоянно не хватает. Она берёт задания одна, чтобы хоть как-то исправить ситуацию; на то, чтобы заниматься домом и бытом, не хватает времени. А на творчество — сил. Она хотела семью и троих детей, но теперь тщательно подбирает контрацептивы. Её муж — дитя неразумное, и с ещё одним ребёнком она просто не справится. Люси любит Нацу любым, но надеется, что когда-нибудь он всё-таки повзрослеет.***
У Гаджила взрывной нрав, и порой он останавливается чуть позже, чем нужно. А Пантерлили, который мог бы удержать его, переселился на чердак гильдии — с тех пор, как Гаджил и Леви съехались, чувствовал себя третьим лишним. У Гаджила тяжёлая рука — Леви знает, насколько. Но она не боится его. Верит, что всё будет хорошо, даже когда он срывается. Потом он растирает целебную мазь по синякам на светлой коже, клянётся, что любит, обещает, что больше никогда… Леви прощает его — снова и снова. И всё тихо. Неделю, месяц. Пока он не приходит с задания измотанный и рассерженный придирчивостью заказчика, пока не оказывается, что она, зачитавшись, сожгла ужин и чуть не сожгла кухню, пока чуткий нюх драгонслеера не подсказывает ему, что она полдня провела с Фридом. И бесполезно объяснять — не успеть объяснить, — что Фрид просто единственный в гильдии, кому действительно интересна та выставка древних манускриптов в ратуше. Что он, как джентльмен, проводил её до дома, но даже на крыльцо не поднимался. Гаджил — дракон, и если ему кажется, что кто-то покушался на его сокровище, он приходит в ярость. Леви ни за что не расскажет, что была беременна, но удар по животу… Он ведь не хотел. Леви никогда и никому не жалуется. Только иногда ночью тихо плачет в подушку. Но она ведь любит его. И он её любит.***
После того как маги «Крим Сорсьер» получили королевскую амнистию, а гильдия была распущена, Джерар наконец решился сказать Эрзе то, что она мечтала услышать долгие годы (кажется, не обошлось без воодушевляющего подзатыльника от Кобры, но это не считается). А она смогла ответить ему, хотя сперва чуть не онемела от смущения. Теперь она носит фамилию Фернандес: убедила его, и после полугода отношений он повёл её к алтарю. Они клялись быть вместе в счастье и беде, в здравии и болезни, любить и уважать, быть друг другу опорой… Вот только его неизбывное чувство вины никуда не делось, а у неё у самой за спиной слишком много смертей и ошибок. В их семье вместо обычного «Ты украл лучшие годы моей жизни» или «Ты жизнь мне испортила!» звучит «Я порчу тебе жизнь, я тебя недостоин» — и это, думает Эрза, выматывает больше, чем скандалы. Раз за разом она переубеждает его. Она ведь поклялась — не только перед лицом богов, но перед самой собой, — быть верной женой, поддерживать в тяжёлое время и разделять с ним невзгоды. Но снова и снова убеждается, что раньше или позже всё начнётся сначала. Что бы она ни говорила и ни делала. Порой она жалеет, что в гильдии сейчас нет ни одного «десятилетнего задания». Уйти бы… Поймав себя на таких мыслях, корит за слабость. Она должна быть сильной. Ради Джерара и их любви.***
Джувия с Греем почти полгода живут вместе — не просто в одном доме, а как пара, — и, конечно, она счастлива. Она наконец-то может быть с ним. (Он позволил ей быть с ним.) Она каждое утро будит Грея поцелуем, готовит ему завтраки, обеды и ужины, провожает на задания и встречает с них, вечерами сидит рядом с ним на диване, читая то же, что и он, а после в спальне отдаётся ему со всем жаром своей страсти. Она так долго ждала его — и наконец дождалась. Её преданность и любовь были вознаграждены. Только иногда хочется, чтобы Грей был немного теплее. Он не обижает её, уделяет ей внимания больше, чем раньше, отвечает на её ласки и доставляет ей удовольствие, но он неизменно прохладен и смотрит с лёгким недоумением, когда она не может сдержать восторг от того, что она рядом с ним. Джувия убеждает себя, что тепла и любви в её сердце хватит на двоих. Хотя думала, что, может быть, если у них появится ребёнок… Когда она заговорила об этом, Грей строго сказал, что детей не хочет. И если она так подводит его к тому, что была небрежна с предохранением и уже беременна — то есть целители, которые вполне безопасно делают аборты, он найдёт адрес и даст ей денег. Больше она не поднимала эту тему. Но Джувия счастлива. Она ведь любит.***
Леви демонстрирует девочкам новый пуловер, который подарил ей Гаджил: лазоревый узор на нежно-голубом фоне, длинные рукава и высокий ворот. Вещица замечательно изящная и идёт ей, но Мира знает, что фасон — чтобы спрятать синяки на коже. Джувия говорит о Грее. Грей, Грей, Грей… Он пошёл, он сделал, он сказал. Кажется, она правда не замечает, что в этих восхищённых рассказах «о семье» нет её самой. Эрза задумчиво перебирает листовки с заданиями, которые Мираджейн пока не вывесила на доску. Разглядывает одно — S-класс, как минимум полгода на другом конце страны, — и, покачав головой, отодвигает: «Не могу же я уехать от Джерара так надолго! Он будет скучать». Мира лукаво улыбается: «Я пока отложу его для тебя, вдруг передумаешь?» — и не спрашивает, почему Титании даже в голову не приходит поработать вместе с мужем, который тоже далеко не слабый маг. Люси со смехом рассказывает, что учудил Нацу на последнем задании, на которое они ходили вместе. …Мираджейн видела пришедшие в гильдию счета и знает, что Люси уже тоже их получила. Даже друг перед другом они носят счастливые маски. — Мира, а ты как? — спрашивает вдруг Леви. Понятно, что имеет в виду: не нашла ли себе парня? Мираджейн неопределённо поводит плечом, улыбается уголком губ. В этом жесте и усталость — «мол, сколько можно», — и ирония, и теплота. А всё вместе — думайте что хотите, не расскажу. Она, бывшая популярной моделью, вокруг которой постоянно крутились поклонники, стремится к приватности больше, чем кто-либо другой в их компании. Тем более что её отношения… не совсем обычны. Многие в гильдии знают или подозревают, что Фрид и Лаксас — любовники. Но вряд ли кто-то кроме её сестры догадывается, что они любовники Мираджейн. Один для Демоницы, второй — для милой маски, да и вдвоём тоже хороши, когда у неё настроение смотреть, а не участвовать. Не то чтобы она не доверяла своим собеседницам, но есть вещи, о которых проще промолчать, чем объяснять. Например, то, что она думает, глядя на их счастливые маски. Мира приложила руку к тому, чтобы её подруги сошлись с теми, кто им нравится. Только вот оказалось, что «нравится» не обязательно значит, что они друг другу подходят… Может, теперь стоит задуматься, как убрать этих мужчин из их жизней?декабрь 2017 - апрель 2018