Чай с корицей или кофе с чабрецом

— Любовь — это кофе, который варишь на двоих с утра. Свежемолотый, с корицей, мускатным орехом и кардамоном. Кофе, рядом с которым надо стоять, чтобы не убежал, иначе испортится вкус. Кофе, который наливаешь в старую чашку и пьешь, наслаждаясь каждым глотком, а рядом чтобы был человек, с которым ты захочешь разделить не только кофе, но и всю жизнь. — Значит здесь мне любовь не попробовать? — Нет. — ангел грустно качает головой. Вот что Рихард ненавидел всей душой, так это кофе. Он считал его напитком если не Дьявола, то стопроцентного извращенца точно. Это было самое бесполезное, по его мнению, изобретение человечества — измельчённые зерна южного растения, залитые кипятком и сваренные на медленном огне, с добавлением различных примесей в виде сахара, молока, корицы, карамели… Да черт возьми, чего только нельзя добавить в кофе?! Но если вы рискнёте сказать то же самое про чай, то Вам, увы, не позавидуешь, ведь Рихард всеми правильными и не правильными путями вынудит Вас признать, что чай всё же лучше, чем кофе. Сейчас же он, закончив молоть зёрна в ручной мельнице, засыпал получившийся порошок в шикарную медную турку, залил водой, включил газ и, подпевая приемнику, который играл что-то из Битлов, начал готовить завтрак, не забывая при этом усердно поглядывать на плиту, чтобы эта чертова бурда не убежала на радостях. — Эй, приятель? — бармен щёлкает пальцами перед носом Круспе. — Куда ты уставился? Цвен благоговейно разглядывает светлые волосы, бледное лицо с высокими скулами, тонкие улыбающиеся губы и бирюзовые омуты глаз. — Ты — ангел? — выдыхает он. — Похоже ты не слабо замёрз. — хмыкает ангел, и на стойку опускается кружка горячего айриш. — Я не заказывал, и к тому же не люблю кофе. — пожимает плечами Цвен. — Попробуй тебе понравится. Воспоминание заставило мужчину улыбнуться. В тот день он потерял Элизабет, но нашел его. Свое нынешнее счастье. «Очень кусачее, кстати, счастье», — подумал он, слегка потирая укушенное Кристианом в порыве чувств горло. Они очень быстро сошлись характерами. Если их встреча произошла под Рождество, то уже в августе они съехались на их общую съемную квартиру. Сейчас был октябрь. За эти пару месяцев мужчины создали одну установку: кто первый встает, тот и готовит. Но в совпадающие выходные попытки разбудить друг друга обычно кончались небольшой дракой и (или) прекрасным сексом, после которого обычно Рихард, как самый бодрый и живучий, выталкивался полуспящим Кристианом на кухню готовить тому кофе. Сегодня был как раз такой день. Рихард улыбнулся, когда почувствовал, как его обнимают и утыкаются губами в затылок. «У Кристиана сегодня какое-то слишком тискательное настроение», — подумал мужчина, когда его ухо начали облизывать и покусывать. — Утречка. Как спалось? — Будто издеваясь, спросил Лоренц. — Прекрасно, — ответил ему Круспе, не беря во внимание то, что его собеседник был той самой причиной, по которой он не смог нормально поспать. — Ой, ты кофе варишь или поджигаешь?! — взвизгнул Кристиан, увидев на каком огне стоит турка, — Эх, ты, бариста-экономиста, — добавил он, переключая конфорку на минимум, — Вечно за тобой глаз да глаз нужен. А если бы я тебе так чай готовил? — Я бы заставил тебя его выпить. — сказал Рихард, поворачиваясь лицом к собеседнику, который уже успел отойти от него и сейчас стоял, опираясь бедрами на большой такой дубовый стол. На Кристиане фиолетовый махровый халат, который явно ему не по размеру. Который постоянно норовит соскользнуть с костлявых, покрытых красными пятнами укусов, плеч и оголить эту жилистую грудь, эту белую, мягкую, сладкую до невозможности кожу. Рихард обожал обнимать его, потому что человек в его руках был такой добрый, такой теплый и живой, что на лицо сразу как-то наползала улыбка, а в груди теплой волной возрастала нежность. Кристиан был его ангелом, только вот этот ангел имел достаточно человеческий характер. Даже сейчас, когда Рихард уже был готов полезть в штаны такого податливого в этот момент партнера, как тот, тяжело дыша после поцелуев, изрек фразу, которая стала буквально гимном их отношений: — Рихард! Кофе! Черный напиток, видимо почувствовав, что о нем все забыли, решил покинуть свое постоянное место проживания и отправиться в путешествие на плиту, но Круспе, который уже имел опыт подобных ситуаций, быстро сориентировался и, отпустив своего соседа, в мгновение выключил газ. — Молодец, учишься, — ехидно заметил Кристиан, возвращая на место почти сползшие плечи у халата, — Теперь моя очередь стоять у плиты. Жаль, ведь я не испробую горячего — акцент пришелся на это слово — свежесваренного кофе от своего милого, — сказал он, делая наигранно грустный вид. — Да ладно тебе, — ответил ему Рихард, разливая жидкость по кружкам — Мне две чашки кофе в год не повредят, так что, садись и пей. Кристиан нежно поцеловал его в щеку, на что Круспе лишь аккуратно переплел их пальцы. До самого закрытия Рихард топчется около входа в бар. Наконец, колокольчик звякает и дверь выпускает Кристиана в морозную ночь. Парень зябко ёжится, оглядывается по сторонам и замечает Круспе. — А это ты? Почему не ушёл домой? — интересуется бармен. — Я поразмыслил над тем, что ты сказал. — Цвен смущённо почёсывает затылок. Ангел вопросительно поднимает светлые брови. — Какова любовь на вкус? Кристиан смеётся, словно тысячи хрустальных осколков, звеня, перекатываются по льду. Кажется, он понял Рихарда без дальнейших объяснений. — Ты — странный, — констатирует он. — Но твоё предложение мне нравится. Радостный Круспе спешит сократить расстояние между ними, но его нога неуклюже скользит по наледи, и они с Кристианом падают в сугроб. — Хочешь, чтобы я окончательно замёрз? — возмущается светловолосый. Рихард ничего не отвечает — он тянется к губам парня и припечатывает их поцелуем. — И что это было? — ангел ошалело таращит бирюзовые глаза. — Чудо. — шепчет ему Цвен. — Обыкновенное чудо. Вдалеке слышится свист фейерверков, и в тёмном небе вырастают огненные цветы.