Пока горит свеча

      В пустой таверне есть своя романтика: полумрак рассеивается только благодаря нескольким свечам на столах и стойке, пахнет деревянной мебелью и, как не странно, мясом, слышна лишь тишина в некогда шумном зале.       Лотар смотрел в потолок, на досках которого, наверное, до сих пор остались жирные пятна после многочисленных заварушек. Да, кто ещё будет кидаться стейком в соседа, если не «благовоспитанный» человек? В такие моменты мужчина думал, что даже орки будут более приличными, чем его вид. С каждым годом пятен становилось только больше, но в полумраке они сливались с общей темнотой, поэтому наблюдатель мог только догадываться об их существовании. Лотар провёл по стойке, на которой лежал уже не один час, рукой, пальцами нащупывая узкую и длинную дыру, от которой по доске пошла трещина. Он помнил о ней. Помнил, как много лет назад вонзил в это место меч. Как чуть не убил своими руками сына в порыве пьяной ярости. Мужчине стало тошно, он начал придавать этой трещине слишком большое значение, делая её в каком-то роде священной. Именно трещина стала его своеобразным алтарём, а грязный трактир — местом паломничества. Ненужный романтизм, без которого невозможно обойтись существам, умеющим чувствовать.       Дверь открылась и на пару мгновений впустила в зал узкую полоску оранжевого света от фонаря. В таверну зашла девушка, но Лотар совершенно этого не заметил. Хоть она не умела тихо ходить, мужчина полностью тонул в своих мыслях. Только когда девушка подобралась достаточно близко, чтобы услышать скрежет его ногтей, он решил вылить свои проблемы. Не ей, а хоть кому-нибудь. Лотар желал жалости, понимания, а может быть… И презрения. Хотелось просто услышать реакцию на его исповедь. От кого-нибудь. — Знаешь, я винил его, — отстранённо произнёс мужчина, не смотря на пришедшую. Каждое слово давалось ему с трудом. — Моя жена… Она умерла, давая ему жизнь. И я винил его в этом. Ненавидел. Мне нужна была она.       Он сел и посмотрел на Гарону. Её зелёная кожа казалась болотной в полумраке, а сама же полуорк сочувственно — удивительное прилагательное для её расы — ловила каждое слово мелкозубого. Мужчина опустил голову и спрятал лицо ладонями. — Прямо здесь, на этом месте, он сказал, что хочет пойти служить в армию, — Лотар кинул взгляд на Гаргону, рукой коснувшись трещины на столе. — Вот сюда я воткнул свой меч, желая убить… Сына. Своими руками.       Проклятая на самом деле не видела проблемы в этом. У неё мать сожгли, а её клык девушка носила с собой как оберег. Почему же люди так волнуются за своих детей? Тем более за тех, кого они даже не любили. Не только люди были такими, орки, эльфы, гномы. Все заботятся о своём потомстве, но сироте этого было не понять. Она слишком рано лишилась семьи и обрела хозяев. Слова Лотара были для неё непонятны, поэтому она дала простое объяснение им, которое было в стиле орков. «Он просто человек.»       Человеческая душа была для неё тёмным дремучим лесом, куда соваться явно не следовало. Она и не пыталась. Гарона находилась настолько близко, что слышала, как тяжело дышал Лотар. Она провела носом по его щеке, едва касаясь неестественно мягкими для орка губами, чтобы не напугать мужчину своими клыками. Казалось, Лотар не возражал против этого. Он положил ладонь на руку девушки, которая гладила его шею. Полуорк слегка отстранилась и посмотрела в глаза мужчине.  — Ты понимаешь, что…       Лотар не закончил свой вопрос, она понимала. Девушка прекрасно осознавала, на что шла. Её темные глаза даже в полутьме сверкали уверенностью и показывали настоящую орчью надменность. Лотару и не надо было слов, чтобы он начал делать то, что хотел. Мужчина взял девушку за длинные уши и притянул её губы к своим. Нежный поцелуй не получился по двум причинам. Одна из них — природа девушки. Хотя она утешала мелкозубого всего несколько минут назад, но её тошнило от нежности, когда дело касалось любви во всех смыслах. Вторая же была менее романтичной — клыки полуорка, выглядывающие из-под нижней губы, затрудняли этот процесс. Гарона взяла Лотара за грудки, прижимая к себе, и впилась в его губы, изучая языком ротовую полость не хуже стоматолога. Мужчина же положил руки на её талию и максимально приблизил к себе, так что она оказалась зажата его коленями.       Полуорк не была опытна в этом деле. Даже если с ней проводили до этого ночи, она находилась в качестве рабыни, а не любовницы. Лотар так привык спать со жрицами любви, что полуприкрытые глаза, слегка подрагивающие мускулистые руки, какая-то нежность в движениях резкого полуорка делали девушку красивой в его глазах. Можно было даже забыть о её болотной коже и слишком сильного тела. Оторвавшись от поцелуя, он снял с неё майку, оставив оголенный торс. Гарона хотела как-то замять неловкость, прикрыв рукой зелёную грудь, но Лотар прижал её к себе и начал покрывать шею девушки короткими поцелуями. Она наклонила голову, открывая больше доступа к коже, и убрала пряди своих жёстких черных волос с плеч. Мужчина от мочки уха по шее спускался поцелуями к груди девушки, оставляя после себя маленькие тёмные следы — засосы. Рука мужчины проникла под нижнее бельё полуорка, медленно поглаживая интимное место. Как только с уст Гароны сорвался первый стон, Лотар понял, что орки тоже могут быть женственными. Это послужило стимулом продолжить действия.       Полуорк не знала, как ей быть. Обычно для неё не было необходимости ласкать партнёра, но люди были слишком нежными. Девушка держала Лотара за бока, мужчина же знал, что ему придётся взять ситуацию под свой контроль. Он тихо выдохнул и посмотрел, как огни от свеч играли светом на лице Гароны.       Около часа продолжались их «утешения». Обоим было всё равно, если кто-то зайдет. Конечно, Лейну было не до смеха, когда он со своей свитой направился в таверну, а оттуда доносились стоны и пошлые звуки. Луч света тянулся от окна и падал на зелёную спину девушки. Мужчины, как подобает людям, вышли из таверны, испытывая стыд, но эти стоны из их голов не выходили ещё долго.       Лотар и Гарона не сидели в объятиях друг друга, как это делали обычно любовники. Они не смотрели друг на друга, даже не держались за руки. Полуорчиха, не в силах успокоить своё дыхание, медленно надевала свою одежду. По крайней мере то, что находила в полутьме таверны. Нагое женское тело, выходящее на свет и снова исчезающее во тьме, радовало глаз мужчины, сидящего на столе. Эти красивые волнистые… У Нее были прямые! Чёрные… Она была светлой, как солнце Жёсткие… Необычайно мягкие. Длинные волосы.       Мужчина всё это время смотрел на Гарону и вспоминал свою покойную жену. Его первую и, может быть, единственную настоящую любовь. Хрупкое мягкое нежное тело с бледной кожей явно не сравнится с телом проклятой, у которой намного больше развита мускулатура даже самого сильного мужчины. Запуганные зелёные глаза были полны любви, доверия, страха. Карие же надменно смотрели на Лотара, сияя во тьме. Ему даже казалось, словно бы полуорк сравнивала его с кем-то. Мужчина тяжело дышал, в голове не было мыслей.       Гарона полностью оделась и села рядом с человеком, прислушиваясь к нему. — У вас слишком слабая выносливость, — девушка уже дышала вполне нормально, словно минут пять назад они ещё не были ближе, чем было позволено. — Люди такие слабые!       Лотар почувствовал удар по его мужской гордости. Не физический, конечно. Люди не всегда могут остановиться, когда их задевают, орки в этом плане их понимают.   — Ты не Она, — слишком едко заметил он, даже не думая прикрывать своё тело от скучающего, но в то же самое время любопытного взгляда девушки.  — Да ты сам не в моём вкусе, — она пожала плечами и отвернулась, словно не было между ними ничего более, чем отношения товарищей по оружию. Совсем тихо добавила девушка спустя пару мгновений. Шёпотом, скорее самой себе. — Но мне понравилось.       Мужчина едва расслышал последнее слово. В помещении как будто стало ярче — близился рассвет. Он слегка улыбнулся, думая, что орки всё же могут быть не хуже людей и наоборот. Нет никакого дело до расы, если существа… Любят друг друга? Но любви нет и не было. Тогда что же двигало ими, бросая друг другу в объятия. Лотар даже забыл о сыне, которого ненавидел, и о жене, но на пару мгновений.       Мужчина посмотрел в потолок, чувствуя нечто тёплое в груди. Есть всё же в пустой таверне своя романтика: стоны Гароны, всё ещё звучавшие в его ушах, запах фитиля, когда человек задул пламя свечи, и первые лучи солнца, проникающие в окно.