Человек начинает ценить кого-то только после того, как потеряет

      С самого своего первого дня в школе я почувствовал на себе, что значит быть популярным. Девчонки постоянно таращатся, ахают и охают. Постоянные шёпоты за моей спиной. Представительницы женского пола только это и могут шептаться о том, какой я крутой и красивый, тыкая пальцами, но подойти ближе им слишком страшно.       Что ещё плохого при популярности? Девчонки текут, а парни проклинают, мол, хватит отбивать наших девчонок. А я этого вообще хочу? Нет, конечно! Я стараюсь отдать своё максимальное количество времени Десятому Боссу Вангола и мафии в общем. У меня нет времени на что-то типа отношений.       Но могу подметить, что быть популярным не так плохо, как изгоем. С чего я это взял? Не смотря на то, что у меня было не так много, так называемого, свободного времени, в школу я всё же ходил. В моём классе училась одна девочка, над ней нередко издевались и гнобили, а и мне лишь приходилось наблюдать за этим, ничего не делая. Мне было просто плевать, это же не мои проблемы.       Я бы всё это и дальше игнорировал, если бы не золотое сердце Десятого. Он решил помочь ей, когда какие-то идиоты грозились порвать её учебники, если та не даст им списать домашнее задание. В конце концов, обоих пришлось защищать мне.       Оказалось, её зовут Киофу… Да, у родителей она явно была нежеланным ребенком. В любом случае это не мое дело, но она всё-таки попросила называть её Кио, что звучало уже более гуманно.       Она явно хотела с нами общаться и быть в одной компании, но при этом меня напрягали её скованность и страх. Она будто боялась нас больше огня.       — Эй, Кио, такое чувство, будто ты думаешь, мы зарежем тебя! — я специально догнал её, когда та в очередной раз посмотрела в мою сторону, а затем убежала.       — Нет, ты не зарежешь меня, просто… я не хочу об этом говорить, — её слова были совершенно обычными, но такое чувство, что сказанно на совсем непонятном мне языке. Я не понял ни их смысла, ни сути, ни контекста. Я остался стоять посреди коридора, как вкопанный.       — Да, бл… что не так?! — я очнулся уже спустя секунду. В моей груди горел непонятный огонь, он был похож на злость, но нет, это что-то другое. Остановив её и дёрнув за руку, развернул к себе. — Отвечай, что не так? — в её глазах был страх и ничего, кроме него.       Она пыталась вырвать руку из моей хватки, но это было четно, я постарался.       — Меня пугайте вы и ваша это мафия! — я слегка встал в ступор. Как она узнала о мафии? Я был уверен, что она обычная японская школьница, которая, в лучшем случае, знает, что такое якудза, но мафия… Она поражает меня.       — Какая ещё мафия? — я сглотнул ком, что так навязчиво тянул мне глотку, ладонь слегка вспотела, и я терпеливо ждал её ответа.       — Ты держишь меня за дуру или сам таким притворяешься? Я про ту самую мафию. Семьи, кольца, пламя, что тут непонятного? — она говорила очень спокойно, но неуверенно. От услышанного я ослабил хватку, а после чего совсем растерял бдительность и упал на пол. Точнее, она сбила меня с ног, после чего удрала, но догонять её я больше не стал. Было слишком много пищи для размышлений.       После этого инцидента прошёл месяц. Я давно рассказал об этом Десятому и бейсбольному болвану. Как бы мы не гадали о том, откуда она могла узнать про мафию, мне не экстрасенсы, просто догадаться, не имея ничего, мы не могли. Реборн же сказал, что родители этой девочки являлись мафиози, но после смерти её матери, отец ушёл из этой «профессии».       Меня все так же терзали вопросы о том, откуда сам Реборн знает это? Это был самый интересующий меня вопрос, но так просто задать его я не мог.       После такой волны странной информации, так называемые, странности не закончились. Каждый день я находил у себя на столе записки. Каждый день они были запакованы в пастельно-красные конвертики. Очень красивый и аккуратный почерк, всё написано на итальянском. Это заставляло меня оказаться в полном смятении, кто в моём классе, кроме ещё меня умеет писать на итальянском? Никто. И на «переводчик» не было похоже, слишком чувственно и натурально, будто этого «тайный воздыхатель» с самого детства говорил на этом языке.       Не смотря на все эти странные ситуации, моя поклонница спалилась слишком быстро. Я случайно столкнулся с Кио в коридоре и из её сумки выпал точно такой же конвертик, как и те, что каждое утро оказывались у меня на парте.       Естественно, она не подала никакого вида, но я был бы не я, если бы не открыл рот:       — Не знал, что ты знаешь итальянский, — я усмехнулся и уперся об стену, смотря на неё. Кио стояла, отвернувшись от меня и держа в руках письмо.       — Я не умею, с чего ты взял?       Она всё так же стояла спиной ко мне, и это немного напрягало, но я не хотел подходить к ней. Что-то заставило меня стоять на месте. Страх? Неужели, я ошибся?       — Но это же ты писала мне все эти записочки, признания в любви? — не знаю, что двигало моими чувствами, но я надеялся, чтобы она сказала «да».       — Если у тебя проблемы с самооценкой и ты ищешь хоть что-то чтобы самоутвердиться, то ты выбрал не того человека, — такое чувство, будто у меня внутри всё взорвалось. Было неприятно, она посчитала меня каким-то придурком, которому нужно самоутверждение… Она ушла, оставив меня одного. Чёрт, как же неприятно.       Несмотря на всё, я продолжал получать письма и не переставал в этом подозревать Кию. Я был не просто уверен, что это она — я был готов ставить огромные деньги на то, что она в этом замешана и играет здесь большую роль. Мне захотелось её проверить.       Каждый день после школы я почти через силу тащил её гулять с нами. Каждый раз я видел её недовольство и страх. Но чего она боялась? Не отвечала и говорила, что мне просто кажется. Но разве такое может показаться? Не думаю.       — Слушай, Хаято, сегодня я никуда не пойду, — по пустому коридору эхом прозвучали её слова, а затем стены тут же поглотили её голос.       Я промолчал, вслушиваясь в то, как на железной поверхности бьёт дождь. Вздохнув, я почесал шею и, не оборачиваясь, спросил:       — Почему же?       Я услышал её глубокий вздох, но ответ не прозвучал, лишь шаги, что становились тише с каждым разом. Когда же я обернулся, её не было. Усмешка тут же появилась на моих губах. Да, мне было смешно, ведь таким жалким я себя давно не чувствовал.       Я решил слегка притулятся по школе и намотать пару кругов. Затем решил зайти в свой класс — мало ли? — Десятый что-нибудь в спешке мог забыть. Как оказалось, нет. Но моё внимание привлекла тетрадь, и я точно знал, чья она.       Не теряя ни минуты, схватил макулатуру и побежал к выходу, чтобы найти и отдать тетрадь. Что в тот момент так на меня подействовало, я не знаю, и, как бы, в это не вдавался в подробности.       Листья тетради сильно перелистывались, пока я бежал и краем глаза заметил знакомый мне почерк. У меня будто сердце остановилось, а затем замедлил темп бега. Пролистав страницы, я видел все те же письма, что были адресованы мне. Я так и знал, что это она.       На выходе из школы я заметил, как она бежала мне навстречу.       — Стой! — вскрикнул я, и та остановилась перед мной.       Лил сильный дождь, и я тут же накрыл её зонтом, хоть она и так была промокшей до ниточки.       — «И глаза твои словно изумруд, блестят на свету прекрасного восточного солнца», — красиво, не правда ли? — процитировав одну из сточек её последней записи, которую ещё не успел получить. Я подал ей тетрадь, — Почему ты мне не призналась тогда? — Мои щёки слегка покраснели, как и её. Это была достаточно неловкая ситуация.       — Я думала, тебя интересуют другие девушки. Но… почему ты не выкидывал эти письма? Это же странно, тебе пишет какая-то девушка о своих чувствах, а ты реагируешь нейтрально, при этом принимая их. Я не знала, как реагировать и что делать.       И верно, я сам поставил её в тупик. В тот момент внутри меня кричал голос, и он приказывал мне сделать хоть что-то, говоря: «Сейчас или никогда».       Аккуратно подойдя ближе, я обнял девушку за хрупкую талию и нежно коснулся её губ. Робость перешла в страсть слишком быстро, и мы оба даже не заметили такого перехода. Холодный и сильный ветер вырвал из моей ослабевшей хватки зонтик, и мы вместе остались целоваться под проливным дождем.       Наверное, более интересного момента, чем первый поцелуй, в наших отношениях не было. Ведь наши отношения тоже небыли очень долгими.       Кио всё так же не доверяла мафии и пыталась держаться подальше, но я её уверял, что всегда защищу. Но я просто не знал, насколько было опасно втягивать её в эти дела.       Это был обычный день в школе. Шёл урок, не помню какой, хотя это и неважно. Кио была вся на нервах и не говорила, что с ней не так. Ну, мало ли, женские проблемы или ещё что, так что постарался об этом забыть.       Спустя время, после длительного наблюдения через окно, девушка резко вскочила и тут же попросила выйти в уборную. Меня это напрягло, ведь на её лице был страх чистой воды и ничего более. Я тут же попросился тоже выйти, но меня не выпустили, мол, вернётся и сможешь идти. Но я был бы не я, если бы не проигнорировал его. Выйдя из класса, я побежал её искать.       По школе шастали какие-то мужики в чёрных костюмах и явно кого-то искали. А когда нашли, донёсся женский крик и куча шагов бега. Все ломанулись на крышу, и я побежал за ними.       Следующая сцена заставила меня замереть. Самый здоровый мужик держал её за шею, за территорией крыши. Ограждение было сломано будто заранее.       — Ты нам скажешь, где твой отец, иначе я просто кидаю тебя вниз без каких-либо угрызений совести, — проголосил тот, усмехаясь и, кажется, только больше сжимая её шею.       — Я… я вам ничего… не скажу… — хоть и не громко, но уверенно сказала она. Следующая сцена для меня стала, как в замедленной съёмке.       Я стал бежать к ним, но они уже отпустили Кио. Она стала падать вниз. Девушка скончалась мгновенно на моих глазах.       Меня переполняло слишком много разных эмоций, и я потерял над собой контроль. Всего через пару минут ко мне сбежались все хранители и несколько учеников, но я не отвечал не на один их вопрос. Мне было слишком больно.       Если бы я не заставлял Кио участвовать в мафии, ничего этого могло и не быть. В этом виноват был лишь я и только.