Protagonist

      Получить парное пригласительное письмо на свадьбу двух своих лучших друзей — незабываемое счастье для Ким Тэхена. Такая спешка с церемонией обуславливается внезапной беременностью невесты и совершенно никаким желанием оказаться на церемониальных фотографиях с весьма приглядным животом. Поэтому буквально уже в конце следующей недели, как гласила открытка, все были приглашены на церемонию в церковь.       Конечно же, такое положение дел заставило возникнуть небольшой проблеме, за решением которой пришлось обратиться к весьма неожиданным личностям.       — …       — …       — …       — Что? — непонимающе спрашивает Чонгук, дивясь трем парам глаз, прожигающим в нем дырку. — Тэхен сказал, что хочет, чтобы мы с ним хорошо выглядели. Я не мастак выбирать одежду! — равнодушно произносит.       — Да, но это не значит, что ты должен звать меня и маму, чтобы мы вас одевали! — свирепо говорит девушка и отвешивает младшему брату любезный подзатыльник.       Мать, упомянутая в это мгновенье, чуть дергается и испуганным взглядом смотрит на своих детей. Кажется, ей все еще некомфортно смотреть на Тэхена. Как и Тэхену некомфортно находиться среди членов семьи, из-за которых ранее он загремел в ту проклятую больницу на целую неделю.       — … — Чонгук лишь тяжело вздыхает и кивает в сторону магазинов. — В любом случае, мы уже пришли, не будем терять время.       — Эм, да, — наиболее любезным тоном произносит Тэхен и улыбается женщине, которая все еще отводит взгляд от него прочь. — Давайте пройдем. Вы же так давно не общались с Чонгуком, — пытаясь быть милым и приветливым, он указывает зачем-то направление движения своего парня и начинает идти следом.       — Как твои успехи с… чем там…театр?       — А, — Тэхен тут же заробел, но молчать не собирался. У него все еще было желание показаться родителям парня с наилучшей стороны. Приятно считаться достойным. — Меня позвали сниматься в рекламе. Уже сделано несколько фотографий и скоро будет сниматься видеоролик.       — Так мы увидим тебя в рекламе. Что же это будет? — ее надменный тон говорил о высшей степени недоверия. Хотя оно быстро улетучилось, когда она взглянула на мальчишку еще раз.       Удивительно, но выбор и вкусы своего сына она одобряла. Будь Тэхен парнем ее дочери и он точно вызывал бы только восторг: он красив. Действительно красивый молодой человек, где необычные и выделяющиеся из канона черты лица придают ему необычные очертания. Теперь на его голове приятная прическа, обесцвеченные волосы с легким отливом в розовый цвет. Его одежда все такая же простая, без лишних заморочек, но даже она выглядит на нем как-то иначе. Тот, кто пришел к ней впервые, и тот, кого она видит сейчас — это разные люди с единой внешностью. Даже его прямая спина и важная походка в столь неловкий момент говорила о многом.       Пройдя в один из первых магазинов, старшая Чон тут же позабыла о всех разногласиях. Увидев множество брендовых мужских пиджаков, ее взгляд замешкался между ними, и она уже подбирала подходящий для ее любимого братика. Женщина же держалась чуть в стороне, хотя косые взгляды говорили о том, что и для нее тут что-то приглянулось, в чем Чонгук наверняка бы выглядел наиболее изящно.       Тэхен же ощущал себя не в своей тарелке. Хотя внешне поменялся и вроде бы мало-мальски стал добиваться каких-то высот, он ощущал себя как и тогда, когда смотрел на ошеломительные ценники рубашек и едва улавливал ртом воздух. Так странно, цены для него до сих пор тут неземные, но взгляд далеко не на них. Он смотрит, как Чонгук вертит нос от нападок своей сестры, как он с стиснутыми губами терпит объятия своей матери.       Они увлечены собой, и Тэхену все еще нет места в этой семье.       — Тэхен, — мягкий женский голос заставил его отвлечься от мыслей и обернуться. Сестра Чонгука протягивала ему какой-то синий комплект тройку, предлагая примерить и заверяя, что он подойдет ему неимоверно сильно.       — Что? — даже прослушал все сказанное.       — Говорю, тебе тоже надо примерить! — отчетливо повторяет она и, не обращая ни на что внимания, подставляет вешалку к парню, одобрительно кивая. — Кажется, это твой размер!       Тэхен робеет, теряется и сначала как-то рефлекторно поднимает взгляд на пожилую женщину, а та просто отводит взгляд на сына. Но вот только… ее сын впервые с момента захода в магазин счастливо улыбается, кивает своему парню и говорит, чтобы он не стесняясь скорее примерил. Счастлив. Улыбаясь. Это такие простые вещи для людей, что порой они не замечают их… Но Чонгук, ее Чонгук, скупой и бездушный ребенок, неспособный на эмоции, который минуту назад свирепо прожигал ее взглядом, улыбается самой прекрасной улыбкой на этом свете. Только ради того, чтобы он продолжал меняться, пускай пока только рядом с Кимом, она все же готова…она точно готова принять его.       — Думаю, ему бы больше подошел вот этот, — очень тихо и неуверенно говорит женщина, привлекая к себе внимание.       — Мам, ты что-то сказала? — девушка повторяет очень громко, призывая к действию.       — Говорю, синий ему не идет… с волосами плохо, — тогда девчушка оглядывает парня взглядом и кивает, одобряя критику мамы.       Невзирая на все, женщина подхватывает белоснежный комплект двойку, с шелковистым поясом на талии брюк, подносит его к парню и прикладывает.       — Так будет намного лучше. Тэхен едва сдерживает слезы. Он видит улыбку на лице женщины, которая смотрит ему в глаза, а потом срывается на эмоции и просто обнимает ее, нашептывая, как он счастлив сейчас.       — Тэхен-а, не плачь, — тут же суетится женщина, хлопая его по спине. — Все хорошо, мой мальчик.       Каждое слово — как белый флаг: то ли она сдалась, то ли сама влюбилась. Она верит этому выбору. Каждому было нелегко принять, но кто она такая, чтобы запрещать Чонгуку что-то… Она может только одобрить его выбор, потому что ничего плохого ее мальчик не выберет. Он не позволил бы себе такой роскоши…       — Идите, примеряйте, — кивает женщина на примерочные, и оба счастливо скрываются за двумя дверьми.       — Ты все же сдалась? — тихо спрашивает девушка, приобнимая маму и вытирая маленькие капли слез в уголках ее глаз так, чтобы не размазать косметику.       — Вижу, как Чонгук счастлив с ним и не могу ничего поделать. Я просто хочу, чтобы однажды, мы тоже видели его таким…       — Тэхен сможет это сделать, — нашептывает девушка. — Его любви хватит, чтобы раскрыть брата.       — Ты права, — пытается успокоиться женщина, качая головой обеспокоенным сотрудникам, что с ней все хорошо.       Вскоре двое появляются из примерочных и осторожно показываются дамам.       Чонгук стоит в черном костюме с черной рубашкой, словно отражение его сущности, натуры и просто обреченно смотрит на свою родню, всем видом показывая, что он готов взять первое, что ему предложат, лишь бы не примерять этот полный комплект еще раз.       Когда вышел Тэхен, девушки (включая продавцов) замерли от удивления. Его высветленные, слегка розоватые волосы, едва ли уложенные на голове, отлично подчеркивали его слегка инфантильные черты характера, его раскрасневшиеся губы, которые он покусывал, стоя в примерочной от волнения, алели, как намазанные помадой. А белоснежная одежда со слегка розоватой рубашкой под низом, расстегнутый пиджак и брюки с шелковистой лентой на поясе — делали из него практически настоящую знаменитость. Было сложно представить, как этот человек может выглядеть в будущей рекламе. Чонгук уже сжимал кулаки от ревности, что таким, да еще и с макияжем, его будут видеть миллионы, а не он в своей постели, куда ему резко захотелось.       По правде говоря, даже старшая сестра Гука с легким разочарованием вздохнула.       — Как жаль, что ты уже занят моим братом и я не могу увести тебя, — оправдала она свое поведение и встала ближе к парню. — Выглядишь просто потрясающе! Тебе определенно идет, берем этот вариант.       — У вас замечательный вкус, госпожа Чон, — осторожно благодарит он мать семейства и делает краткий поклон.       Конечно же, костюм Тэхена взяли сразу, а вот с Чонгуком еще возились, пока не подобрали ему аналогичный костюму Кима, только действительно в черном цвете, от чего эти двое оказались едва ли не в парных смокингах. Обувь вот была разная, кому какая подошла по удобству.        — Что ж, раз мы все купили, — счастливая мать в очередной раз прикладывала свою карту к терминалу и протягивала пакет в руки Тэхена, с его обувью, за что тот стыдливо благодарил. — Предлагаю отобедать… у нас дома, — спокойно заявляет она. Приметив недобрый взгляд Гука, погладила его, расправляя пряди челки и добавила. — Отец все еще не вернулся из командировки, ты можешь быть спокойным.       Вот уже второй раз в жизни Тэхен въезжал на автомобиле на эту территорию. Тут ничего не поменялось, только сегодня во дворе работал садовник, убирая площадку и нелепо пытаясь подравнять некоторые растения. Сидел он в машине на переднем сидении, за рулем сидел Чонгук, а со спины чувствовались эти любопытные взгляды и немые обсуждения повадок парочки. Особенно когда Чонгук что-то спрашивал или Тэхен, забываясь, начинал ему весело лепетать о случаях «на работе» и потом умолкал, не получая никаких ответов.       Сегодня дышалось тут с меньшим волнением, потому что перед ним в здание первой зашла хозяйка, потом старшая сестра, а потом и Чонгук, придерживая дверь парню. Видя некую опаску во взгляде, Гук погладил его по спине и лишь осторожно шепнул на ухо «Все хорошо, никто не обидит, я не дам».       В этот раз тот наверняка готов намного лучше.       — Накройте нам ужин на четыре персоны, — вальяжно говорит женщина одной из прислуг, которая после низкого поклона удаляется на кухню. — Тэхен, проходи, располагайся, можешь пройтись по дому, как тебе угодно. Скоро подадут ужин, я подготовлюсь пока.       И она скрывается в дверях своей комнаты. Откланявшись, сестра уходит вслед за матерью, вероятно, либо с целью оставить парочку наедине, либо обсудить сегодняшний день.       — Пошли.       — Куда?       — В мою комнату.       — Что? Твою комнату?       — Конечно, я жил тут до шестнадцати лет, тут есть моя комната, — спокойно говорит и поднимается по лестнице вверх. Вот уж действительно разница социального класса. Тэхен тоже поднимался по лестнице вверх домой очень часто, но обычно когда не работал лифт и заходил он там не в свою комнату, а в единственную, где была и его комната, и матери, и кухня, и столовая и множество других комнат.       Высокие двери встретили Тэхена холодом, которым веяло изнутри, и он не ошибся. Детская комната Чонгука была в темно-черных тонах с белоснежными отблесками. Идеально убрана, на вид это была комната, лишенная любых детских черт. Тут не было игрушек: привычных роботов, каких-то мягких или машинок. Тут стояли толстые книги, хотя некоторые из них все же были отдаленно напоминающие сказки. Из игрушек тут была только большая железная дорога в центре комнаты на невысоком столе. А еще из лего различные высотные здания. Кажется, единственные яркие краски в этом помещении.       Чонгуку точно нравятся темные цвета, что подтверждается и плотной шторой на окнах. Но… сейчас они живут в квартире полной светлых тонов, яркой посуды и даже цветного белья. Тэхен смущенно улыбается, потому что это все выбирал он, а Гуку всегда было не принципиально как жить. Расчувствовавшись даже от такой мелочи, он подошел и просто обнял отвлеченного парня со спины, оставляя легкий поцелуй на его затылке.       — Что? — интересуется тот, все еще рассматривая некогда любимую железную дорогу.       — Просто еще раз понял, как сильно люблю тебя.       — … — Гук до сих пор не знает, как отвечать на такие заявления.       Тэхен это знает и не требует ничего. Гук неоднократно без слов доказывал свою любовь. У каждого человека своя способность проявлять чувства.       — В детстве мне нравилась эта игрушка, — спокойно переключил младший разговор, не сопротивляясь объятиям.       — Она выглядит интересно.       — Я не особо любил все эти детские глупости, но ее мне подарил отец.       — Не начинай грустные истории богатых детей!       — Да нет, это был конец истории. Просто… я был удивлен, что отец нашел то, что мне понравилось. Только и всего. Он вечно был на работе, и мне всегда казалось, что, кроме сестры, я никому не нужен…       — Ты скучаешь по отцу?       — Немного.       — Прости, — Тэхен сжал парня в руках чуть сильнее и спрятал пристыженное лицо в его плече.       — Ты не виноват.       — Но если бы я не влюбился в тебя в школе…       — Я бы заставил тебя это сделать чуточку позже.       Он наконец расцепил плотное кольцо со своей талии и обернулся, поднимая чужое лицо и просто нежно целуя. Поцелуи для них столь обыденны, как и общение, но и несут они не меньше. Ты не виноват. Я люблю тебя. Я не жалею. Все наладится. Чонгук не умеет говорить подобных слов вживую, не сможет никогда преподнести их правильно, но он может нежно целовать эти губы, смакуя каждую секунду, растягивая в безграничном удовольствии и доказывая свою правоту.       Он опускает его на мягкую постель, опускается сверху. Огромная, слишком большая для маленького ребенка и слишком тесная для разгорячившихся тел. Тэхен запускает холодные руки под чужой свитшот, сам ощущая, как его рубашку постепенно расстегивают. Как начинают терзать его шею, покусывая, покрывая алыми пятнами, спускаясь к груди и сладко причмокивая выпирающий сосок. Чонгук, как безумный зверь, любит все в этом парне, а удерживая еще и в голове образ в пиджаке, увиденном сегодня, теряет и самоконтроль. Он безумен в своей любви.       На деле, Тэхену еще не скоро предстоит узнать, что тот, кто одержим этой любовью — не он. Ею стал одержим Чонгук.       Ужин пришлось отложить. Когда горничная хотела потревожить молодого господина, дабы пригласить его за стол, услышав не самые нежные вскрики с той стороны двери, смущенно спустилась к госпоже со странными известиями:       — Боюсь, Ваш сын занят и я…не могу его потревожить…       — Занят? — удивленно поинтересовалась женщина, видя выпученные от шока глаза, и уши, покрасневшие, как спелая вишня.       — Со своим…другом…в комнате…       Парное пригласительное письмо получили не только Тэхен и Чонгук. Юнги так же сжимал красивую открытку, выкручивая ее со всех сторон и искренне не веря, что его имя в ней написано перед именем Жу Янлин.       — Ну, вероятно, все решили, что мы все же начали встречаться, — с некой тоской говорит девушка, сидевшая по ту сторону барной стойки. — Да и принципиально ли это?       — Да какого хуя.       — Я могу не идти, — она качает спокойно головой, и судя по виду — не шутит, не взывает к жалости.       Подобное слишком спокойное поведение вызывает внутри бармена легкое беспокойство, отнюдь не отцовское и не братское.       — В ближайшее время я все равно собиралась все же улетать в Китай, — на ее изящном лице появилось отдаленное подобие улыбки. Только ни радости, ни веселья она не отражала. Отчаяние? Может быть.       Юнги заметил, как жизнерадостное лицо угасало уже давно, но сейчас оно словно рухнуло вниз с обрыва, а его тревога взяла над ним верх.       — Что случилось?       Наперекор желанию говорить, девушка вздохнула с шумом и улыбнулась шире, качая головой и забирая пригласительное.       — Как жаль, что оно на пару с тобой. Может быть, будь у меня индивидуальное на два места, я бы нашла себе какого-нибудь симпатичного парня на вечер!       Ее голос звучал неубедительно.       — Мы можем прийти вместе, а внутри быть отдельно. Не волнуйся, у меня уже нет к тебе никаких чувств, просто прими это как попытку экономить бумагу, — она говорит это с таким задором, что на лице бармена спадают все эмоции.       Он только выходит на балкон, который теперь уже имеется в его новой квартирке, закуривает сигарету и по-серьезному так охуевает от жизни. Он уже столько раз выходил сюда и видел, как Янлин с видом полного опустошения сидела на остановке неподалеку и ждала свой транспорт, как она плелась туда-сюда, уже не видя радости в этой подработке и удерживаясь лишь потому, что из чувства совести Юнги все же начал ей платить…       День свадьбы выдался на удивление ясным и солнечным. Сегодня сама погода благословляла жениха и невесту на заключения брака. Как же это забавно, что уже этой ночью Соен будет с фамилией Пак, а Чимин окольцован девушкой, в которую был влюблен чуть ли не со школы. Жизнь вещь интересная, и порой, если стремится к человеку, не зажиматься и не душить его своей любовью, он почувствует ее и обернется к вам.       Возможно с Чимином было именно так.       А сейчас он счастливо расправлял свой смокинг, стоя у зеркала и в очередной раз поправляя прическу. За его спиной столпились самые близкие.       — Почему это я должен идти к Соен? — возмущенно вскрикивает Тэхен.       — Да это, блять, очевидно? — Юнги же сидел в своем бордовом пиджаке и черных брюках, развалившись на кресле. Благодаря золотистым нитям-орнаменту, шелковистым накидкам на дорогом кресле, выглядел он действительно как актер или модель, а если переодеть его слегка, уложить волосы, сошел бы и на должность короля эпохи Мин. Но вот только его рот все еще изрекал странную неуместную брань.       — Чем очевидно? — не унимался Тэхен, которому стоило пройти переодеться в помещение для жениха, как все тут же отправили к невесте.       — Смотри, ты же будешь в белом, тебе больше подходит! — Чимин тоже включился в разговор. Он и Юнги пока были тут единственный готовые к свадьбе, и благо этого Соен не заметила, а то точно бы добавила «друг с другом». Странно, что, выходя за своего друга, она все еще не упускала возможность и попытку свести его с симпатичным пареньком.       Но в итоге Тэхена таки убедили и отправили в другое помещение. Благо оно было не так далеко. Родители Чимина знатно похлопотали, чтобы свадьба была на достаточном уровне и благо финансы, пускай и слегка скромнее семейства Чон, но дозволяли к такой роскоши.       Время шло, и когда солнце уже взошло в свой зенит, постепенно начиналась и собираться процессия. Волновался тут все еще Юнги. В помещение они должны были проходить по пригласительным, а даже в комнате невесты его милой спутницы так и не было. Тэхен подошел к нему у входа, расправляя черные борта на пиджаке старшего.       — Не волнуйся, даже если она не придет, никто на улице тебя не оставит. Ты же лучший друг жениха.       — Да блять, что-то не по себе. Она заикалась, что не пойдет.       — Она не сможет пропустить свадьбу Соен и Чима!       — Но… слушай, Тэхен, какого хуя происходит? Она блять сама не своя.       — А ты ее сам не спрашивал?       — Да ебана…ну как-то…       — И этот человек учил меня разуму в отношениях с Чонгуком? А еще отчитывал его, какой он дурак?       Юнги закатывает глаза и всем своим видом демонстрирует фразу «не хочешь — не говори». Но, видя так же во взгляде и искреннюю тревогу, продолжает:       — Она действительно должна улететь в Китай. В театре дела стали идти плохо после ситуации с Минхеком-сомбэ. Она не хочет особо теперь полагаться на его помощь, думаю, она в нем разочарована. А в остальном… оказалось он был тем человеком, что пытался ее продвинуть, а ей теперь говорят «извини, но актриса ты никудышная». И меня теперь в рекламу даже взяли, а она… все еще незаметна даже на главной роли. Это сильно ее тревожит, — спокойно говорит Тэхен, смотря все еще на дорогу в надежде приметить подругу.       — И она сдалась?       — Да. Скоро заканчивается аренда и ей негде будет жить, ролей у нее почти нет, а у тебя она работает едва ли не даром, — Тэхен говорит все напрямую, он понимает, что тот должен знать. Если бы он знал, что такая болтушка, как Янлин действовала таким тупым способом как когда-то Тэхен — утаивать правду — давно бы поговорил с хеном. Он действительно хочет ей помочь. И ему. После ситуации с Дахи Юнги совершенно был подавлен и разочарован в женщинах, после пожара чувствовал себя никем, но все равно все видели, как он тянулся к Янлин.       В этот момент к основным воротам на территорию подъехало такси. Так как и Тэхен, и Юнги стояли на самом верху протяжной лестницы они видели, как из желтоватой машины выпорхнула очаровательная миниатюрная девушка. Ее волосы были обесцвечены и уложены в огромные локоны, вместо привычного высокого хвостика. На ней было очаровательное платье винного цвета, так забавно сочетавшееся с пиджаком Юнги, хотя они и не договаривались.       — Не оплошай, хен, я пойду внутрь, — хлопнув друга по плечу, Тэхен скрылся за дверьми, как давно уже поступили все гости.       Юнги смотрел на девушку, которая сегодня снова светилась улыбкой, которая уже однажды покорила бармена. Она мчалась на высоких каблуках, едва не спотыкаясь о подол и с трудом удерживая в тонких пальчиках маленький клатч.       Красивая.       Была такая красивая, естественная, добрая и искренняя, что, когда Юнги заметил ее взгляд на себе, увидел обворожительную улыбку, подаренную ему и представил, что это все может исправиться. Из-за его страхов она может исчезнуть в любой день. Никто не будет шутить над ним и с ним, никто не придет на помощь, никто не утешит.       Она ведь успокаивала его, когда ему было тяжело. Она ведь нашла его ночью. Ей, кажется, было все равно, получится у него снова встать на ноги или она падет под тяжестью общественного гнета и не будет пытаться возродить дело, станет простым рабочим…       — Юнги, я… — она хочет извиниться за опоздание, но спотыкается, а он ловит ее в свои руки и с легкой улыбкой.       — Давай жить вместе?       — Что? — резко настрой меняется, потому что, ну кто так разговоры вообще начинает.       — Живи у меня. Можешь не платить. И работай у меня. Я подниму тебе зарплату.       — Что с тобой.       — Только не улетай в Китай.       — Юнги… Это как-то будет неудобно, — она морщит нос.       Он все еще под впечатлением и эмоциями, поэтому, не задумываясь, касается чужих губ своими, нежно целуя. Где-то внутри уже началась церемониальная часть свадьбы, а он до сих пор тут, обнимает хрупкую девушку в своих руках и ебал он к чертям чужую свадьбу.       — Тогда будь моей девушкой, так будет удобно? — тихо спрашивает и улыбается, чувствуя облегчение в этот момент. Потому что сейчас он уверен в своем выборе.       Это не слепое согласие. Он перестал видеть в девушках объект для своих потех. Он увидел в Янлин свою поддержку и опору, и она дала ему так много, что будучи человеком воспитанным, он просто не может теперь не взять за это ответственность. Да и он сам не против. Поэтому, видя ее согласную улыбку, полную радости, глаза полные слез, снова целует под громкие аплодисменты, пока принадлежащие не им.       В последнее время к привычной жизни ребят подкрепилось еще одно значимое событие. Раз в пару недель Тэхен, сначала в одиночестве, а на третий раз уже с Чонгуком, стал навещать маленького Джебома. Как оказалось, родственников у него не нашлось, в отличие от обидчиков его родителей. Хотя их и посадили, у малыша появился некий спонсорский счет и деньги, оставленные после смерти родителей, он все равно оказался в детском доме. Узнав такие новости, Тэхену не составило труда узнать местонахождение, и ему показалось правильным хотя бы немного поддерживать ребенка. Ему казалось, что у человека, у которого никого не осталось в этом мире должна быть хотя бы надежда. Тем более, что теперь, когда личностью он стал медийной, подобное его поведение одобрялось общественностью.       Сегодня был первый день, когда Чонгук оказался свободным и согласился сопроводить Тэхена в приют.       Для начала он отметил, что это заведение далеко от идеалов санитарии. Он немного мрачно осматривал стены и не слишком жаловал к чему-либо тут прикасаться. Однако зайдя в одну из игровых комнат, заметил в углу маленького ребенка. Благодаря отличной памяти, он быстро понял, что это Джебом. Его голова уже не была перебинтована, руки и ноги практически зажили и остались лишь небольшие ссадины.       Он молчаливо играл с какой-то деревянной игрушкой, но, приметив прошедших гостей, заулыбался Тэхену и заерзал на месте.       — Он все еще не разговаривает, — отвечает Тэхен, присаживаясь возле чада и поглаживая его по голове. — Не боись, он не кусается… наверное.       Чонгук всегда относился к детям нейтрально. По правде говоря, он их игнорировал, как и весь остальной мир. Но когда что-то касается Тэхена — игнорировать он этого просто не может. Поэтому на приглашение кивает и присаживается возле, хотя и поодаль, словно его действительно это чудо биологии немного пугает.       — Джебом-а, посмотри, это брат Чонгук! — он игриво говорит это ребенку и машет его маленькой ручкой парню, а малыш не хочет отзываться такой искренностью и, едва сдерживая слезы, обнимает Тэхена, зарываясь лицом где-то в его груди.       — Не думаю, что я нравлюсь детям, — леденящим тоном говорит Чонгук.       — А ты попробуй быть к ним добрее.       — Я добрый.       — Конечно, давно пора признать, что добрым и милым ты умеешь быть только со мной. Да, Джебом-а?       Тэхен смеется и играется с ребенком, а Чонгук просто осторожно наблюдает за этим со стороны. Да уж, когда он шел мимо плачущего чада в машине, он чувствовал, что это была не последняя их встреча, но даже не думал о том, что он так зачастит теперь в их жизни.