В глубине

Тонул, опускаясь все глубже и глубже. Свет, проникающий сквозь толщу воды с каждым разом становился все бледнее и бледнее, погружая все окружающее в темноту. Мозг отказывался посылать в организм импульсы, чтобы сопротивляться этому падению. Отстраненно смотрит на всю это ситуацию, оставаясь равнодушным ко всему. Тьма, обнимала его, окутывала непроглядным коконом, чтобы навсегда загубить в своих объятиях, затащить на самое дно, погрузить в песок, окутать морскими водорослями. С единственной целью — навсегда остаться в ее владениях. Чтобы никто не смог никогда их разлучить. И больше бы никто не смог отнять его. Ведь она так давно этого ждала, чтобы получить свое. Чтобы перестал вытаскивать всех из тьмы. Ведь ей только этого и нужно, чтобы все были в ее власти. С каждым разом в легких оставалось все меньше кислорода, а сердце все медленно билось, в глазах темнело. Всему приходит конец. Видимо и для него все кончено. Что ж, раз так. Пусть. Почему ты не борешься, почему ты сдался, кричало что-то внутри, умоляя проснуться и начать двигаться. Но наверно все потому, что он просто устал. От всего. И от всех. От того, что выслушивая каждого, все их проблемы и трудности, все это остаются внутри. Осколками отражаясь в органах мишенях. Рикошетом отражается в его грудную клетку. И на сердце остаются маленькие, почти незаметные чужому взгляду царапины. Как-будто какой-то маленький зверек пробежался своими коготочками, сильно впиваясь в податливый орган. Ранит боль тех, кого он любит. И хотя его успокаивает мысль о том, что тем самым он облегчает их ношу. Нагружая себя еще сильнее, несмотря на своих демонов в голове, которых практически никто не видит. Не видит слезы за его улыбкой. Но все это не исчезает, не растворяется в неизвестности, это все остается. И от этого не уйти. Можно отпустить это, но всегда все принимает слишком близко. Такой он человек. И не убрать эту черту, иначе бы он давно стал черствым. И сам себе поражается, как он еще держится, как в нем не угасает эта яркость его души. Тут, краем своего затухающего сознания, замечает чью-то тень, руками рассекающая тонны воды и разделяющая ее слои, и этот кто-то подхватывает его, такими знакомыми, сильными руками. Вытаскивая на поверхность. Наверное, это просто обман зрения, возможно это все от гипоксии мозга. Пусть, это уже не важно. Прощайте. И простите.

*** ***

— Какой же ты дурак, Грейсон. Думал, от меня так просто отделаться. Не выйдет. Пока я жив, тебе не смыться. Слышишь. Ричард разлепил веки, и первое, что он заметил, это склонившего над ним Джейсона. Вода с его мокрых волос капала на него, стекая с щеки за ворот рубашки. Грудь его часто вздымалась и опускалась, в его позе сквозила усталость. — Не смей, слышишь, уходить от меня. Я тебе не разрешал. Слышишь. Не ты решаешь, когда тебе уйти. Потому что я не могу без тебя. Потому что жизнь ничего не стоит, если тебя не будет рядом. Потому что я люблю тебя. Больше всей жизни. Чертов ты эгоист, Грейсон. Дик слабо улыбнулся. Да, в этом весь Джейсон, не любит признаваться в таких очевидных для него вещах. — Но ты же был со мной. Видит, как на лице у Джейсона бугрят желваки, будто пытаясь сдержать себя от того, чтобы не отругать его со всей возможностью. Чтобы не сказать, как он испугался. Не сказать, а что было бы, если бы его не было рядом. Но в итоге, побеждает совсем другое. — Черт! Тебя невозможно ругать с этой твоей мордашкой. И наклонившись, целует его, так, как-будто они не виделись целую вечность. Страстно, иссушающе, как-будто он только что побывал в пустыни, а не в океане, кусая губы почти до крови.

А потом приходит мысль «Теперь все будет хорошо».