Je t'aime

Накахаре Чуе три года. В общем-то, это даже не его настоящее имя — имени, которым называли его родители, он уже не помнил. Его родным языком был английский, и он неплохо говорил на нем для своего возраста. День, когда его похитили для проведения экспериментов по созданию искусственных способностей, был днём его рождения. Он не помнил почти ничего из того времени — лица стёрлись, города — а может, он жил в деревне? — исчезли. Размыто, как будто сквозь скатывающиеся по детским щекам слезы и зажатые ладонями уши, он помнил шум, крики и огненные взрывы. Его никогда не звали Накахарой Чуей, и он никогда не был японцем. У него не было никаких способностей, как и нормального детства. Ещё с трёх лет в его жизни все пошло наперекосяк. -------- Накахаре Чуе восемь лет. Первое четкое воспоминание у него о побеге из этого страшного и непонятного места. Так уж вышло, что это случилось в его день рождения. Он бежал, бежал по лужам и горному снегу. По всему телу кровавыми розами цвели синяки и кровоподтёки, шипами впивались в кожу новые, многочисленные и круглые ожоги от сигарет, потушенных о него. Обвивающими лозами кровоточили свежие и едва зажившие, но снова лопнувшие порезы. Колени были разбиты в кровь от постоянных падений на твердые камни, а ступни стёрты. Только лицо не тронуто. Совсем. Бежать было больно, но ждать, пока они заметят и схватят, было абсолютным безумием. Он ничего не понимал, но точно знал, что если сейчас остановится, будет ещё больнее. Именно поэтому нужно бежать, несмотря ни на что. Он укрылся в трущобах. Перед этим он попробовал просить людей о помощи, но это было бесполезно — никому не хотелось помогать побитому, грязному и обессиленному мальчику. Он откуда-то знал японский язык, правда, и сам не понимал, откуда именно. Видимо, за пять лет он успел у кого-то ему научиться. Видимо, у него был друг. Что с ним стало? Чуя не помнил. Он вообще ничего не помнил. Накахаре Чуе восемь лет. Он ещё совсем ребенок, нормально может говорить на двух языках. На нем проводили эксперименты и жестоко обращались. Он сбежал и, по-видимому, оставил там друга, которого не помнил. На свой день рождения он получил подарок в виде картонной коробки в холодном углу трущоб какого-то города. -------- Накахаре Чуе девять лет. Прошел почти год с того момента, как он сбежал от этих страшных людей с их непонятными экспериментами и около шести месяцев с того самого мгновения, как его нашла Озаки Коё. Полгода жестокого выживания в темных углах холодных улиц, чтобы быть спасённым — ведь спасённым, правда? — самой страшной организацией Йокогамы — Портовой Мафией. Коё объясняла ему, что Портовая Мафия — не то место, в котором царит мир и покой. Здесь выживают только те, кто может смотреть на смерть других людей со спокойствием, те, кто никогда не предадут организацию, те, кто смогут никогда не показывать своей слабой стороны. Чуя знал это, он все прекрасно понимал. И все равно остался. Сегодня девятый день рождения Чуи Накахары, и, как обычно, именно в этот день все стало ещё хуже. -------- Накахаре Чуе одиннадцать лет. Сегодня его день рождения, и, кажется, это первый раз, когда все идёт нормально. Свой первый юбилей Чуя провел в больнице после неудачной тренировки, а остальные дни рождения он и не помнил вовсе. Ане-сан предложила ему пойти в парк аттракционов и хотя бы один раз отпраздновать как следует — тем более, он там никогда не был. Озаки и Накахара жили в здании Мафии — очень немногие знали, что это вообще возможно, но организация предоставляла небольшие комнаты для исполнителей и их учеников. - ...И она сказала, что не любит платья! Представляете? — несчастно сказал прошедший мимо темноволосый мужчина в медицинском халате, которого Чуя признал боссом Портовой Мафии — Мори Огаем — обращаясь, видимо, к двум мальчишкам, идущим позади него. Один из них был примерно такого же возраста, как и Накахара, но уже выше. Его тело покрывали бинты, аккуратное лицо обрамляли каштановые волосы, а сам он передвигался с помощью костылей. В глазах цвета коньяка отразилось множество эмоций, как и в глазах Чуи, когда они встретились взглядом. Кое, заметив, что воспитанник засмотрелся в сторону босса, потянула его на себя. — Пойдем, Чуя. — Кто тот парень с костылем, ане-сан? — Дазай Осаму. Он ученик Мори. Лучше не связывайся с ним, Чуя. Накахаре Чуе одиннадцать лет, и ему кажется, что впервые в его день рождения все идёт хорошо. Как жаль, что ему лишь кажется. -------- Накахаре Чуе пятнадцать лет. Он уже показал себя как мафиози, качественно выполняющий свою работу, и как раз на его день рождения Чую отправили на его первую совместную миссию. Он не знал, кто будет его напарником, не знал, сработаются ли они. Накахара сильно волновался и подпаливал очередную сигарету. В последнее время он пристрастился к ним, так как слышал, что это помогает от стресса. Напарник опаздывал на пять минут. Ещё через десять минут он явился — почему-то мокрый до нитки. Это был тот парень с костылем, Дазай… это его фамилия, а имя… Чуя не помнил его имени. Только фамилию. — Чуя-кун! Прости, я опоздал! — Ты чуть не сорвал миссию, идиот. Почему ты весь мокрый? — Я пробовал утопиться, но Мори меня вытащил. — Утопиться?.. Впрочем, мне все равно. Давай быстрее. Накахаре Чуе пятнадцать, и он во второй раз встретился с Дазаем Осаму. Бедный, бедный Чуя. В качестве подарка он получил свою первую влюбленность. -------- Накахаре Чуе семнадцать лет. Он идеально знает два языка, один из лучших бойцов Мафии и постоянный напарник человека, в которого влюблен. Напарник Дазая Осаму. После очередной зачистки Дазай предложил Чуе погулять по городу. Разумеется, он знал, что у Накахары день рождения. Знал, даже приготовил подарок, который и вручил на вершине колеса обозрения. — Je t'aime. — Что это значит, скумбрия? Дазай не ответил и лишь улыбнулся, чуть склонив голову. Когда Чуя пришел домой, он открыл подарок. Это оказался самоучитель по итальянскому языку. Накахара недавно сказал Осаму, что хочет выучить итальянский, но времени не хватает. Чуя тихо усмехнулся. Запомнил ведь. Правда, учить все ещё некогда. Работа в Мафии занимает почти все время, а в промежутках между кровавыми зачистками, допросами и заданиями под прикрытием Чуя спал. Что ж, потом выучит. Накахаре Чуе семнадцать, он спокойно говорит на английском и японском, один из лучших бойцов Мафии и постоянный напарник Дазая Осаму, в которого влюблен. И он запомнил ту фразу, которую Дазай сказал ему на колесе обозрения. -------- Накахаре Чуе девятнадцать лет. И ему впервые плевать на свой день рождения. На этот раз все пошло не так ещё неделю назад, когда Дазая отправили на одиночное задание на три дня. Он не вернулся. Ещё через два дня туда отправились черные ящеры, чтобы выяснить, что случилось. Двадцать девятого апреля в час ночи и тринадцать минут Чуя получил сообщение от Мори, в котором было сказано, что Дазай Осаму мертв. Мир Чуи стремительно рушился, пока он снова и снова перечитывал сообщение. Накахара не спал уже третий день, и покрасневшие от бессонницы глаза отдавали странной, щиплющей болью, когда прокусаных до крови губах почувствовался соленый привкус. Грудь сотрясалась от громких рыданий, а горло было сорвано через пятнадцать минут беспрерывных криков. Прошло около двух часов до того, как Чуя пришел в себя. Парень поднялся в кровати. Он едва мог ходить из-за того, что не только не спал, но ещё и не ел все это время. Спутанные и длинные, какие-то блеклые рыжие волосы и наполненные болью глаза — в своем обычном состоянии Чуя даже в плену сидеть себе в таком виде бы не позволил. Босиком он идёт к шкафу со своей винной коллекцией и берет первую попавшуюся бутылку, даже не пытаясь разобрать названия за плотной пеленой горьких слез. Пьет залпом и прямо из бутылки, как никогда не позволил бы себе сделать. За пять от силы минут осушает первую и тянется за другой. А потом ещё. И ещё. Открыть, выпить, потянуться за следующей. Повторить. Спустя три часа слезы все ещё катятся по щекам, и он случайно задевает одну из полных бутылок. Она падает на пол и с громким грохотом разбивается на мелкие осколки. Дорогое вино пропитывает лежащий рядом и не менее дорогостоящий ковер насквозь. Чуя не замечает. Накахаре Чуе девятнадцать, и в свой день рождения он узнал, что его любимый человек умер. Он по осколкам бутылок идёт к кровати и падает на нее, отключаясь. Накахаре Чуе девятнадцать, и ему впервые плевать на свой день рождения. Накахаре Чуе плевать вообще на все, кроме смерти Дазая Осаму. -------- Накахаре Чуе все ещё девятнадцать лет. Сегодня двадцать девятое мая. Прошел целый месяц, а Чуя так и не вышел на улицу, прячась в собственной квартире. Он думает, что никогда больше не выйдет. Впервые за четыре года он снова взялся за единственный подарок от Осаму — самоучитель по итальянскому. Он открыл его на первой странице — вводный материал, который он изучал в семнадцать, был давно забыт. Как это ни странно, это помогло Чуе перестать постоянно глотать свои слезы в новой истерике. Прошло около половины дня, и Чуя наткнулся на маленький голубой листок, вложенный в середину книги. Он был перевернут, и пока парень застыл в изумлении, он кое-что вспомнил. «Je t'aime» Он так и не узнал, что значила эта фраза, и на каком она языке. Возможно… Чуя схватил листок и прочитал. Потом ещё раз. И ещё. «Je t'aime значит «я люблю тебя» на французском. Я люблю тебя, Чуя.» Накахаре Чуе девятнадцать лет и один месяц, и прямо сейчас он безумно, истерично смеётся, захлёбываясь в своих слезах. — Я тебя, черт возьми, тоже люблю! Слышишь, Дазай Осаму?! Люблю! Накахаре Чуе девятнадцать лет и один месяц, и прямо сейчас он сходит с ума. -------- Накахаре Чуе могло бы быть двадцать лет. Он в очередной раз давился своими слезами, напившись случайным дешевым вином из ближайшего супермаркета, — личная коллекция Накахары давно закончилась. Он раздирал горло в отчаянных криках и разбивал костяшки пальцев до крови о жесткие, и так красные стены большой квартиры. С момента смерти Дазая Осаму прошло три месяца, а ему все хуже. Могло бы быть, если бы он не был безумцем. После полугода со смерти бывшего напарника, когда Чуя вышел на работу, Мори отправил его к психологу. Деваться было некуда, и парень, матеря все и вся, таки побывал на консультации. Психолог посоветовала ему вести дневник — Чуя просто послушался. В этом дневнике… Он обращался к Дазаю Осаму. Обращался к мертвому Дазаю Осаму, словно веря, что он жив и обязательно прочитает это однажды. Может быть, если бы он не повесился. Приходя в себя после истерик, он часто думал о самоубийстве. Уйти из этой жизни за день до его дня рождения в кабинете босса Мафии — красиво, не правда ли? Это были лишь мечты — он не думал, что в один момент сможет убить себя. Как оказалось, смог. Возможно, если бы... если бы Дазай Осаму был жив, все бы было по-другому. Может быть, если бы он не хотел править самим Адом вместе со своей вечной, безумной, смертельной любовью. И они обязательно будут, будут править этим чертовым Адом вместе, вдвоем.

В подарок на свое отпразднованное в Аду, так и не состоявшееся при жизни двадцатилетие Накахара Чуя получил любовь, сердце, душу и тело Дазая Осаму, а также — корону правления, вознесенную на голову нового короля девяти кругов Ада своим любимым, своим мужем, своим королем, отныне и навсегда правящим вместе с ним этим ужасным местом.