Невысказанное

Я словно сам вижу эту вспышку, застилающую зрение, разгоняющую сгустившийся вокруг мрак, ослепляющую, но невозможно желанную. Вспышка, затухающие искры, ещё искры, снова — и возникающее ниоткуда маленькое жёлтое пламя, разгорающееся на конце свечного фитиля. Я снова оказался прав, нолдо. Ты, кажется, сейчас просто не способен смотреть на что-то иное. Жмуришься, глядя на огонь, но не отворачиваешься, и лицо будто оттаивает — совсем немного, и всё же… Не сдался, Финдарато? Не сдался. Однако рядом нет противника, а носить доспех вечно слишком тяжело. Даже для бессмертного. Любого из бессмертных. Пламя резко дёргается от короткого порыва ветра. Оборачиваешься, ищешь взглядом что-то в темноте… Поздно. Дверь уже закрыта. Мрак, верный союзник, укутывает стены, неохотно отступая от твоих рук, свет скорее ослепляет, чем помогает его разогнать. Настороженно ждёшь, но ничего не происходит, и напряжение, разлитое в воздухе, постепенно иссякает. Стою у стены. Молчу, наблюдаю… А на самом деле просто не знаю, что сказать. Что произнести, чтобы ты ответил?.. Что?.. Поёшь. Негромко, мягко, и в комнате от голоса становится теплее. Без слов обращаешься к пламени, и оно разгорается, освещая, согревая пространство. Подхватываю мелодию, присоединяюсь едва заметно, словно эхо. Слышишь? Да. Но продолжаешь — музыку не обрывают на середине… Пой, Финдарато. Пой, не умолкай… Не умолкай! Тишина. Свеча горит ярко, и ты смотришь на меня, едва заметно улыбаясь. Второй раз. И первый — именно мне. Эта улыбка абсолютно не похожа на ту мягкую, случайную, мелькнувшую на грани сна и яви. Сейчас в ней звучит: «Уже». И ещё лёгкое: «Мне жаль». И: «Здравствуй». Подхожу. Сажусь рядом, провожу рукой над огнём. Тот прыгает к пальцам и опадает, коротко лизнув их. Моя очередь петь? Мотив рождается сам, негромкий, тревожно-печальный, и в нём — история о заночевавшем в лесу путнике. Темнота тянется к нему, а тот в испуге бросает в костёр новые и новые ветки. Гуще становится мрак, но и пламя сильнее… Здравствуй, эхо. Я тоже слышу… Тьма скручивается в жгуты, окружает пятно света, путник жмётся к костру… и огонь срывается на подстилку из сосновых иголок и мелких веток. Разгорается быстро, жадно… вот — полыхает валежник на краю поляны, вот — чернеет кора деревьев… Пожар гудит вокруг, и Темнота спасается бегством, как спасается бегством всё живое… Рассвет застаёт её, искавшую дружбы, умирающей на пепелище. Молчишь, прикусывая губу. Да, это не ваши светлые финалы… Я угадал с историей? Может, всё-таки поговоришь со мной, Финдарато? Улыбаешься, виновато пожимаешь плечами: «Поговорил бы, но ты ведь потребуешь ответов, которые я не могу дать…» В Бездну ответы, нолдо! Я не стану спрашивать о твоём городе, о твоей семье, о планах эльдар… Не веришь?.. Хочешь, я вообще поклянусь никому не передавать услышанное?! Никому не передавать знание и не использовать его во вред вам? Хочешь?! Клянусь!

***

У тебя заразительный смех, Финдарато. Звонкий, сильный, согревающий… светлый. Светлый до самой сути, до глубины лёгких… Такой же, как и ты сам. В ответ на этот смех нельзя промолчать, он затягивает, заставляет забыться… Я почти ненавижу тебя за него, нолдо. Мне нельзя забывать, кто я. Я изо всех сил стараюсь забыть. Хотя бы на время. Время, время… Говоришь, менестрели из эдайн сравнивают его с рекой? И в ней мы плывём на маленькой лодке, почти не замечая берегов? Очень точный образ, кажется. По крайней мере, ощущения совпадают. Река бесшумно несёт чёлн, держит, чуть покачивая. Замедляется, разливаясь вширь: дела крепости, разведка, снабжение, множество повседневных забот — скучный и размытый сон… Звенит на каменистых порогах, ускоряя движение: встречи. Наши встречи. Они похожи друг на друга. Сначала — традиция! — ответ на ответ, вопрос на вопрос, по очереди... А потом правила куда-то исчезают, и остаётся беседа. Живая беседа, когда легко звать друг друга по имени, и в этом нет насмешки или угрозы. Разговор о музыке и поэзии, об архитектуре и живописи, о грани, за которой ремесло становится искусством… Разговор о прошлом и настоящем, смешанный с шутками, историями, тенями-воспоминаниями рядом… Мы не заговариваем о том, что происходит за пределами острова. Хочешь узнать, это видно. А потом вглядываешься в моё лицо и не спрашиваешь. Не желаешь напоминать о войне, когда про неё, кажется, почти забыли? Наверное… Я ведь тоже молчу. Тебе не нужно знать о человеческом предательстве, преподнёсшем нам Таргелион беззащитным и открытым, об отравленных колодцах осаждённого Химринга… и о том, что армия Цитадели готовится к походу на Нарготронд. Я не нарушал клятву, нолдо. Ты никогда не осматриваешь внимательно комнаты, где мы разговариваем; у леди Тхурингветиль великолепный слух и не менее великолепная память. А собирать воедино фрагменты мозаики умеют многие. Сам сейчас могу уверенно отметить на карте то самое место, подходящие переправы через Нарог, укрытия для засад и лучников… В Цитадели сейчас множество таких карт. Владыка доволен, нолдо. Условие выполнено, твою жизнь мне подарили раз и навсегда. Знать бы ещё, как поступить с чувством, что на этот дар у меня нет никаких прав… Гарнизон Тол-ин-Гаурхот должен присоединиться к основным силам, направляющимся на юг вдоль Сириона. Наступление совсем скоро. Осталось несколько дней. Время, время, время, время… Всё быстрее и быстрее летит лодка, течение влечёт её к водопаду, уже поздно налегать на вёсла… Там личная переписка, Финдарато. Не читай, пожалуйста. Киваешь и отворачиваешься, а я молча радуюсь, что перед встречей закрыл самую важную бумагу ворохом других, почти бессмысленных. «Лорду Артаресто Арафинвиону…» Письмо окажется у адресата за четыре часа до начала атаки. Этого времени не хватит для подготовки сносной защиты… Зато его вполне достаточно, чтобы потайными тропами вывести из города тех, чьи жизни нужно сохранить. Немногих — троих, пятерых, самое большее дюжину эльдар... Иначе заметят. Могут заметить и так, но хоть какой-то шанс будет. Я знаю Артаресто лишь по твоим рассказам, нолдо. Сумеет он поверить? Сумеет воспользоваться возможностью? Прости, что не предлагаю дописать пару строк. Ты, наверное, хотел бы… Обрыв. Всё.

***

Молчишь, Финдарато. Молчишь, но не отворачиваешься, смотришь мне в глаза. И я тоже не отворачиваюсь. Даже не скажешь, что я тебя предал? Обманул, заставил поверить, раскрыться… Не швырнёшь мне в лицо проклятия? Неужели нет? Нет... Тебе для этого и взгляда достаточно. Я встречал много таких взглядов, нолдо. Ты не первый, кто пытается прожечь во мне дыру своей ненавистью. Думаешь, если у них не получилось, получится в этот раз? Думаешь, сегодня особенный день? Мы враги. Были и остаёмся врагами. Не моя вина, что это настолько легко забывается. Не моя вина, что в дружбу так просто поверить, даже если один из друзей совсем недавно носил кандалы, а второй… Есть Верность, на которую нельзя закрывать глаза. Это не позорно или неправильно, это просто невозможно. Столь же невозможно, как пройти над ущельем по мосту из клубящегося тумана. Есть Выбор, что уже не переиграть, остаётся лишь следовать ему. Есть решения, которые не отменить… Понимаешь, нолдо? Ты ведь умеешь понимать. Умеешь, я видел… Не молчи. Не молчи, Финдарато. Давай, скажи, что я — отродье Тьмы, манипулятор, предатель… Скажи. Тогда у меня хотя бы появится причина ответить. Ответить, что это не было предательством. Не было. Предать врага… Абсурд. Бессмыслица. Предать можно лишь друга, кого-то близкого, но мы не друзья. Враги. И не моя вина, что об этом так легко забыть... Не моя вина. Не моя.