просыпаться иногда хорошо.

снег робко шепчет за окном. возможно, он рассказывает через толстое оконное стекло сказку. сказку для той одинокой плюшевой игрушки, которая лежит в углу кровати или на шкафу; которая появилась в доме уже лет пятнадцать назад, и теперь просто рука не поднимается эту игрушку выбросить. раньше бабушка по памяти рассказывала волшебные повести в стихах, которые слушали не только жадные до таких историй детские ушки, но и плюшевые коты, медведи, зайчики — тогда ещё новенькие, чистые., но сказки начинают звучать всё реже. игрушечные глаза-пуговки постепенно тускнеют, и через несколько лет только и делают, что печально смотрят в окно. первые снежинки иногда замечают эти потухшие глаза сквозь щель в занавесках, и через пару недель очередная метель начинает насвистывать колыбель одиноким стражам почти забытого тепла бабушкиных историй. когда метель утихнет, снег будет падать медленно, бормоча простенькую сказку. льдинки станут мелькать всё реже, сказка превратится в сонный шёпот. облака разойдутся, выглянет холодная луна. игрушка одиноко вздохнёт — беззвучно, едва всколыхнув воздух и подняв небольшое облако пыли. пылинки звонко засмеются, танцуя в лунном свете.

***

шторм яростно грохочет за окном. слышно, как дрожат в страхе сосульки — испуганный звон превращается в мелодию мольбы о пощаде, которая трагично обрывается грохотом сорванных с крыши льдин. ветер, завывая, стучится в окно — пытается ворваться, влететь — для чего? разрушить, сломать, перевернуть всё вверх дном? или, как люди, ветер стучится в дома, чтобы спрятаться от колючего холода и темноты? если человеку хочется тёплого нежного ветра, то почему бы ветру не хотеть человеческого тепла? ветер не может зайти в свою квартиру и сбросить с замёрзших плеч старое пальто, стряхнув с него капли, которые только что были снежинками. не может с облегчением расшнуровать тяжёлые тёплые ботинки и поставить их сушиться. не может снять вязаный шарф и бережно положить его на место. у ветра нет всего этого., а у человека есть. ох, сколько всего у него есть! поэтому человек может не только прийти домой и убрать на место верхнюю одежду. он может надеть домашнюю одежду и найти свои любимые тапки. может поставить чайник кипятиться и заварить себе чай — тот самый, который надо бы уже допить, потому что он не очень вкусный и пить его становится возможно только с тремя ложками сахара и любимым печеньем. с тёплым чаем человек может сесть на диван, прикрыть глаза и послушать, как ветер стучится в окно. чай скорее всего останется не выпитым, а буря утихнет — может, ей просто тоже не нравится этот чай.