И вновь кошмар...

Дыхание сбилось, уже давно хрипом вырываясь изо рта. Руки, все в крови, упирались в стену. Тупик. Соболев судорожно вертел головой в поиске другого выхода, инстинкт самосохранения не давал так быстро сдаться. Только вот выхода не было. Вопль, и Соболев, оборачиваясь, вжимается спиной в стену, невидящим взглядом пытаясь рассмотреть что-то в полутьме коридора. И, даже затаив дыхание, нейробиолог не может ничего услышать из-за грохота бешено стучащего о ребра сердца. — Что тебе от меня нужно? — глухой шепот резанул по ушам, заставляя ученого вздрогнуть от собственно произнесенного вопроса. А голос, прозвучавший в ответ, в отличии от ожиданий, не звучит зловеще, не отдается эхом по коридору. Скорее принадлежит обычному человеку. Как вообще это возможно? Это же Симбионт! Это же… — Подумай логично, метаморф. Но он не может думать. Даже не обращает внимания на странное прозвище. И не без причины. Он видит его. Ощущает, как земля уходит из-под ног, спасибо, что о стену успел опереться. Это слишком для его и так покалеченного ужасами лаборатории сознания, это просто: — Как?.. Перед ним стоит ученый. Самый обычный, как и множество в таком живом когда-то месте. Белый халат, бейдж; темные растрёпанные волосы с проскакиваемой уже в таком возрасте сединой. И даже очки. Иван Евгеньевич Соболев. Собственной персоной. — Ты умеешь думать логично сам? Без своего «помощника»? — закатывает глаза Симбионт. У Соболева, настоящего Соболева, нет сомнений, что это именно он. Он просто это знает. Как и знает то, что у Симбионта нет в планах навредить ему сейчас. Но не может перестать все сильнее вжиматься спиной в стену. — Я не понимаю, — наконец выдавливает из себя ученый. Это все, на что его хватает, пока голос вновь не сорвется. Да и это все, что он может сказать: понимания ситуации никакого. Но следующие слова Симбионта, в отличии от ожиданий, не звучат иронично, как предыдущие фразы. Лицо его становится не в меру серьезным, как и взгляд, направленный на Соболева. — Ты поймёшь. Скоро. Загнанный в угол ученый проглатывает последующий вопрос, стоит Симбионту без предупреждения (или какого-либо объяснения) сделать шаг в его сторону. Пятиться уже некуда, через тонкую рубашку и халат чувствуется холод металлической стены. Паника грозит накрыть с новой силой. — Не бойся нас. Мы поможем тебе, — шепчет Симбионт, застывая в одном шаге от жавшегося к стенке Соболева. Не сводит с него пристального взгляда. — Мы подготовим тебя. Соболев молчит. Он больше не трясется от страха, от перебирающей паники — как отрезало. Просто застыл, глядя перед собой на себя самого, но им не являющегося. И он не знает, что делать, не знает, что от него ждут. Не знает, зачем Симбионт протягивает к нему свою руку. — Мы не враги тебе. Одно мгновение. И мертвенно-холодные пальцы Симбионта касаются лица нейробиолога.

***

Соболев просыпается от собственного крика. Ему требуется ещё пять минут, чтобы осознать, что он находится все в той же комнатке, что и был. Чтобы осознать, что на самом деле происходит, что рядом нет собственной копии в лице Симбионта. Чтобы унять быстро колотившееся в груди сердце и тремор в руках. «Снова. Просто кошмар. Самый обычный кошмар», — успокаивает себя ученый; уже в который раз. — «Ничего нового. Нужно снова уснуть, да». Все бы да ничего, вот только… «Просто» ли?