Изменившая судьбу

Просыпаясь в пустом бункере, я сразу для себя решила, что должна прочитать пару книг из библиотеки бункера. Это же не биология, это должно быть захватывающе и крайне интересно для чтения. Именно с этой мыслью я провалялась два часа в кровати мучая саму себя бездействием и просьбами, обращенными к мозгу, в которых я просила не забыть про потребность прочтения этой книги. Позже, я встала с кровати, с полной уверенностью в себе и направилась в кухню вальяжной походкой. Стол гостиной был завален картонными коробками от вчерашней и позавчерашней пиццы. На полу валялись прозрачные кульки от нее же. Почему, вы спросите, я не готовила себе все это время? Да хотя бы потому, что я крайне ленивая персона. Я буду готовить, когда вернуться Винчестеры. Честно-честно. А пока, я поленюсь немножечко, и побуду собой. Зайдя в кухню, я зажмурилась от слишком яркого солнца в окне. Все еще смотря в пол-глаза, и выставляя вперед руку, пряча глаза от надоедливого, режущего их, источника света, я подошла к окну и зашторила его. Комната сразу погрузилась в легкую темень. Расслабив зажмуренные глаза, я подкралась к холодильнику с «надеждой на светлое будущее», а точнее с надеждой, что там еще есть бутылочка пива. Может, хоть в уголочке, припрятанная от назойливых глаз? Убедившись, что весь запас я вылакала за эту пару дней, я развернулась и направилась обратно, в гостиную. Подойдя к башне из банок из-под пива, я начала по-очереди снимать их сверху моей импровизации и пыталась выдавить из них хоть капельку того, что все эти дни заменяло мне воду. Кстати, это мой рекорд: 17 банок в высоту. Нет, я не хвастаюсь. Совсем нет. Ну, разве что чуточку. Осознав, что хмельного напитка я больше не выпью сегодня, я расстроилась и плюхнулась на диван. Приподнявшись на локте, я одной рукой достала свой телефон из заднего кармана джинс. Вспомнив, где у меня записан номер пиццерии, я скопировала его, и вбила в строку для номера телефона. Достаточно примитивный номер для обычного, но привычный для кафе, так как в конце номера целых четыре шестерки. Символичненько. Я нажала на ярко-зеленую кнопку звонка и стала дожидаться гудков. Гудков все не было, но резко кто-то ответил по ту сторону трубки. — Алло, да? — Здравствуйте, я хотела бы заказать… — Не успела я договорить, что я хочу заказать, как меня прервали. — Прошу прощения, но наша пиццерия не работает в праздники. — А… — Я хотела спросить какой сегодня праздник, но послышалось гудки брошенной трубки. — Прекрасно! Теперь придется переться в магазин, дабы не помереть с голоду! Неспеша, с рожей великого мученика, я подошла к зеркалу, и оглядев себя присвистнула. У меня скоро начнется фобия. Интересно, а у боязни зеркал есть название? Мне кажется, или я это уже спрашивала? Ведь на меня из зеркала смотрела баба из «Звонка», только с тем изменением, что я смотрелась бы страшней, по сравнению с ней. Грязные волосы больше походили на мочалку, или спутанный котом клубок ниток. Я не потратила пару часов на распутывание волос, нет. Я просто запихнула волосы в футболку, кстати домашнюю, белую, почти прозрачную с мишкой. И джинсы, не сняв которые, я завалилась спать вчера. Джинсы выглядели крайне модно: колени разодраны, а все бедро украшено пятнами кетчупа и горчицы. Что сказать, я очень аккуратная. Я накинула серое, невзрачное пальто, обулась, и окинув комнату прощальным взглядом, я наткнулась глазами на дверь библиотеки, и тихо матернувшись, я пообещала почитать по приходу обратно. Также, решив не париться, Диана решила пойти пешком, что бы не тратить деньги. Первый километр девушка наслаждалась приятной погодой: достаточно тепло, но легкий ветерок все же дул. Уже в конце второго километра, пройденного девушкой, она начала чувствовать усталость, покалывание в боку, желание присесть. Что по поводу погоды, так на небе появились тучи темно-серого цвета, которые сгущались над головой Ди. Каждый миллиметр кожи продрог от холода, а ветер даже не думал прекращаться, скорее наоборот усиливался с каждым шагом. С каждым шагом все сложнее идти. Но именно в эти моменты я вспоминаю то, как борется Дин, и мне становится стыдно за свою слабость, свой внешний вид, да даже за тот сон, что мне приснился. Да, тот самый с Касом в главной роли, где мы танцуем в гостинной, да еще и при свечах. — Боже. — Вздохнула я ударив себя по щеке. Это не было больно, но щека начала пощипывать и заливаться краской. Я накрыла это место ладонью, пытаясь охладить его. Уже спустя пару мгновений боль исчезла. — Почему я такая дура? Мне ведь рано или поздно придется уйти. Не стоит к ним привязываться. На щеку приземлилась первая капля дождя, и я остановилась и я, заинтерисовано в результате, выставила перед собой руку ладошкой вверх, дабы проверить не мерещится ли мне. Но вместо очередной капли мне в ладонь плавно опустился молодой ярко-зеленый листик, по форме напоминающий листик яблони. Но это неважно, ведь главным был его цвет. У Дина такие же глаза. Когда до меня дошел сей факт я впала в ступор. Я смотрела на него, а он на меня. Я зажмурилась и тихо запищала как ненормальная. Я поднесла ладонь к губам и легонько дунув, сдула лист с ладони и начала завороженно разглядывать то, как он плавно летит вниз. Ровно в тот момент, когда маленький кусочек моего счастья приземлился, за моей спиной послышался громкий разгар грома. Улыбнувшись небу, я переключила песню с уже надоевшей за сегодня «My way» на «Thunder-imagine dragons» и поскакала дальше. Вот как просто изменить мое настроение обыкновенный листочком. Спустя полчаса я уже подходила к обветшалому зданию на окраине города на котором висела табличка «магазин» с нехватающей буквой «з». Я возложила руку на живот, дабы понять, нужно ли мне туда, или потерплю. Но в ту же минуту мой желудок мне ответил неприятным булькающим звуком. Не долго думая я потянула на себя железную ручку деревянной двери. Войдя, я сразу почувствовала отсутствие батареи, ибо было холодней, чем на улице. Прямо возле входа стояла касса, больше напоминающая обычный письменный стол. За ним сидела кассирша, закинув ноги на прилавок. Первое что кидается в глаза, это ее грязные волосы, крашенные в рыжий, но отросшие корни говорили о настоящем цвете. Ярко- салатовые тени осыпались под глаза, окрашивая мешки под глазами. Девушка держала в руках журнал с перекачанным парнем на обложке. Изначально, я планировала поздороваться, но после того, как она оторвалась от чтения и оглядев меня, фыркнула, я, пожав, плечами направилась в глубь магазина. Поблуждав пару минут, я отыскала холодильник с пивом, но открыв его я осознала, что холодильник не рабочий. Но так, как в самом помещении холодно, алкоголь был в нормальном состоянии. Я взяла три бутылочки спасительного напитка и прижала к себе, будто бы это самое дорогое, что у меня есть, после чего, я направилась на поиски съестного. Побродив по магазину я обнаружила лишь пару выцветших упаковок батончиков и четыре упаковки чипсов. Стеллажи были пусты, словно при апокалипсисе… Ах, да… Так и есть. С нежеланием я расплатилась за покупки с крайне хамски меня разглядывающей дамочкой и поспешила сложить все покупки в пакетик и удалиться прочь. Но стоило мне потянуться за ручкой двери, дабы выйти на свободу, она распахнулась, а в дверях я увидела никого иного как моего профессора по латыни. Это старичок ростом чуть ниже меня с густой седой бородой и с лысиной на голове. На нашем потоке всегда шутили, что в его лысине можно увидеть своё отражение. Вот только в нем было две детали, которые его полностью отличали от того старичка из моего мира: у него была прямая, почти идеальная осанка, и одет он был значительно лучше чем в моем мире. Алексей Семёнович, мой профессор, почти всегда ходил в одном и том одеянии: чёрная рубашка, синяя жилетка, и не раз перешитые чёрные штаны. А этот мужчина, кстати неизвестно как забредший в данное заведение, годное только для сноса, медленно, но уверенно прошёл мимо меня не задумываясь к кассе. Приветливо улыбаясь профессор мило заговорил с кассиршей. Во время их длительного диалога, который я не желала слушать, девушка не раз назвала мужчину именем моего профессора. Ничего не понимая я как можно быстрее покинула магазин.