Летучая мышка (Batty)

Переступив порог домика Флаттершай, Дискорд скользнул глазами по окружающему его пространству. С тех пор, как он появлялся здесь в последний раз, прошло не меньше месяца. Однако неделю назад пегаска пригласила его на чай, и разве мог он проигнорировать её приглашение… в особенности когда речь шла о еде? Сам домик был, как и всегда, причудливый, то тут, то там украшенный сердечками, радужными рисунками и цветами, однако кое-какие новые детали всё равно бросились Дискорду в глаза:  — Хм, я вижу следы наших общих знакомых?.. — Ага, — улыбнулась Флаттершай, взмахивая крыльями рядом с ним. Она поднялась в воздух, чтобы их с Дискордом глаза оказались на одном уровне, и, таким образом, компенсировала разницу в их росте. — Вчера мы все вместе писали в нашем дневнике.  — Да, точно. Ваш оригинальной подарок будущим поколениям, — припомнил он, мимолётно взглянув на собственные когти. — И что же вы написали там на этот раз? Что надо делиться печеньками? Или об очередном безрассудстве Дэши? Какое-то странное, неловкое выражение застыло на мордочке Флаттершай:  — Ну, мы, хм, то есть, я, э-э-э… — заикалась она, не поднимая головы, — ну, э-э-э, у нас возникла проблема с летучей мышью в… в Яблочной Аллее. Дискорд приподнял густую бровь, внимательно изучая свою крошечную подругу.  — Проблема? — повторил драконикус, позабавленный. — Я видел, как ты обнимаешься с пауками и медведями, которые больше тебя раза в четыре. Не думал, что ты из тех, кто начнёт называть парочку фруктовых летучих мышей «проблемой». Неужто дорогая Флаттершай, в самом деле, встретила достойного соперника? — он притворился обижённым. — Выходит, что у меня — если рассматривать меня как очередную «проблему» — статус ниже, чем у пушистого фрукта с крыльями?  — О, нет-нет-нет! — настаивала Флаттершай, пылко качая головой. — Все они стали милейшими, как только мы построили им убежище. Проблема была не в них… — она резко замолчала, её жёлтые щёки приобрели густо-розовый оттенок. Это привлекло внимание Дискорда. Он возник с другой стороны от пегаски, сгибая длинную шею назад, в высокую арку над головой Флаттершай, пока их глаза не оказались буквально в нескольких дюймах друг от друга.  — Произошло что-то грандиозное? — поинтересовался он, не скрывая веселья в голосе. — Что-то такое, из-за чего тебе хочется умереть от смущения? Флаттершай отвернулась, нервно потирая одно копыто о другое:  — Нет, нет, совсем ничего подобного. Выпрямившись, Дискорд радостно хлопнул в ладоши:  — О, теперь ты от меня не отвертишься! Выкладывай! Летучие мыши запутались в твоей гриве? Ты упала прямо на их стаю? Села на подушку-пердушку? Она лишь покачала головой:  — Если ты не против, я бы предпочла сейчас об этом не говорить. Дискорд довольно равнодушно воспринял её попытки уйти от разговора. Он был существом импульсивным, и как только его любопытство пробуждалось, драконикус следовал за ним, словно за продавцом мороженого.  — Давай! Мы же друзья, а у друзей принято всем делиться! Ты можешь мне доверять, — подбодрил он Флаттершай, и над его головой возник светящийся нимб. — Расскажи, расскажи, расскажи! Если это записано в дневнике, значит, ты уже рассказала другим, так почему бы не сказать и мне, твоему доброму приятелю Дискорду? Или я должен сам прочитать? — спросил он, вертя головой, чтобы понять, есть ли где поблизости эта фиолетовая книжка. А если и нет, он всегда может просто перенести её к себе…  — Я… Я знаю, Дискорд, — тихо отозвалась Флаттершай. — И, полагаю, всё не настолько уж непристойно. Я даже рада, что прошла через такое, ведь теперь те крошечные летучие мышки-вампиры нашли безопасное место для жизни, но… — она, наконец, взглянула на Дискорда своими огромными глазами, — я не хочу, чтобы ты надо мной смеялся. Дискорд взмыл в воздух, паря на животе и устроив голову на совершенно не сочетающихся друг с другом лапах.  — Моя дорогая, милая Флаттершай, — произнёс он мягким тоном, — прежний Дискорд, разумеется, посмеялся бы над тобой, но исправившийся Дискорд — точно не станет. Не берусь обещать, что не буду хихикать, ржать, гоготать и просто смеяться, но над тобой — никогда, — внезапно он замолчал, поглаживая бороду. — Да уж, в жизни бы не подумал, что скажу нечто подобное, да ещё и на полном серьёзе… Флаттершай неуверенно поглядела на него, затихла на несколько мгновений, и, в конце концов, вздохнула:  — Ну… Это случилось, когда Твайлайт попыталась наложить заклинание, которое должно было отпугнуть фруктовых вампиров от яблок, чтобы они больше их не ели. Она попросила меня о помощи, хотя я не особо хотела помогать, но в конце концов… В конце концов… — её голос стал затихать. Дискорд наклонился поближе, приложив лапу к уху, и успел различить: — Я вроде как… типа… ненадолго… превратилась в… В летучую мышь-вампира. Дискорд почувствовал, как его глаза расширяются, растягиваясь чуть ли не по всей длине морды: — Чего? Судя по всему, у Флаттершай сдали нервы, потому что пегаска вдруг бросилась вперёд, направляясь на кухню.  — Как насчёт чая? — неестественно тонко пропищала она. Однако далеко Флаттершай не ушла. Ей пришлось взлететь в воздух, чтобы избежать столкновения с Дискордом, который, материализовавшись прямо перед ней в полосатой рубашке рефери и чёрной кепке, оглушительно дунул в свисток.  — Так, я требую тайм-аут! — воскликнул он, бешено размахивая лапами. — Я не ослышался? Ты превратилась в летучую мышь?  — Это был всего лишь несчастный случай, и… — но тут Флаттершай прервал его громогласный хохот. В пылу эмоций Дискорд хлопал себя по бёдрам, животу, голове, а затем просто рухнул на спину, катаясь по полу и раскачиваясь из стороны в сторону, пока смех сотрясал всё его тело. — Прекрати, пожалуйста! — не выдержала пегаска. Выглядела она всерьёз обиженной. Дискорд утёр со щеки выступившую от смеха слезу и потрепал лапой розовую макушку Флаттершай:  — Почему я не должен смеяться? Это чересчур восхитительно! У тебя остались какие-нибудь фотографии? — с готовностью спросил он, в нетерпении барабаня пальцами. — Зарисовка? Картинка-раскраска?.. О, забудь о картинках! Можно всё воспроизвести прямо здесь! — Дискорд бесцеремонно сгрёб Флаттершай в свои разномастные лапы и подтолкнул к дивану, усадив её на один конец, сам тем временем занял другой. На свободном месте между ними материализовалась тарелка с попкорном, а прямо перед «зрителями» из воздуха стал проявляться, гудя, сорокадюймовый телевизионный экран. Зрачки Флаттершай сузились от испуга:  — В-воспроизвести? Нет-нет-нет!  — Да-да-да! — закивал Дискорд. — Брось, будет весело! — мягко поддразнил он, подмигнув ей. — Это сблизит нас как друзей. Флаттершай положила копыта на его тёмно-жёлтую львиную лапу.  — Может, как-нибудь потом, но… не сейчас, — она умоляюще взглянула на Дискорда. — Пожалуйста. Ради меня. Пегаска выглядела до того трогательно, что Дискорду ничего не оставалось, кроме как, недовольно надув губы, тяжело опуститься на спинку дивана.  — Хорошо! — вздохнул он, подняв лапу в клятвенном жесте. — Не буду подсматривать, — едва он договорил, как экран растворился в воздухе.  — Спасибо, Дискорд, — с явным облегчением поблагодарила его Флаттершай. На её мордочке снова возникло прежнее гостеприимное выражение, и она одним махом спрыгнула с дивана. — Тогда пойду поставлю нам воду, — прибавила она, перейдя на лёгкую рысь. — Ромашковый чай подойдёт?  — Как вам угодно, любезнейшая хозяйка, — ввернул Дискорд, отвесив вежливый поклон, чем заслужил ещё одну улыбку с её стороны.  — Я ненадолго, — пообещала Флаттершай и вскоре скрылась за кухонной дверью. Драконикус подождал, пока она начнёт возиться с чайником, прежде чем убрать лапы из-за спины и с ухмылкой посмотреть на них:  — Гляньте-ка, а у меня пальцы скрещены…* Продолжая ухмыляться, Дискорд подхватил всю ту же тарелку с попкорном; телевизор вернулся во вспышке жёлтого света. Перед тем, как запустить «фильм», он предусмотрительно выключил звук. Хотя Дискорд не присутствовал на всех этих событиях, он знал, с чего хотел бы начать: именно с того момента, когда пять кобылок обнаружили, что собственными усилиями превратили кроткую подружку-пегаса в летучую мышку. Он ожидал их реакции так же сильно, как и хотел увидеть саму Флаттербэт. Телевизор ожил, и Дискорд понял, что просматривает ночную сцену в одном из садов Яблоневой Аллеи. Сначала на месте происшествия появилась Эпплджек. На земле рядом с ней обнаружился фонарь, его свет бил прямо вверх, в небо — должно быть, это означало какой-то сигнал. Рыжая кобылка стояла неподвижно, будто каменная, и в ужасе смотрела, как скрытая темнотой фигура зависла на одном из её драгоценных деревьев. Тут Дискорд не выдержал и всё-таки захихикал, заглушая смех лапой. В самом деле, Флаттершай висела на ветке вверх тормашками, обернув вокруг себя крылья. И почему это выглядело так забавно? Одна за другой пони подтягивалась на помощь к застывшей Эплджек, а Пинки Пай уже раскачивалась на том самом дереве, цепляясь за ветку хвостом и, по всей видимости, намереваясь противостоять жёлтому созданию. У неё с собой также был фонарик, только какой-то странной формы, будто перевёрнутый. Внезапно широкие крылья развернулись, являя лик существа — эффект получился что надо, даже Дискорд такого не ожидал. Напрочь забыв о попкорне, драконикус подался вперёд, вглядываясь в экран с отвисшей челюстью. — Офигеть!  — Дискорд, ты что-то сказал? — незамедлительно отозвалась с кухни Флаттершай, её голос звучал слегка приглушённо. Дискорд вздрогнул и щёлкнул пальцами, заставив телевизор исчезнуть.  — Как там у тебя дела? — вернул он. — Помощь не нужна? Голова с розовой гривой показалась в дверном проёме кухни.  — Да нет, — ответила Флаттершай, мило улыбаясь. — Ты же мой гость, так что располагайся.  — Будет сделано, — уверил Дискорд, подняв большой палец вверх. Пегаска кивнула и в очередной раз растворилась за дверью. Дискорд выждал пару минут, дабы убедиться, что его более не побеспокоят, и снова расслабленно откинулся на спинку дивана. Телевизор возник в воздухе даже поспешнее, чем должно быть, и «фильм» продолжился. Пять пони были явно поражены осознанием того, что существом, прямо над их головами высасывающим из яблок все соки, являлась не кто иная, как их приветливая подруга Флаттершай, но Дискорд едва ли обращал на них внимание. В его поле зрения попала Рейнбоу Дэш, очевидно, пытавшаяся потолковать с бывшей пегаской. При беззвучном режиме было неясно, что именно она произнесла, но, судя по всему, это отрицательно сказалось на пони-вампире: она вдруг хлопнула своими перепончатыми крыльями, создав воздушную волну такой силы, что та отшвырнула голубую летунью прочь. Теперь, спровоцированное, жёлтое существо оставило свою ветку и устремилось вниз, заставив компанию съежиться на грязной тропке. Дискорд перестал контролировать переключение кадров, сосредоточившись исключительно на Флаттершай. Она вернулась обратно на ветку, отдохнула там несколько минут, а затем снова поднялась в воздух, улетая в неизвестном направлении. Краем глаза он отметил, как пятёрка отправилась за ней в погоню, но на стороне вампирши была непроглядная ночь и новоприобретённая скорость, так что она смогла ускользнуть от преследования. Пока Дискорд смотрел, как его крошечная подруга пролетает мимо омрачённых тенью деревьев, странное чувство овладевало им. Будучи Духом хаоса, он никогда не придавал значения внешности «нормальных» существ. Сами по себе, летучие мыши и пони не обладали какими-то выдающимися особенностями. Это не означало, что Дискорд был не способен распознать эстетические качества каждого из данных видов, но, по большому счёту, и летучие мыши, и пони следовали определённым правилам и выглядели соответственно тому виду, которому принадлежали от рождения, что лично драконикусу представлялось крайне скучным. Однако, наблюдая за существом, которое уже покидало разорённые сады, Дискорд признавал, что гибрид пони и летучей мыши выглядел… здорово. Фруктовая вампирша нисколько не походила на драконикуса: она выглядела как пегас, разве что некоторые части её тела видоизменились, сделав её отчасти похожей на летучую мышь. Тем не менее, в этом образе Флаттершай выглядела настолько притягательно, что от неё невозможно было отвести взгляд. Пернатые крылья превратились в перепончатые придатки с острыми кончиками, а её всегда хорошо расчёсанные грива и хвост были взъерошены, и на их фоне особенно выделялись два уха, украшённые пучками меха. Огромные бирюзовые глаза Флаттершай превратились в маленькие красные глазки, которые восхитительно по-звериному взирали на окружающий мир. Два симпатичных клыка показались из уст этой прекрасной угрюмицы — конечно, они были симметричны, но такой контраст на фоне её мягкой шерстяной мордашки выглядел просто поразительно. Если бы столь замечательный вид открылся Дискорду во времена его второго царствования над Эквестрией, после тысячелетнего заточения в камне, он точно не стал бы возиться с тем, как затащить шестерых носителей Элементов Гармонии в лабиринт или склонить добрячку Флаттершай к жестокости. Он бы украл эту бесподобную красавицу у её друзей и тотчас принялся бы планировать свадьбу. От одной только мысли об этом драконикус выпрямился, чувствуя, как с него сходит краска — в буквальном смысле слова. Теперь под диванчиком Флаттершай разлилась целая пёстрая лужица. Когда Дискорд щёлкнул пальцами, чтобы восстановить пигментацию, он непроизвольно взглянул вниз и содрогнулся. Биение его сердца всё нарастало, пока оно не распахнуло две дверцы в складках меха у него на груди, и его перевёрнутая, скрученная форма выскочила наружу, словно кукушка из часов. Дискорд взметнул лапы к груди, удерживая предательский орган и ощущая, как тот продолжает метаться под пальцами. Каждая частица его существа, которой была небезразлична маленькая пегаска Флаттершай, велела ему остановиться и заняться чем-нибудь другим, но ещё одна часть его, наоборот, только подстрекала продолжать. «Всего лишь посмотрю, чем всё это закончится», — говорил Дискорд сам себе. Он схватил пульт от телевизора и быстро перемотал запись. Он нажал «play», когда Флаттершай вновь нырнула вниз, с деревьев, будто преследуя некий запах, и именно в тот момент Дискорд заметил её подружек, замерших на земле, а между ними — крупное яблоко. Драконикус справедливо предположил, что это была лишь приманка, поскольку Эпплджек вдруг отбросила яблоко, открывая его взору зеркало, которое держал Спайк. Другие зеркала пони расставили по периметру, видимо, чтобы отрезать Флаттершай все пути к бегству. Наконец, парализованная собственным Взглядом, фруктовая вампирша замерла на месте, и Твайлайт успела применить к ней обратное заклинание; Флаттершай словно накрыло сотканным из света одеялом, все отличительные черты летучей мыши исчезли, и она снова вернулась к прежней себе. Дискорд медленно выпустил из лёгких воздух, который всё это время задерживал. Флаттершай снова стала нормальной. Обычной, заурядной, такой же, как все, просто пони, похожей на любого другого «скучного» пегаса в Эквестрии. И что бы на него ни нашло, с этим, в любом случае, можно справиться. В конце концов, Дискорду было под силу притвориться, будто он никогда не одобрял мыслей, которые не мог допустить. «А почему бы и нет?» — требовательно вопрошала самая дерзкая его часть. Ведь Флаттершай была отнюдь не жеребёнком, несмотря на весь её юный вид. Конечно, в вопросе возраста Дискорд опережал её на целые столетия, но, тем не менее, по меркам пегаса она всё равно считалась взрослой. Его прошлое «я», возможно, не испытывало бы угрызений совести по поводу своих планов на неё, но это не означало, что исправившийся Дискорд не посмел бы и взглянуть в её сторону. Конечно, нельзя сказать, что он собирался ухаживать за Флаттершай, а если бы и собирался, это не запятнало бы их отношения, даже если бы между ними действительно существовали чувства. Кроме того, у них с Флаттершай уже установилась связь, какой драконикус прежде не имел ни с одним другим существом, так что плохого случилось бы, сделай Дискорд ещё один шаг вперёд? Иногда Флаттершай даже обнимала его — разумеется, то были платонические объятия, но с пони-жеребцами она не вступала и в такой физический контакт. Да и что плохого в том, чтобы эти объятия продлились немного дольше? Или если бы к ним добавились его когти, пробегающие по её мягкой гриве, или даже лёгкий поцелуй в щёку? Или в губы?..  — Это недопустимо, — прорычал Дискорд и отвесил самому себе пощёчину, но прозвучало всё равно крайне неубедительно. Он неуклюже прислонился к дивану, однако неугомонное сердце по-прежнему колотилось в дверцы на его груди, норовя опять выскочить наружу. Дискорд защёлкнул мех на замок и сложил лапы, одним взмахом растворив телевизор в воздухе. В своё время он видел много зла — и в большинстве случаев был причастен к нему сам, — но его дружба с Флаттершай стала, поистине, первой непорочной связью в его жизни, и никакая мультяшная реакция не заставит его это изменить. Дискорд надеялся, что так оно и будет.

***

Наконец, с кухни раздался всё тот же мягкий, нежный голосок Флаттершай:  — Чай готов! Дискорд поднялся на ноги, ухмыляясь, когда пегаска подтолкнула к нему деревянную тележку с фиолетовым чайным сервизом. Драконикус быстро переключил и себя, и Флаттершай на это глупое чаепитие, нарядившись так, чтобы её рассмешить, и теперь всё вернулось на свои места.  — Чудесно! Я просто умираю от жажды! — воскликнул он, когда она начала расставлять чашки на материализовавшемся прямо перед ней столике. Однако, к его удивлению, Флаттершай приостановилась и подняла голову, вскинув бровь:  — Зачем тебе замок? Дискорд поёжился. Тем не менее, за долгие века свой жизни он научился врать на ходу, поэтому сделал замысловатое движение когтем, как будто изображал какую-нибудь дизайнерскую штучку, и беспечно улыбнулся.  — О, я тут немного поболтал с Рэрити об аксессуарах, когда в последний раз заходил к ней, и решил послушаться её совета. Нравится?  — Наверное, для себя я бы вряд ли такое выбрала, — ответила Флаттершай с вежливой неуверенностью, — но если он нравится тебе, можешь оставить.  — По правде говоря, уже порядком надоел, — Дискорд безразлично пожал плечами, и замок исчез вместе со вспышкой света, будто его и не бывало. Хорошо, что к этому времени его сердцебиение пришло в норму. — Приступим к самому чаю? — быстро перевёл тему он, сжимая лапы так, что когти впились в кожу. Он создал для них два стула, и они присели за столик напротив друг друга. Когда чаепитием заправлял Дискорд, стол мог оказаться на стене, потолке или даже просто взлететь в воздух, но, если они пили чай у Флаттершай, он уважал её старомодную привычку располагаться на полу. Дискорд бросил несколько камушков в свою чашку, затем быстро окунул фиолетовое блюдце в жидкость и с громким хрустом откусил от него кусочек.** М-м-м, керамика, которую выбирала Флаттершай, всегда была ему по вкусу. Дискорд обернулся, чтобы поделиться с ней своей мыслью, но замер, когда понял, что пегаска как-то странно смотрит на него. Уголки её рта были печально опущены.  — Флаттершай, что стряслось? — его глаза метнулись к недоеденному блюдцу, которое он всё ещё держал в лапе. — Ты же знаешь, я могу его заменить. Ничего страшного. Флаттершай вздохнула, глядя в собственную чашку:  — Ну, и как тебе? Дискорд изогнул бровь. Неужто она вдруг опечалилась от того, что решила, будто опять слишком долго заваривала чай?  — Очаровательно! — усмехнулся он и, стремясь показать полное удовлетворение чаепитием, сощурился так сильно, что вокруг глаз залегли глубокие складки. — Абсолютно очаровательно! — и сделал ещё глоток, дабы подтвердить свою точку зрения.  — Вообще-то я имела в виду, как тебе я в образе летучей мыши, — спокойно пояснила Флаттершай. Подавившись чаем и от неожиданности разбрызгав его, Дискорд, шокированный, повернулся к ней.  — Флаттершай! Я потрясён! — воскликнул он, прижав лапу к груди, так как сердце снова пустилось вскачь. — Жутко потрясён! Что заставило тебя подумать, будто я… — внезапно Дискорд остановился, почувствовав, как Флаттершай пристально вглядывается в него. Эти бирюзовые глаза, которые так часто светились заботой и привязанностью, теперь ожесточились, взирая на него с обидой и… с разочарованием. Плечи Дискорда моментально опустились. — Откуда ты знаешь?  — Тот факт, что ты не шумел, подсказал мне, что ты не хочешь быть услышанным, — признаться, Дискорд не всегда принимал в расчёт ум Флаттершай, но она давно уже доказала, что её не так-то просто одурачить. Он вскинул обе лапы в защитном жесте. В данный момент её превращение в летучую мышь — последняя из тем, какие ему хотелось бы обсуждать, но не мог же драконикус оставить Флаттершай в таком состоянии, с этим её взглядом, который так и выражал боль от предательства.  — Флаттершай, я не хотел тебя обидеть. Правда, не хотел. Её суровые глаза сузились ещё пуще прежнего.  — Я недвусмысленно попросила тебя этого не делать, но ты меня не послушал. Настоящие друзья так друг с другом не поступают. Дискорд сложил лапы и умоляюще протянул ей:  — Извини, Флаттершай. Любопытство взяло надо мной верх, но это было всего лишь безобидное развлечение. И… — он повременил, прежде чем закончить мысль: — …поверь мне, если я скажу, что тебе совершенно нечего стыдиться, — в том, чтобы рассказать ей немного правды, Дискорд не видел ничего плохого — разумеется, если в процессе он не станет распускать слюни. — Не понимаю, чего ты вообще расстроилась из-за этого, — осторожно закончил он, понизив голос.  — Ну, знаешь, так уж вышло! — веско возразила Флаттершай.  — Возможно, тебе станет легче, если я покажу какие-нибудь компрометирующие фотографии меня? — быстро предложил Дискорд, откуда ни возьмись вытаскивая бумажник и разматывая целую ленту фотографий, через пару мгновений протянувшуюся по всему полу. — Могу показать, как я выглядел с прыщами, или в тот раз, когда подхватил одну болячку, из-за которой потом рыгал радугой… Тогда мы с тобой будем в расчёте.  — Дело не в этом, Дискорд.  — Да ладно тебе, Флаттерс, — не сдавался он. — Не получается у меня бороться с любопытством. Что сделано, то сделано. Я уже усвоил свой урок, так что однажды мы с тобой оглянемся назад и только посмеёмся над этим. Предлагаю начать, — прибавил Дискорд с длинной, как День горящего очага, улыбкой, которая пересекла всю его узкую морду. — Ха-ха. Видишь? Всё просто. Выражение мордочки Флаттершай ничуть не изменилось.  — Дискорд, я все ещё обдумываю произошедшее, и мне неуютно от того, что кто-то, кроме тех, кто непосредственно участвовал в этом, так скоро обо всём узнал. Может, в конечном счёте, я доверила бы тебе свою тайну, — продолжила она, не поднимая взгляда от чашки, — когда поняла бы, что чувствую себя достаточно комфортно и уже могу ею с тобой поделиться. Но, думаю, я даже рада, что ты всё выяснил прямо при мне, потому что, прочти ты письмо у себя дома, ты бы всё равно просто заглянул в прошлое, даже не спросив меня, — пегаска глубоко вздохнула. — Друзья уважают личные границы друг друга. И если ты не уважаешь мои, то… я больше не могу тебя здесь видеть. Дискорд вскочил на ноги, его мех и перья встали дыбом. — Что?! — разинув пасть и потрясённо глядя на Флаттершай, ахнул он. Флаттершай тоже поднялась, скрестив копыта на груди с видом воспитательницы — однако выражение её мордочки говорило Дискорду, что ему светит нечто намного серьёзнее простого наказания.  — Я буду по-прежнему вежлива с тобой, но мне необходимо убедиться, что я могу тебе доверять. Если у тебя не получается уважать меня даже в мелочах, стоит ли вообще говорить о чём-то более важном?  — Я вправду тебя уважаю! — настаивал на своём Дискорд. — …Ну, почти всегда! Флаттершай отвернулась от него. И вот тогда Дискорд понял всё. Он тут лепетал о том, что ей не следует обижаться, но в основном звучало так, будто он горазд делать что угодно с жизнью Флаттершай, причём не ведая никаких границ, кроме собственной преданности их дружбе. Дело было вовсе не в таком банальном вопросе, как, например, чтение личного дневника или «просмотр» сцены из её прошлого. Дело было в её знании того, что Дискорд не будет жесток к ней из-за собственных эгоистических целей. Его прошлое «я» не задумалось бы о чувствах Флаттершай или даже об её благополучии. Тогда он мог и сделал бы всё, что только взбредало на ум. Тот Дискорд мог бы одним щелчком пальцев превратить пегаску обратно в летучую мышь-вампира, даже дополнить образ рыбьим хвостом или крабовой клешнёй, чтобы сделать её ещё более привлекательной для себя, и уже ничего бы она с этим не поделала. Ведь если бы Дискорд действительно того желал, он бы отнял у неё всякую свободу. Конечно, драконикус сомневался, что Флаттершай всерьёз задумывалась обо всём этом — или что у неё вообще есть представление о мыслях, которые занимали его голову всего пару мгновений назад. Слишком велика была её вера в то, что он, Дискорд, поступит правильно, дорожа их дружбой; Флаттершай нужно было убедиться, что с ним она окажется в безопасности, что он не пересечёт определённую черту лишь из-за того, что ему захочется от души повеселиться. Ведь она сама только начала заводить друзей, всего за пару коротких лет до знакомства с Дискордом, и застенчивой, социально незащищённой кобылке было особенно важно знать, что она может доверять всемогущему созданию, которое, на самом-то деле, способно унижать её с такой же лёгкостью, как и дышать. Дискорд тяжело опустился на стул.  — Прости, — вздохнул он. — Я пытаюсь, Флаттершай, правда, но… На протяжении многих веков я мог получать всё, что пожелаю, едва подумав об этом. Никак не привыкну, что теперь я должен почаще ставить себя на твоё место и уметь отказывать самому себе. Я бываю очень настойчив, — добавил Дискорд с обезоруживающей усмешкой. — Мне даже трудно сопротивляться самому себе, — Флаттершай не отреагировала на его слова. — Но ради тебя и нашей дружбы… Я больше не стану заглядывать в твоё прошлое без твоего разрешения, — смиренно заключил он. Наконец, Флаттершай обернулась, чтобы посмотреть на него. Её глаза пристально изучали его морду, видимо, ища признаки возможной лжи или хитрости.  — Обещаешь? В лапе Дискорда возникло перевёрнутое красное сердце, на котором он торжественно начертил чёрный крестик:  — Клянусь. Тогда Флаттершай впервые за весь их разговор улыбнулась.  — Ничего, ни у кого не получается делать всё как надо сразу же. Этому нужно учиться, — заверила она, дотронувшись копытцем до его лапы. И всё же Дискорд был не в силах избавиться от чувства восхищения, пока изучал её. Столь же притягательное, как и обнаруженный им дикий взгляд в красных глазах пони-вампира, то видение хаотической красоты всё равно не могло сравниться с добрым сердцем Флаттершай, которое в равной степени любило и маленьких кроликов, и гигантских мантикор. Он находил всё больше и больше подтверждений тому, насколько могущественна была её доброта. Она помогла Флаттершай противостоять его манипулированию тогда, в дворцовом лабиринте, она заставляла могущественного властителя хаоса ограничить свои действия — и она же даровала ему прощение, когда он в очередной раз не сдерживался.  — Флаттершай, можно я скажу ещё кое-что, а потом, честное слово, заткнусь? Она нахмурилась, после чего издала раздражённый вздох:  — Говори. Дискорд сплёл пальцы, опёршись локтями о стол и опустив голову до уровня её глаз.  — Я действительно отдаю предпочтение той Флаттершай, которая стала моим другом, — тихо сказал он. Вероятно, ей никогда не понять всю значимость этих слов. — И она мне нравится намного больше, чем любая другая. Прежняя улыбка вернулась на обычную мордочку Флаттершай, ничуть не похожую на ту, какая была у неё в облике летучей мыши:  — Спасибо тебе. Дискорд хрустнул костяшками пальцев, выпрямившись и улыбаясь ей в ответ:  — А теперь, чем бы ты хотела перекусить на нашей чайной вечеринке: сэндвичами со сливочным сыром и земляникой или моими, собственного приготовления, с зелёным яйцом и мармеладом?  — Ох, зависит от того, что предпочитаешь ты, — ласково ответила Флаттершай. И вот таким образом неприятное недоразумение, произошедшее между ними двумя, было исчерпано. И так же легко, как и появились, исчезли последние следы его страстной влюблённости. Дискорд смеялся над самим собой. Что бы тогда ни охватило его одурманенный мозг, оно в жизни не сравнилось бы с тем платоническим удовольствием, какое он испытывал сейчас, потягивая чай и заставляя столовые приборы исполнять чечётку, чтобы только развлечь Флаттершай. Вскоре она уже смеялась; милое хихиканье вынудило её обнажить все зубы, включая жемчужно-белые клыки летучей мыши… — Офигеть! Флаттершай удивлённо моргнула:  — Прошу прощения? Дискорд заметно напрягся.  — Офигеть… какой славный чай! — быстро исправился он и сделал глоток, отмахиваясь от пузырька-сердечка, который так некстати появился над его головой.