На краю обрыва, за которым вечность

       Легкий хруст веток под тяжелыми мужскими ботинками надрывно разрывал ночную тишину, пока луна со звездами освещала путь Вестнику, что спокойно пробирался через лес к уже знакомому обрыву.        Несмотря на внешнее спокойствие, грудь мужчины тяжело вздымалась, а из рта то и дело вырывались хриплые выдохи. Будто грудь стянули чем-то отвратительно болезненным. Или же на нее положили что-то очень тяжелое, что давило на грудную клетку и казалось, что вот-вот раздастся в ночной тишине спасительный хруст.        Уже совсем близко раздался родной лай, заставляющий Сида чуть усмехнутся. Давненько он не видел их отдельно друг от друга, по одиночке.        На самом краю обрыва, свесив ноги вниз, прижимая к боку серого пятнистого пса, который уже давно навострил черные уши, смотря куда-то вдаль невидящим взором, сидела девушка, которая мгновенно оторвалась от вида ночной долины, чуть изогнув нежно-розовые губы в легкой и доброй улыбке, посмотрев через плечо на Джона голубыми глазами, пока светлые волосы падали на лицо от пронизывающего ветра. На шее уже как-то по родному горел черными чернилами стилизованный двойной крест.        Джон, чувствующий по-странному быстрое биение сердца, присел рядом с девушкой, смотря на свои владения, ощущая тепло женского тела сбоку.        Надежда. Его маленькая Надежда, которой он боится, как огня. Она казалась ему чистой воды ангелом, спасающим жизни. Без преувеличений. Военный врач. Ну, никак это не вязалось с ее нежной и доброй душой, которая даже на убийства была не способна.        Впервые за свою жизнь Джон Сид встретил человека, тело которого не может истезать. У него рука не поднималась с целью оставить шрам на этой светлой и ровной коже. Хотя, в самом начале он поразительно легко топил ее в реке с целью очищения. Сейчас же они сидят совсем рядом и молчат, будто уже давно знакомые люди, которым и слова не нужны.        Она казалась ему ангелом. Но была его персональным, личным грехом. Привыкший уподобляться своим братьям и сестре, следовать словам Бога, в нем боролось прошлое с будущем, покуда настоящее тихо сидело в стороне, метаясь мысленно из стороны в сторону. Он не мог быть с ней, ведь она вызывала в нем желание. Желание на грани похоти. Грех. Ужасный грех.        Бумер - единственный, кто не погряз в собственных туманных и размытых мыслях, аккуратно освободился из-под руки новой хозяйки, выравниваясь на лапах, смотря на эту колоритную парочку умными черными глазами. Монстр-садист рядом с Ангелом-мазохистом. Просто начало какой-то второсортной комедии на грани то ли абсурда, то ли черного юмора. Пес еще раз вильнув хвостом, обошел девушку, останавливаясь за ее спиной и влажным носом проталкиваясь между плечами Джона и Надежды, вызывая у них улыбки. Улегшись между ними Бумер радостно завилял хвостом, сонно зевнув, уложил морду на лапы, принимая ласки от людей, что зарывались пальцами в его шерсть и нежно гладили.        Они сидели на краю обрыва, наслаждаясь видом ночной долины, ощущая сейчас, как никогда, вечность. Будто время замерло, давая им передышку перед очередным броском.        Но дышать было трудно не только Джону, но и Надежде. Будто они понемногу задыхались то ли самим воздухом, то ли тем, что в нем витало.        Вдали горели огни Фоллс энда, где люди занимались своими делами, купаясь в грехах, не задумываясь ни о чем...