Forever

      Его ладонь покоится на её предплечье, изредка двигаясь то вверх, то вниз. Она никогда не понимала, почему он так часто это делал, но это была его особенность. Его привычка.       Золотые гирлянды отлично освещают комнату, и они купаются в свете искусственных софитов, блаженно прикрыв глаза. Его тёмные волосы сияют, манят к себе, жаждят её прикосновения. И она не может отказать в этой немой просьбе.       Они такие же мягкие, как и вчера, как и неделю назад, как и в прошлом году. Словно морской бриз на ощупь. Он до сих пор такой же потрясающий, а она всё ещё утопает в нём. Медленно, отчаянно, безвозвратно.       — Чунмён.       Улыбка появляется на его лице, а ресницы подрагивают от наслаждения, когда она играет с прядями его волос. Она проводит кончиками пальцев по его лбу, дотрагиваясь до тонкой венки на виске, ведя ниже по скулам и заканчивая свой путь на подбородке. Он не дышит. Будто боится спугнуть её малейшим движением. Наконец касаясь пальцами его сухих губ, вырисовывая его счастливую улыбку, она обнаруживает, что и сама перестала вдыхать нужный организму кислород.       Его глаза распахиваются, он продолжает улыбаться, а его рука спускается с предплечья до кисти, переплетая их пальцы. Золотой свет медленно гаснет, и он кладёт свою вторую руку на её правую около его губ, передвигая её себе на щеку. С каждой миллисекундой становится всё темнее, а его губы всё ближе к её собственным. И как только свет окончательно гаснет, они вдыхают, чтобы тут же снова перестать дышать.       Когда он целует её, она чувствует вкус недавно выпитого им кофе. И как бы противен ей не был этот напиток, вкус кофе на его губах является её любимым.       Она чувствует, как внутри неё всё переворачивается, завязывается в петлю и сжимается в ноющий комок. Она чувствует, как под ладонью движутся его скулы, как он ещё сильнее сжимает её ладонь в своей.       Гирлянда снова загорается, и они отрываются друг от друга, касаясь лбами и довольно улыбаясь. Неземное чувство радости и умиротворения переполняет их обоих. Белые цветы заполняют всё пространство  между ребрами, зелёные листья просачиваются сквозь трубчатые кости, создавая проекцию прекрасного. Открыв глаза, она замечает, что его взгляд прикован к ней. Он счастлив. И она на все сто процентов уверена, что это правда.       — Останешься ли ты в этом году со мной? — Чунмён отпускает её правую руку, чтобы поправить выпавшую прядь волос. Её сердце бьётся в бешеном ритме, не давая ей сосредоточиться даже на его простом жесте.       — Только если ты позволишь.       И его улыбка становится ещё шире, а орхидеи рвутся наружу, бьются о рёбра. Она оставляет лёгкий поцелуй на его щеке, приближаясь к нему вплотную и обхватывая его шею. Он кладёт свои руки ей на талию, принимая такие обычные объятия и отвечая ей взаимностью, опускает голову ей на шею, зарываясь носом в чужие растрёпанные волосы.       Часы пробили двенадцать, а они продолжают сидеть совсем рядом, стараясь улавливать ритм сердца сквозь шум фейерверков за окном и радостных криков людей. И она слышит его, слышит, как его сердце то ускоряется, то вновь замедляет свой ход, будто бы устаёт от постоянного потока адреналина в перемешку с эмоциями хозяина.       — Спасибо, — шепчет он тихо, словно кто-то мог услышать. А она улыбается и, ничего не говоря, лишь обнимает его сильнее. И он прекрасно её понимает, потому что тишина порой может сказать намного больше слов.