***
С Кандой он познакомился еще на первом курсе. Он думал, что может стать этому угрюмому человеку другом, но слишком переоценил свои силы. Как бы он ни старался, но друг из него вышел ужасный. Потому что... ...все было слишком сложно. И так просто, что просто живот сводило от смеха. Горького смеха, что приносил только боль и пустоту. Ведь он достаточно долго скрывал свои истинные чувства от Канды, но, видимо, от Судьбы не убежишь. Канда обо всем догадался. Аллен не знал как, не знал почему, но в один прекрасный миг его мир перевернулся и навсегда исчез под обломками его разбитого сердца. Канда втоптал его в грязь, уничтожив все положительные эмоции на корню. Высушив его, выпив без остатка. А Аллен глупо смотрел на него, хлопая своими большими ресницами и стараясь не выдать всех чувств, что стальными цепями сковали его тело. Жизнь в тот момент ушла. Канда был для него потерян навсегда.***
Он не спал около суток. Просто не мог уснуть. Все, что он наговорил тому мелкому недоразумению, никак не хотело покидать его головы. Мысли хаотичным роем проносились туда-сюда, будто бы издеваясь над ним. Канда не мог понять себя. Своей реакции. Вроде бы он поступил правильно. Его всегда учили говорить правду, вот он и сделал так, как учил его погибший отец. Только вот отчего-то внутри все нестерпимо жгло от одной мысли, что Мелочь где-то сейчас страдает и, возможно, даже вены себе режет. А ведь он может. Кто-кто, а Мелкий способен выкинуть что-нибудь в подобном духе. У него из-под ног словно Земля исчезла, и он сейчас падал вниз, на дно какой-то ямы, в которой затаились все его страхи. И, завидев его, они выпускали свои огромные щупальца, чтобы ухватить и не дать выбраться. Чтобы надежда никогда снова не поселилась у него в душе. Невыносимо. Нужно было что-то делать с этим. Иначе потом – беда. Канда тяжело вздохнул. Это все слишком для него. Это все душит, терзает и заставляет думать о таком... О чем лучше не думать. Целее будешь. Он не мог найти в себе силы уснуть этой ночью. Ворочался в кровати, смотрел в потолок, но вместо белой штукатурки видел какую-то хрень, которую и картинкой назвать сложно. Так, неясное очертание какого-то силуэта, что протягивал к нему свои руки. Но отчего-то Канде было страшно идти навстречу этому незнакомцу, словно он был самым страшным кошмаром. Хотя Юу мог с уверенностью сказать, что такого за ним никогда не наблюдалось. По крайней мере, раньше. Лишь только под утро устав от тяжелых мыслей, что осиным роем проносились в голове и не давали ему покоя, Юу попытался предпринять последнюю попытку для улучшения ситуации. Уже было неважно, что произойдет потом – пусть даже Мелкий напридумывает себе бог весть чего, пусть даже мир перевернется или же начнется третья мировая – ему плевать! Цепи, что связывали их с Алленом, слишком прочные. Не разорвать их и никак не ослабить их хватку. Они либо душат, либо уничтожают – другого выхода нет. Главное для него сейчас – вернуть былое равновесие.***
Мелкий взял трубку сразу. Хотя Канда надеялся на обратное. Думал, что после всего случившегося, Уолкер просто не станет с ним разговаривать. Но Мелочь оказалась куда умнее, чем предполагал Юу. Это вызывало уважение. Они договорились встретиться совершенно на чужой территории – спортивный зал, в котором раз в неделю занимался Канда кендо, прекрасно для этого подходил. Юу пришел на встречу за полчаса. Нервно сжимал кулаки, нарезал круги по додзё и часто дышал. Словно бежал от кого-то. Страшно. Ноги подкашивались, тело все сводило судорогой. Такой сильной и болезненной, что искры из глаз. Странно... На него не похоже. Но он уже ничему не удивляется. С появлением в жизни этой мелочи у Юу все шло наперекосяк. Мучительно и волнующе. От предвкушения руки потели, а сердце отчего-то замирало, будто екало. И под ложечкой сосало так мучительно-неприятно, но этот дискомфорт совершенно не приносил никаких проблем. Только волна нетерпения и что-то еще такое, чему пока Юу не мог дать определения. Аллен появился перед ним внезапно. Просто открыл дверь и вошел. Канда старался не смотреть на него. Неловкость момента отчетливо ощущалась в воздухе стальным обручем, сковывающим получше наручников. «Ну, понеслась...»***
Аллен нервно облизнул губы. Зачем Канда позвал его? Снова хочет издеваться? Тогда было мало?! Но еще такого унижения Уолкер не выдержит. Просто сломается, как кукла. Механизм не заведется, и эмоция, отвечающая у него за вид «все хорошо», больше никогда не появится на лице. Он будет равнодушным, безнадежным. Лишенных каких-либо чувств. Выпитым без остатка... Уолкер глубоко выдохнул, зажмуриваясь, и смело взглянул в глаза стоящего напротив японца. И поразился увиденному. Канда выглядел просто ужасно. Мешки и темные круги под глазами, бледнее обычного, с нервным блеском в глазах и чуть подрагивающими губами. «Спокойно» - попытался утихомирить себя Уолкер, стараясь не останавливать свой взгляд на губах японца. А ведь так хотелось... Хотелось прижаться к ним в смелом и страстном поцелуе, что будет походить на цунами – волной обрушиваясь на горячий песок, остужая на миг пыл и накрывая с головой. Так, что ноги не держат. Ощутить под пальцами мягкость его кожи. Шелковистость волос. Вдохнуть их едва уловимый аромат шампуня. Зарыться в них носом. Выдыхая. Закрыть глаза, отдаться необузданной страсти! И позволять, позволять, позволять... ...позволять целовать себя. Касаться там, где самому стыдно. Плавиться от прикосновений, что возносили на облака, что вызывали в душе пожар, и от которых в животе все стягивалось в тугой узел. И невозможно дышать. И перед глазами неясная пелена из бликов и картин, что не могли сложиться в одну мозаику. Если бы был бы шанс... Но шанса не было, и Аллен прекрасно понимал это. Он продолжал смотреть в синие глаза напротив, что лишали воли и не мог насытиться тем чувством восторга, что внезапно возникло у него в груди. Сердце болезненно кольнуло, он тяжело дышал, но не смел оторвать взгляд. Страшно было от понимания того, что, возможно, это последний раз, когда он смотрит в них. И насладиться последними секундами рая было его мечтой. Канда подошел ближе, чуть усмехнувшись чему-то. Он смотрел куда угодно, но только не на Аллена, словно боялся чего-то. Невольно возникла мысль о том, что Канда изменился за эти двадцать четыре часа. Изменился до неузнаваемости. Это ломало привычный образ жестокого и холодного человека, убивало внутри Аллена что-то такое родное, принадлежавшее только Канде – незримо, но весьма ощутимо. - Зачем ты позвал меня? – тихо спросил Уолкер, не в силах выдерживать эту гнетущую тишину. Она давила на сознание, припечатывала к полу, не давая возможности осмотреть помещение. Ослепляла до кровавых слез и пустых обещаний в пустоту. Канда посмотрел в окно. Там, вместо такого привычного дождя пошел снег. Крупные хлопья, похожие на маленьких фей, оседали на землю, укрывая мокрый асфальт холодным ковром белого цвета. Тянуть больше не было смысла. Канда прекрасно понимал это, но осуществить задуманное у него не хватало смелости. Словно невидимая преграда была перед ним и пройти к тому, что связан с ним незримым обещанием и клубком тягучих воспоминаний и мыслей, не было возможности. Но... ...но Аллен сам догадался. Сделал первый шаг по направлению к пропасти, и назад повернуть уже не мог. - Нам нужно поговорить, - и смотрел в окно, продолжая наблюдать за снегопадом. В груди неприятно ныло, болело и тянуло, он открыл рот, чтобы дышать стало легче. Боже, что с ним происходило. - Мы же уже обо всем... – Аллен замялся всего на секунду, - поговорили. Мне кажется, что тянуть из тех слов больше нечего. Или тебе хочется поиздеваться? - Тогда зачем ты согласился? Нелогично. Убил. Припечатал. Сковал этой ужасной фразой. Даже не так. Правдой. Что ножом разрезала сердце. Канда прав. Зачем тогда он пришел, если считал, что им больше не о чем разговаривать? Он же не мазохист, хотя, если честно, сейчас слишком на него походил. Просто, видимо, где-то внутри еще жила его глупая вера в хорошее. Вера в то, что Канда все-таки поймет. И глупая надежда на то, что его чувства все же окажутся взаимными. - Да пошел ты со своей нелогичностью, – прошипел Уолкер. Обидно, что Канда так быстро раскрыл его. И вообще... зря он пришел. Зря. Теперь Аллен прекрасно понимал, какую ошибку он совершил. Не нужно было брать трубку. Не нужно было соглашаться на встречу. Да и если быть честным, то... не нужно было признаваться в своих никому не нужных чувствах. Легче было бы жить. И ему, и окружающим. А так только новые порции боли, презрения и унижения. Горькие слезы обиды стояли комом в горле, мешая говорить, а перед глазами все расплывалось. Внутри разрывалось на части и сжималось, и ему самому хотелось исчезнуть с глаз... Остаться одному. Но Канда не позволял ему даже уйти. Он схватил его за плечи и хорошенько так встряхнул, заставляя его невольно всхлипнуть. Глаз Аллен не поднимал. Боялся, что они могут выложить японцу все, что сейчас творится у него на душе. И Уолкеру не особо хотелось видеть, как, глядя в его глаза, Канда будет поджимать губы от отвращения и кривить лицо. Хватило одного раза, чтобы его сердце разбилось окончательно. Второй он просто не переживет... - Посмотри на меня! – приказал Юу. – Посмотри! Аллен закусил губу. Зажмурился. Он выставил руку вперед, пытаясь оттолкнуть от себя Канду, но только усугубил свое положение. Ощутив под ладонью тепло и биение сердца, он шумно втянул носом воздух. Канда был слишком близко. Он чувствовал исходящий от него запах ванили и кофе, и от этого у него кружилась голова. Ноги совсем его не держали. Он вдохнул, пытаясь взять себя в руки, и отступил от Юу на шаг назад, без усилий освобождаясь из захвата японца. Канда наблюдал за ним из-под упавшей на глаза челки. Следил за всеми его движениями, за всеми эмоциями, что проявлялись у него на лице, и в груди у него так неприятно кололо, будто что-то острыми когтями впивалось в сердце, и кровь хлестала из раны огромными потоками. Смотреть на такого Аллена было больно. И непривычно. Словно реальность исказилась, и теперь Канда находился где-то за ее пределами. Будто бы попал совершенно другое измерение, где Мелочь ведет себя подобно девчонке и ему, Юу, совершенно не нравится такой ход вещей. Будто бы у Канды есть какие-то чувства к нему, о которых прежде сам японец и не догадывался. Будто бы... И этих будто бы было бескрайнее множество, и вопросов, ответы на которые все никак не хотели находиться, тоже. Канда чувствовал себя отвратительно. Это не он. Абсолютно. Кто-то другой в его теле. Кто-то другой управляет всеми его чувствами, действиями. Кто-то другой сочувствует Уолкеру. И кто-то другой хочет отвечать взаимностью на глупое признание. Определенно. - Это все, что ты хотел мне сказать? – голос Аллена слишком тих, и Юу пришлось напрягать слух, чтобы услышать его. - Нет. Уолкер непонимающе уставился на японца. Канда отвернулся. Собрался с мыслями и, сам не понимая того, выпалил на одном дыхании: - Попробуем?***
- Издеваешься? – выплюнул Аллен, обессилено опустив руки и сжимая кулаки. Канда горько усмехнулся. Если бы он и сам знал... На душе скребли кошки, голова шла кругом, и он уже сам не понимал, что именно он хочет от Аллена. То ли чтобы тот отстал, то ли чтобы тот, наоборот, прилип к нему хуже банного листа. А некто, находящийся в его теле и подчинивший себе его разум, довольно потирал руки и готов был совершить ужасное. Хотя Канда и сам уже начал сомневаться в том, что им кто-то завладел. Аллен в его жизни изменил все, абсолютно все, заставив тем самым Юу посмотреть на нее под другим углом. Увидеть то, чего раньше не замечал. Почувствовать. Но это были слишком быстрые изменения, и к ним он не был готов. А когда они произошли, то первое, что он сделал, - стал защищаться. Только вот защита у него была специфическая. Бьющая по самым больным местам. Беспощадная. Сводящая все к одному – к боли и ситуации, выход из которой только один. - Нисколько. Я абсолютно серьезен. Ему захотелось врезать. Так, чтобы искры из глаз. И стало чуточку легче. Совсем немного. Так, чтобы больше не было соленых дорожек по щекам в ночной тиши. Он замахнулся, совершенно не видя, куда бить. Просто мимолетное желание воплотилось в жизнь слишком быстро, и подумать о последствиях Уолкер не успел. Рука была перехвачена еще в самом начале. Тонкие пальцы совсем несильно сжимали запястье, но от этого прикосновения жгло кожу словно на нее пролили кипяток. Больно. Аллен пытается вырваться, одновременно второй рукой пытаясь достать до своего «противника». Но Канда опять оказался проворнее, и теперь удерживал обе его руки. - Чего ты хочешь?! – почти прокричал Аллен, забываясь. Слезы душили, застилали лицо, и было невыносимо находиться рядом. – Чего... Он врос в него как врастает в благородное дерево сорняк – переплетаясь ветками-корнями, объединяя одну кровяную систему. - Поцелуй меня, - выдохнул Канда, смотря в его глаза. - А... Аллен непонимающе посмотрел на Канду, и лицо у него было сейчас такое смешное, что будь какой-нибудь подходящий для этого момент, то Юу определенно рассмеялся. Но не сейчас. Сейчас, казалось, от любого лишнего движения может рухнуть хрупкий мост, и тогда уже невозможно им быть на одной стороне берега. Тогда они навсегда будут потеряны друг для друга. - Просто поцелуй.***
И поцеловал. Откинув всю робость, все свои страхи оставив позади, наслаждаясь моментом дозволенной близости. Целовал страстно, хватаясь освобожденными руками за его плечи, будто бы боялся упасть – видимо ноги не держали. Не давал перехватить инициативу, предпочитая быть ведущим, а не ведомым. Эта роль сегодня отдавалась Канде, и тот был абсолютно не против, судя по реакции. Тот отвечал яростно, нисколько не уступая Аллену. Руками сжимал податливое юное тело, прижимаясь все ближе. Грани между ними были стерты. Осталась только одна – незримая. Она окутывала их в прочный кокон, выбраться из которого можно было только совместными усилиями – казалось, поодиночке тьма разорвет их на части, отдав на съедение ужасному монстру. Монстру, что сейчас внутри них свернулся в комок и довольно урчал. Поцелуи от жестких перешли к нежным, от которых просто сносило крышу. В груди болело, и появлялось такое чувство, пока необъяснимое, но терпеть которое было практически невозможно: оно распирало на части, и хотелось кричать. Громко, чтобы слышали все. Кричать слова ни о чем и обо всем сразу, стирая все запреты. Обретая крылья. Обретая себя. Аллен застонал, когда руки Канды стали поглаживать его спину. Тело плавилось, находилось в огне неописуемого восторга и перед глазами мелькали разноцветные искры. Он пальцами зарылся ему в волосы, наслаждаясь их мягкостью. Податливость желанных губ сводила с ума, лишала рассудка, и из головы в миг улетучились все мысли. Абсолютно обо всем. Он стал пустым и таким наполненным одновременно, что это было неправильно. Да ну и пусть... ... ласкать языком ушную раковину было приятно. Слышать стоны удовольствия партнера – вдвойне. За это можно было пережить весь тот ужас, и если бы была такая вторая возможность, то он незамедлительно воспользовался ею. Но Судьба, увы, жестока слишком, поэтому такое испытать можно было только один раз. Они оба тяжело дышали, воздуха им не хватало, но оторваться друг от друга не могли. Будто бы от этого зависела их жизнь. Только от поцелуев и от прикосновений, что вызывали внутри пожар, и лава текла по венам, распаляя еще сильнее скрытые до сего запретные желания. Быть ближе, ощущать себя любимым, нужным и дарить незабываемое наслаждение. Когда уже стоять не было сил, Канда опустился на пол, увлекая Аллена за собой. Он маленькими поцелуями проложил дорожку от подбородка до шеи, стал расстегивать рубашку Уолкера, пытаясь стать к тому еще ближе, и совершенно не обращая внимания на отчаянную мысль, пронесшуюся в пустой голове. Нужно было остановиться. Нужно, потому что если это не произойдет... ..станет только хуже. Начнется Ад. Для них обоих. Канда не хотел давать глупую надежду мелкому недоразумению на что-либо, но и лишить себя возможности целовать сладкие и мягкие губы мальчишки – было выше его возможностей. Замкнутый круг. И если там решение было одно и правильное, то тут… …тут уже не было ничего. Потому что прикосновения ловких пальцев, поднимающих его футболку, сводили с ума, а поцелуи... Боже, что они творили с ним. Вырывали сердце и вновь заставляли его биться сильнее, и уже не важно, что пять минут назад Юу думал о прекращении столь удивительной пытки. А в том, что это была именно пытка, он не сомневался. Ведь Уолкер только дразнил его, выводя на животе всевозможные узоры, и эта ласка заставляла его желать большего. Канда пытался отвечать ему тем же, но Аллен лишь только плотнее прижимался к нему, терся об него и продолжал целовать. Неистово, нежно, обводя языком нижнюю губу, пытаясь заставить Канду открыть рот. Тот подчинялся, и уже их языки сплетались в яростной борьбе, руки судорожно сжимали бедра, стягивая и штаны... Тела блестели от пота, горячее дыхание сливалось в одно, и где чьи руки было не понять. Тело Аллена было совершенным, без единой лишней массы, и к нему хотелось прикасаться до тех пор, пока не потеряешь сознание. Канда упивался стонами юноши. Наслаждался его сбивчивым дыханием, отчаянными просьбами к дальнейшим действиям. Аллен выгибался под ним, толкался в ласкающую руку, стоны переросли в всхлипы, желание стало нестерпимым. И необходимо было найти выход обуревавшим их чувствам. - Пожалуйста... – сбивчиво прошептал Аллен, не в силах терпеть прикосновения Юу. Уолкер чувствовал, что еще немного – и он умрет. Не выдержит сердце сладострастия, и экстаз окажется самым последним, что он испытает сейчас... Канда приложил к его губам палец, прося молчать. Аллен обхватил его губами, провел языком по фаланге и захватил в плен своего рта. Издав стон, Юу медленно провел рукой по внутренней стороне бедра партнера. Аллен поперхнулся воздухом, перед глазами рассыпался мириадами искр самый прекрасный фейерверк эмоций. Грудь часто вздымалась, волосы лезли в глаза и щекотали разгоряченную кожу Аллена. Уолкер обхватил ногами бедра Канды и судорожно выдохнул, впиваясь в спину Юу ногтями. ...проникновение было болезненным. Пару секунд они тяжело дышали, пытаясь прийти в себя, но затем вновь припали к губам друг друга. Поцелуй вышел на удивление нежным и сладким. А потом... ...потом толчки. Сначала слабые, чтобы партнер привык к нему. Затем все увереннее и увереннее, вызывающие хрипы и гортанные стоны у обоих. Жар ослеплял, руки сжимали бедра с такой силой, что остались синяки. Мир в этот самый момент исчез, прекратил свое существование, и его жалкие обломки сейчас создавали что-то новое. Глубоко проникая, вызывая стаю мурашек на теле. Ловя губами едва слышный полустон-полувсхлип. Обладать. Отдаваться без остатка, не помня себя. Кусать губы, сдерживая слишком громкие стоны. Испытывать эйфорию только от одного проникновения. И от нее же умирать... ...экстаз накрыл их с головой. Лишил воздуха, и они были похожи на рыб, что штормом выбросило на берег. Не было сил, чтобы подняться. Дышать было больно – воздух обжигал легкие, тело налилось свинцом и, одновременно, стало таким невесомым, что, казалось, одно дуновение ветра может отправить к небесам... Покрывать поцелуями лицо, целовать искусанные губы, переплетая пальцы. Прикрыть на миг глаза, чтобы в следующую секунду окунуться в холодные объятья сна.***
А пару часов спустя он открыл глаза в совершенно незнакомом месте. Аллену стало страшно. Безумно страшно. Настолько, что двигаться было невозможно. Он пытался приподняться, но все бесполезно – тело его не слушалось. Паника накатила сразу. Накрыла с головой, мешая трезво мыслить. Сердце стучало в груди так сильно, отдаваясь в висках, и уже начала болеть голова. Глупые слезы обиды и страха проложили дорожку по щеке. Он судорожно вдохнул, хватая смятые простыни, и натыкаясь на темный шелк волос, что разметались по подушке черным пятном. Он неверяще глянул на по-хозяйски обхватывающую его руку, и сердце рухнуло камнем вниз. Рухнуло, а потом вознеслось на крыльях к желанным небесам.