The Blue Oyster

      Солнце над Питером давно село, если небо, большую часть суток завешенное серыми тучами, можно назвать солнечным. Время — час ночи, и чтобы соблюсти режим, по-хорошему, стоит выключить компьютер и лечь уже спать, но сна ни в одном глазу. Хочется совершить нечто невероятное, глупое, до крайности ебанутое. Егор щелкает ссылки в поисках идей, пока в голове не рождается безумная мысль.       Это определенно то, что нужно!       Телеграм живет. Но в это время нормальные люди уже нашли досуг и счастливо напиваются в компании. Егор же припозднился, но знает того, кто, наверняка, застрял в своей комнатушке, которую гордо величает квартирой, хотя коробку три на три метра ничем иным, кроме как конурой назвать не получается.        «Го в бар». — Егор смотрит, как сообщение отмечается значком «прочитано». Шмальц не спит, и наверняка, опять гипнотизирует статистику своего канала и думает, чего бы еще такого закинуть, чтобы взлететь.        «Ты время видел?» — Даже представляется, как в его голове со скоростью света сочиняются отмазки. Этого компьютерного червя иногда действительно трудно выдернуть из тесного жилища. Шмальц с немецким упрямством пытается не только снова войти в топы ютуба, но, очевидно, врасти в стул у компа.        «Видел. Самое время въебать бухла. Суббота. Ты и я. Намек понимаешь?»       В ответ — только стикер. Никогда не угадаешь, понял Шмальц шутку или уже обиделся. Иногда его мозг следует странной траектории, Егор бы сказал - бабской. Этот парень в один момент может поржать над самой грязной шуткой, а в другой — разыграть королевскую драму, так что любая телка позавидует. Но добить его все же надо, иначе великолепный план пойдет прахом, а задуманное Егор привык выполнять во что бы то ни стало, и никакой упрямый немец не сможет ему помешать.        «Ну что ты молчишь, чувак? Не хочешь со мной на свидание?» — Сердечко в конце предложения должно превратить все в шутку, и Егор надеется, Дэн там не умер от шока или смеха.        «Иди нахуй, Егор. Куда поедем?»       Если бы Дэн видел зловещую ухмылку собеседника, закрылся бы на все замки, не выходил из дома, игнорировал звонки и сообщения, а друзьям бы говорил, что вообще не знает людей по имени Егор Митрофанов. Но он торчит в своем гостиничном номере, предается меланхолии, страдает из-за малого количества просмотров на канале и хандрит от того, что его «всего лишь сосед» Миша Рио выбрал возвращение в солнечный Казахстан вместо существования в шалашном раю с Денисом Шмальцем.        «Бери такси до Гостиного двора. Я тут нашел одно место. Тебе понравится»        «Какое?» — Даже короткое слово способно передать, как у Дэна мозг скрипит от подозрительности, но Егор держит интригу до конца, поэтому присылает просто «Увидишь» и отключается.       — Говори, куда мы пойдем? — Митрофанов в который раз убеждается, что дотошности и упрямству Шмальца можно только завидовать. Он не дождался ответа в телеграмме и решил достать по телефону.       — Чувак, что ж ты такой нетерпеливый? Не доверяешь мне? — хитрит Егор, слушая раздраженное сопение в трубке и разглядывая изображение на экране ноутбука,.       — Если не скажешь, я никуда не пойду. Ролик домонтирую. — Судя по голосу, Дэн уже настроился на отказ: интонации строгого учителя, поймавшего школоту за курением в облезлом школьном толчке, пробирают даже через динамик.       — То есть, не доверяешь? Ой-вэй, Дени-и-ис. — Верная тактика — давить на совесть. Шмальц перед всеми хочет быть хорошим. Не самая плохая черта, но хорошим для всех не будешь. Егор говорил ему это ни раз, но Дэн наступает на эти грабли так часто, что посещает мысль — делает он это намеренно, либо ослиное упрямство мешает ему увидеть истинное положение вещей. Люди — твари, и только дашь слабину, как они уже используют ее в свою пользу, нисколько не заботясь о тебе.       — Блять, Егор. — Дэн шумно вздыхает, и можно осязать, как рушится его уверенность и желание добиться ответа во что бы то ни стало. — Ладно.       ***       Они стоят посреди Думской — маленькой, узкой улицы. Признаться, от легенды всего Санкт-Петербурга Егор ожидал большего, но не сказать, что эти триста-четыреста метров дороги не поражают воображения. Парни прошли вдоль Гостинки и будто прыгнули через портал, оказавшись в совершенно другой вселенной. Куда делся чопорный и интеллигентный Санкт-Петербург с его парадными, паребриками, балюстрадами и вычурными дворцами? Улица переливается огнями, но даже не это приковывает взгляд. Бары здесь на каждом шагу, из каждой двери, припаркованных тачек орет музыка, люди кучами разной степени набуханности толпятся у входов, мужик блюет прямо у белой колонны Гостинки, а через три метра пара чуваков кадрят объебанных баб, которые и на ногах-то стоят с трудом.       Егор долго ищет вход в нужное заведение, пока не замечает металлической, ничем непримечательной двери с домофоном. Ни вывески, ни опознавательных знаков, кроме маленького радужного флага под звонком. Ни секунды не сомневаясь, Егор жмет на кнопку, пока Денис молча стоит рядом и сверлит его лицо подозрительным взглядом. Они минуют пункт охраны — обычный неприметный тамбур с лысым дядей, похожим на шкаф, оседлавшим колченогий барный стул; и только когда подходят к барной стойке, Дэна, наконец-то, осеняет, куда его привели.       — Блять, Егор, ты серьезно, нахуй?! — Он возмущенно переводит взгляд со слащавого мальчика в сетчатой короткой маечке на друга, и ради этого момента Егор готов проворачивать подобные авантюры бесконечно. Трудно удержаться и сохранить лицо, трудно не ржать в полный голос, когда Дэн, сжав зубы, делает глубокий вдох, смешно раздувая ноздри, и сжимает тонкие губы так сильно, что они почти пропадают с лица.       — Ты что-то имеешь против? — Егор лукаво, словно змей-искуситель из райского сада, смотрит на Шмальца. — Да ладно тебе, всего лишь бар.       В подтверждение неоновая вывеска «The Blue Oyster» мигает и снова загорается ярко-голубым. Как символично. Егор молча тянет Дэна к бару, где мальчик в сетчатом сразу кладет перед ними карту напитков. Ничего интересного, всего лишь стандартный набор коктейлей, как и во всех других питейных заведениях и из гейского тут, разве что «Голубая лагуна», которую в список можно внести только из-за названия, да цвета ликера. Егор поворачивается к Дэну, и тот пожимает плечами, давая возможность ему самому выбрать. Цель — нажраться за пятнадцать минут — не стоит, поэтому Егор тыкает в Голубую лагуну, решив быть последовательным и складывает пальцы, демонстрируя бармену «V».       Он совершенно не врал, сказав, что «это всего лишь бар», такой же, как и остальные, если опустить маленькую приставку «гей». И если не считать того, что публика на девяносто семь процентов состоит из мужчин, двух — телок их сопровождающих, грустно смотрящих на то, как их друзья жмутся друг к другу, и пары не слишком сексуальных лесбиянок, смотреть на которых не возникает никакого желания — то вся атмосфера совершенно такая же, как и в любом другом клубе, что не может не расстраивать. Хотелось чего-то необычного, зрелищного, вроде шоу трансвеститов. Егор жаждал проверить психику на прочность, в живую увидев щетинистых мужиков в платьях, на каблуках и раскрашенных, как проститутки с Тверской. Ничего такого, всего-то мальчик в преступно-откровенном костюме и блестках, змеей извивается на пьедестале у стены.       Углядев место напротив танцпола, в освещенной красными лампами нише с диванчиками, обтянутыми алым кожзамом, и столами, имитирующими барные стойки, парни сразу сели, выбрав его пунктом стратегического наблюдения. Дэн все еще молчал и дулся, присосавшись к трубочке коктейля и глядя по сторонам из-под нахмуренных бровей.       Как представляются геи большинству людей? Напомаженные, женоподобные, манерные хлыщи, которых так и хочется отпиздить, но все эти люди вокруг в большинстве своем были похожи на обычных парней и мужчин, и встреть их на улице — не отличишь от любых других. Егор бы никогда не подумал, что вон тот статный, явно успешный парень лет тридцати, в дорогом костюме, с тяжелыми часами на запястье, аккуратной, мужественной щетиной, может принадлежать к отряду голубых беретов, но то, как нежно и ласково он обнимал своего партнера, медленно покачиваясь из стороны в сторону, совершенно не попадая в такт очередной песни Бузовой, говорил об обратном.       — Я был к этому не готов! — Громко кричит на ухо из-за долбящей музыки Дэн, кивая влево, и Егор отрывается от созерцания воркующей пары, поворачивая голову в указанном направлении, где разворачивается совершенно противоположное зрелище. В светомузыке, опираясь на пилон, неизвестно зачем здесь поставленный, сплеталась в танце страсти совсем юная пара парней. Назвать это танцем, можно было с большой натяжкой, Егор с интересом наблюдал, как один из юношей прогнулся в спине, потершись задницей в узких, похожих в тусклом свете скорее на лосины, джинсах о пах партнера, и подставил шею, которую второй парень сразу облизал, забираясь руками ему под свободную черную майку.       — Бля-я-я-ть, — тянет Дэн, точно также, как и Егор, не отрывая взгляда от сцены почтисоития, — ну и пиздец.       — Ну знаешь, чувак, неплохо! Совсем неплохо! — Кричит в ответ Егор, смеясь над недоверчивым взглядом Дениса, которым тот его окатывает, и допивает свой коктейль. — Надо еще взять.       — Я схожу. — Денис исчезает, продираясь сквозь беснующуюся толпу, будто бежит с поля боя или от чего пострашнее и оставляет друга в одиночку заниматься почти промышленным шпионажем.       Егор совершенно не жалеет о том, что решился на этот, очевидно, дебильный во всех отношениях поступок, да и реакции Шмальца того стоят. Ну сколько можно закатывать глаза и говорить: «Фу!» — когда сам недалеко ушел? Егор посмеивается, пытаясь раскрошить лед в пустом стакане толстой, черной трубочкой, когда напротив вдруг оказывается незнакомец, садясь на высокий стул и складывая локти на деревянную столешницу.       — Привет! — Улыбается парень. Егор кивает, догадываясь о том, что с ним поздоровались только по губам — музыка все еще орет так, что он с трудом слышит сам себя. Парень довольно милый, даже красивый, и наверняка, имел бы успех у женщин, но Егор все еще помнит, где они. — Почему один скучаешь?       Что нужно этому обворожительному незнакомцу — очевидно, поэтому Егор только улыбается, не делая попыток завязать беседу, а уж когда из толпы выныривает Денис с зажатыми в руках стаканами, ситуация становится совсем комичной. Шмальц замирает на секунду, оценивая обстановку, и снова хмурит свои тонкие черные брови, отчего смеяться хочется все сильней. Он быстро доходит до места и со стуком ставит стаканы на стол. Звука не слышно, но вибрация отдает в локти, и парень напротив вопросительно смотрит на внезапного третьего в их скромном закутке.       — Я с ним! — Кричит Егор, приобнимая Дэна за плечи, когда тот просачивается на диван и смотрит на симпатичного незнакомца все также сердито и недовольно, без хваленого, фирменного Шмальцевского дружелюбия.       — Понял! — Неудачливый пикапер делает знак руками, поднимая ладони вверх, улыбается и кричит, повернувшись к Дэну. — У тебя красивый парень! Береги его!       — Охуеть бля, он снять тебя хотел?! — Дэн шокированно поворачивается к Егору, когда третий лишний их покидает, и даже не обращает внимания, что Митрофанов все еще держит свою ладонь у него плече, поглаживая вверх-вниз, будто успокаивая.       Егор только пожимает плечами, делая глоток из стакана с очередной порцией Голубой лагуны и хитро улыбается, сверкнув глазами:       — Я красивый!       — Пиздец, блять. И на минуту не оставишь.       От по-детски наивной ревности — легко, и даже приторный коктейль, которому он предпочел бы более крепкий «Белый русский», кажется менее противным. Егор делает глоток, все еще улыбаясь, чуть сжимая плечо Дэна, когда тот, наконец, спохватывается и стремительно сбрасывает чужие пальцы.       — Совсем ебнулся? — Он оглядывается по сторонам, но людям вокруг откровенно похуй, что творят два парня в углу тесной ниши, они заняты своими проблемами: кто-то целуется, почти ложась на мягкие красные диваны, кто-то, перебрав спиртного, пытается не свалиться на пол, толпа все еще безумно дрыгается под звуки замиксованной попсы.       Откровенно скучно, не происходит ничего нового. После выпитых четырех стаканов коктейля голова приятно тяжелеет, немного мутит рассудок, но Егор все еще не пьян — не та дозировка. А вот Дэн откровенно бухой, его шатает, он смешно трясет головой, пытаясь не уснуть и несет какую-то чушь, не заботясь о том, что Егор его не слышит из-за музыки, и уже без стеснения прижимается ближе, когда Егор давит на поясницу, чуть придерживая. Они вызывают такси, и Егор без труда уговаривает Шмальца, который в таком состоянии готов согласиться даже на полет на воздушном шаре в форме хуя, поехать к себе и продолжить веселье, тем более, что на часах всего лишь пять утра.       ***       Денис валится на черный диван, вытягивая ноги на красный ворсистый ковер и выпивает еще две бутылки пива, которые ему гостеприимно протягивает Егор. Они смотрят «Властелин Колец», и на моменте где команда Братства кольца теряет Гендальфа в неравной схватке с Балрогом, Дэн вдруг выпрямляется и поворачивается к Егору.       — Я гей.       Егор и сам давно нетрезв, но все же почти сдерживает смех, успев только подавиться пивом, которое, как раз в этот момент, недальновидно решил отпить.       — Да ладно, чувак! — Он ставит бутылку на пол так, чтобы невзначай не задеть ногой и смотрит в расширенные зрачки Дэна, который с трудом пытается держать равновесие. — Я знал.       — Откуда? — Шмальц удивленно поднимает брови, а потом снова хмурит, и Егор готов поклясться, что незадачливый алкаш сейчас вспоминает недавние события и споры, за ними последовавшие. — Ах, да. Да. — Кивает Дэн самому себе и закрывает лицо руками.       — Эй, братан. Ты там плачешь что ли? — Улыбается Егор и слышит фырканье в ответ.       — Иди нахуй, Егор. — Бурчит Дэн в ладони, а потом резко убирает руки от лица, и они падают ему на колени, как безвольные плети. Он откидывает голову на спинку дивана и громко протяжно вздыхает. — Хули все так сложно-то бля-ять.       Даже пьяный Шмальц любит придумывать себе проблемы, потому что так жить интересней. Егор просто придвигается ближе и поворачивает его лицо за подбородок к себе. Денис смотрит без тени сомнения во взгляде, не сопротивляется ни единым движением, когда Егор целует его, не выставляет руки и не отворачивается, как уже делал ни раз, не веря в серьезность намерений друга. Отвечает жарко, руками зарываясь в волосы, и с силой прижимает к себе голову Митрофанова, шумно вздыхает, открывая рот и позволяя Егору целовать глубоко, проникая языком в горячий рот.       — Хочешь?.. — Шепчет Дэн чуть хрипло, оторвавшись на мгновение и смотрит расширенными зрачками, перебирая волосы Егора на затылке, а потом, не дождавшись ответа, сползает с дивана на пол, и только тогда до Егора доходит смысл происходящего.       Голова немного кружится, но он пытается схватить Дэна за руки и вернуть на место, тот упирается и уверенно кладет ладони на раздвинутые колени, с силой проводит вверх до края вылинявшей, бесформенной, черной толстовки, так же уверенно задирает ее и тянется к пуговице на джинсах.       — Чувак-чувак, стой! Погоди! — Егор пытается его остановить, но Шмальц именно в этот момент решает проявить хваленую черту характера и упрямо дергает пояс джинс, пока петля почти со звоном не отлетает от пуговицы и только тогда поднимает вопросительный взгляд на друга. Пока еще друга. Ни грамма стеснения во взгляде, только легкий румянец на щеках, и тот можно списать на убойную дозу алкоголя в крови.       — Ты не хочешь? — С подозрением спрашивает Денис, глядя в лицо Егору, пока руки продолжают заниматься своим делом и тянут вниз собачку молнии.       По-хорошему, Дэна нужно остановить, не дать сделать глупость, из-за которой, скорее всего, он будет ненавидеть весь мир и себя, в частности, и которая разрушит и так непростые взаимоотношения. На такие жертвы Егор был не готов. Не для того выстраивал все это, чтобы проебать в один пьяный вечер из-за перебравшего немца.       — Денис, подожди. Послушай. — Егор хватает его за запястья, пытаясь удержать вездесущие конечности на месте.       — Не хочешь? — Еще требовательней, с ноткой зарождающейся обиды тянет Денис, тут же переставая сопротивляться.       Сложно. Отказать сейчас — Шмальц может забыть все на утро, но зная о его упертой натуре, скорее всего запомнит и решит, что Егор до этого только играл с ним, ставил эксперименты, а как дошло до дела — позорно, а главное, ожидаемо, слился. Согласиться — вероятнее всего, потерять хрупкую дружбу, которой оба они дорожили.       Денис сидит на полу, смешно подогнув под себя ноги, смотрит большими оленьими глазами, медленно возвращая ладони обратно на колени Егора.       — Хочу, но я бы предпочел поговорить с тобой трезвым. — Делает еще одну попытку Егор.       — Я трезвый. — Упрямо бросает Шмальц и ведет горячими ладонями вверх, закусывая губу и поднимая взгляд исподлобья на Митрофанова.       — Абсолютно нет, чувак. Но я не буду тебя останавливать, чтобы завтра ты не втирал мне, как я тебя наебывал все это время. — Егор поправляет очки и внимательно следит за Дэном, который под пристальным взглядом все-таки тушуется и краснеет сильнее, но придвигается чуть ближе, цепляет пальцами шлейки на джинсах и тянет, заставляя Егора приподняться и дать стянуть брюки до колен. — Ты сам-то уверен?       Егор нервно смеется, когда Шмальц кидает на него сердитый взгляд и сильно дергает резинку трусов, снимая их резким движением. Картина не очень впечатляющая, учитывая отсутствующее возбуждение, и Дэн недовольно фыркнув, сжимает руку на члене. Нельзя смеяться, а сдержаться трудно, Егор откидывает голову назад, только бы не заржать над сосредоточенным выражением лица Дениса и прикрывает рот ладонью, надеясь, что тот примет этот жест за попытку сдержать стон возбуждения, которое как-то не стремилось появляться. Он закусывает губу, надеясь, что Шмальц не запишет этот просчет на его или свой счет, потому что это равноценно отказу, а он может, и снова опускает взгляд вниз. Выражение лица Дениса уже не кажется смешным, хоть он все еще предельно серьезен, но постоянно кусает свою тонкую губу, и Егор вспоминает, как всего несколько минут назад они целовались, не без помощи алкоголя, отринув условности и предрассудки. Мысли возбуждают, тем более, что пальцы не думают сдаваться, и Егор снова отвлекается, пока не чувствует горячего дыхания, тут же впиваясь взглядом в открывшуюся картину. Денис наклоняется, кинув быстрый взгляд вверх, отводит пальцами крайнюю плоть. Головки касается влажный язык, обводит по кругу, проводит широко по всей длине полувозбужденного члена. Егор откидывает голову, чуть не ударяясь затылком о стену. Смех забыт, когда Дэн втягивает полностью возбужденный член в рот, плотно смыкая губы, двигается вверх-вниз, помогая рукой.       Все мысли выветриваются из головы в одно мгновение. Егор жмурит глаза, дышит шумно, через приоткрытый рот и не замечает, как зарывается пальцами в торчащие черные волосы, надавливая на затылок, задавая свой темп, и Денис легко подчиняется, сжимая гортань и втягивая воздух. Горячо, тесно, невероятно. Возбуждение тянет низ живота, выстреливает в позвоночник, заставляя все нервные окончания сосредоточиться в эпицентре удовольствия. Егор сжимает волосы на затылке Дэна в кулак, пытаясь остановить, не давая двинуться, чтобы переждать, но Шмальц дергается, надавливает горячими раскрытыми ладонями на бедра, удерживая на месте, пытающегося уклониться парня и заглатывает до конца с влажным хлюпким звуком. Снова сжимает гортань, отчего Егор громко, почти удивленно, вздыхает, возбуждение огненным шаром прокатывается от легких вниз, заставляя вскинуться, сильнее вжаться в раскрытый тесный рот и кончить. Денис глотает, медленно выпускает член изо рта, и кладет голову на голую коленку Егора. Губы блестят от слюны, пальцы все еще водят по второй ноге, легко поглаживая чуть подрагивающие бедра.       — Пиздец, — хрипло выдает Егор, чувствуя, как во рту пересохло, в голове пусто, и это единственная осознанная мысль, которая бьется в дезориентированном мозге.       — Ага. — Просто откликается Дэн и фыркает, едва сдерживая смех. — Ты б видел себя.       — Ну, сорян, братан, мне первый раз сосет парень. — Егор разводит руками, и Денис все же смеется в голос, тут же поправляет волосы пятерней и смотрит искрящимися от довольства глазами.       — Отлично сосет, между прочим. Я уверен, это твой лучший минет.       Егор давится смехом, выдавая поросячье хрюкание, и парни смеются вместе, прогоняя напряженность и неловкость, что уже подбиралась со всех углов. Егор снова опускает руку на голову Дэна, приглаживая торчащие прядки.       — Теперь я? — Легко предлагает он, совершенно не чувствуя той же уверенности, но Дэн качает головой, все еще удобно прижимаясь щекой к голой ноге Егора.       — Спать хочу. — В подтверждение слов он закрывает глаза и зевает. Трезвый Шмальц никогда не уснет в неудобной позе, на полу и облокотившись на жесткую коленку, но пьяным море по колено, и Егор по себе знает, как алкоголь способен вырубить организм в любых условиях. Даже стоя у фонарного столба.       — Давай-ка на кровать, — он мягко тянет Дениса, заставляя встать, натягивает трусы, стаскивая джинсы и кофту с рубашкой в одно мгновение, а потом со смехом наблюдает, как Шмальц путается в штанах и почти валится на пол, не рухнув только благодаря вовремя подоспевшему Егору.       Они вместе забираются под одеяло, пару минут пихаясь в борьбе за пространство на диване, скорее из вредности и желания еще раз коснуться друг друга, чем из-за тесноты, пока Дэну не надоедает, и он не поворачивается спиной, закутавшись в одеяло, почти с головой. Через мгновение, дыхание его выравнивается, и Егор, хмыкнув, удобнее устраивается на своей половине без подушки, потому что Дэн в пылу борьбы все же вырвал ее и подмял под себя.       Засыпая, Егор думает только о том, что его выбор и в этот раз был правильным.